Наталья Калинина - Что скрывают зеркала
Кира
Территория за зданием больше походила на городской парк, чем на больничный сквер. Аккуратно подметенные дорожки извивались между цветущими клумбами, засаженными анютиными глазками, бархатцами и петуниями. Высокие свечи тополей, стоящие в позолоченных канделябрах уже опавшей листвы, подпирали чистое синее, с белыми росчерками облаков небо и снисходительно поглядывали на более низкие липы и клены, отбрасывающие на пока еще зеленые газоны не только веснушки осыпавшейся листвы, но и – в солнечный день – разлапистые тени. Два белых мраморных льва сторожили, словно вход в сокровищницу, трехступенчатую широкую лестницу, ведущую к фонтану в круглой окантовке небольшого бассейна. Кира уже знала, что зданию больницы более сотни лет. Когда-то это была загородная летняя резиденция одного столичного генерала. И трехэтажное здание, формой напоминающее букву «П», и парк за ним, куда выходили окна средней части, и львы, и фонтан принадлежали еще его семье. После революции поместье было национализировано и отдано вначале под туберкулезный диспансер, потом, в военное время, под госпиталь, а с начала пятидесятых и по сей день в здании располагалась больница.
Каждое утро до обеда Кира прогуливалась в сквере. Если моросил дождь, она, кутаясь в принесенную санитаркой старую мужскую куртку, пахнущую табаком, медленно бродила по дорожкам. Если день выдавался солнечный, как сегодня, доходила до фонтана и устраивалась на широком парапете как на лавочке. Наблюдая за прогуливающимися, Кира представляла себе, что находится не на больничной территории, а в парке, куда приехала после работы. Это уже вошло в привычку – фантазировать, где бы она могла работать. И каждый раз девушка придумывала себе новую профессию – от офисного менеджера до художницы, выбравшейся из тесной студии за вдохновением. И пусть по скверу прогуливались не бодрящиеся пенсионеры, собачники с питомцами и молодые мамы с колясками, а пациенты в халатах, накинутых поверх пижам, это ничуть не портило атмосферу придуманного «выходного».
Сегодня Кира не фантазировала о том, где могла бы работать до того, как оказалась на остановке в этом городе. Ее мысли занимало другое – имя, найденное в принесенной Ильей Зурабовичем книге. Как-то так получилось, что в первые два раза, пролистывая книгу, она не остановилась на нем, не «узнала», как мелькнувшее и скрывшееся в толпе лицо подзабытого знакомого, с которым связь давно утрачена. И только в третий, переворачивая очередную страницу, вдруг замерла, будто некто догнал ее и остановил, положив руку на плечо. И теперь, вчитываясь в это пятибуквенное имя, она пыталась «поймать» словно то и дело ускользающую радиоволну, воспоминание. Не это ли имя она выкрикивала в недавнем сне-кошмаре суровому небу? Но когда ей почти удалось поймать пробившийся сквозь шумы и помехи слабый «сигнал», некто бодрым жизнерадостным восклицанием сбил все настройки:
– Привет, подруга!
Рядом с Кирой на парапет присела молодая женщина в спортивном адидасовском костюме и розовых тапочках, обутых на белые носки. Кира не сдержала молчаливой досады, отразившейся на ее лице. И нарушившая ее покой молодая женщина тут же всполошилась:
– Ты мне не рада? Или что-то случилось?
– Рада. Случилось, – кратко ответила Кира и кивнула в знак приветствия Свете – ее новоявленной подруге в этом чужом мире. Подруга поневоле, с которой объединяло лишь заключение в больничных стенах. Светлана залечивала черепно-мозговую травму, полученную в аварии, и была уже близка к выписке. В отличие от Киры.
– И что же случилось? – Светло-карие глаза молодой женщины вспыхнули жадным любопытством. Все, связанное с безымянной девушкой, история которой распространилась в пределах больницы со скоростью огня по сухой траве, казалось интригующим, как латино-американский сериал, и Светлана, которая набилась ей в подруги, считала, что имеет право знать одной из первых обо всех новостях. Хотя бы потому, что попросила через навещающую ее мать принести Кире кое-какую одежду. Пижама, спортивный костюм и новые тапочки – все это было подарком от Светланы. Как и минимальный набор средств гигиены – дешевый шампунь, бальзам-ополаскиватель и пахнущий цитрусовыми гель для душа.
– У меня появилось имя, – ответила Кира.
– Вспомнила?! – обрадованно взвизгнула Светлана и, вскочив на ноги, протянула руки то ли в порыве обнять ее на радостях, то ли просто коснуться плеча.
– Нет. Придумала. Выбрала, – Кира кивнула на книгу и сдержанно улыбнулась. – Не могу больше ходить безымянной и откликаться на «подругу».
– «Тайна имени», – прочитала Светлана с поумерившимся в голосе восторгом. – И? Как же тебя теперь зовут?
– Кира.
– Гм… И что это имя обозначает?
И прежде чем Кира успела как-то среагировать, Светлана уже вцепилась в книгу и распахнула ее на тех страницах, меж которых лежал кленовый листок.
– Тихон, – громко прочитала приятельница. Кира вдруг вспыхнула, словно школьница, у которой соседка по парте случайно подглядела выведенное в задумчивости имя понравившегося мальчика. Сверкнув на Светлану глазами, она выхватила из ее рук книгу и положила рядом с собой.
– Мм… Я думала, ты читала характеристику своего имени. Киры, – то ли обиженно, то ли оправдываясь, пробормотала приятельница.
– Нет. Мне все равно, что оно означает.
– Ну как же так? Как так – все равно? Ведь ты же выбрала себе это имя!
– Оно временное. Как эта пижама, – кивнула на свое больничное одеяние Кира. – Ненастоящее. Так что… мне и правда все равно.
– А Тихон? Ты читала про это имя. Что-то вспомнила? Оно тебе кого-то напомнило?
– Нет, – сказала Кира, и та поспешность, с которой она ответила, только подкинула дров в костер любопытства Светланы. Приятельница откинула упавшую на глаза обесцвеченную челку, контрастирующую с угольно-черными бровями, и требовательно уставилась на Киру. «Ну-ну, так я тебе и поверила!» – читалось в ее взгляде. Но Кира сделала вид, что не заметила ожиданий Светланы, и, взяв в руки книгу, поднялась.
– Илья Зурабович просил зайти меня за полчаса до обеда. Не знаешь, который час? – кивнула она на наручные часики приятельницы, выглянувшие из-под манжета спортивной куртки.
– Половина первого, – ответила Светлана, не скрывая разочарования в голосе. И все же не удержалась от упрека: – Зря ты мне рассказать не хочешь. Вроде я тебе не чужая. Помогаю ведь.
– Нечего рассказывать, Света, – мягко ответила Кира, прежде чем уйти.
– Ну да, как бы не так! Я же видела, как ты сидела с книгой на коленях и о чем-то думала. Вернее, о ком-то. О том, чье имя прочитала? Об этом Тихоне?
– Я не знаю, кто такой Тихон. Правда. Мне просто показалось, что я могла быть знакома с человеком, которого бы так звали. И все.
