Стивен Кинг - Игра Джеральда
Обзор книги Стивен Кинг - Игра Джеральда
«Возможно, это самая мрачная книга Кинга»
«Буклист»«Эксцентричная сексуальная игра становится прелюдией кошмара… я не мог оторваться от книги».
«Нью Вумен»«Стефан Кинг написал потрясающую книгу ужасов. Ранящий душу психологический кошмар.»
«Нью-Йорк Таймс»«Хитроумные перипетии… не дают заснуть всю ночь, мы просто не могли дочитать не до конца. Кинг сделал нам великолепный подарок.»
«Ньюсуик»«Одно из лучших произведений Кинга!»
«Паблишерс Викли»«Кинг на вершине своего мастерства в „Игре Джеральда“… будоражащее представление… одно из самых лучших!»
«Ю Эс Ай Тудей»«Хитроумно вводит вас во мрак ночи женской души».
«Фэнфеар»«Пугающе… волосы становятся дыбом… я был испуган до смерти, но читал запоем… я должен был знать, чем все это кончится».
«Космополитэн»Стивен Кинг
ИГРА ДЖЕРАЛЬДА
С любовью и восхищением эта книга посвящается шести великолепным женщинам:
Маргарет Сирюс Морехаус,
Катрин Сирюс Грейвс,
Стефани Сирюс Леонора,
Энн Сирюс Кинг,
Марселле Сирюс.
Сэди взяла себя в руки. Невозможно было описать все пренебрежение и презрительную ненависть, вложенную в ее ответ:
— Вы, мужчины! Вы, сытые, грязные свиньи!
В. Сомерсет Моэм «Дождь»1
Джесси слышала, как тихонько хлопала дверь черного хода под напором разгулявшегося октябрьского ветра. Осенью, во время дождей, косяк двери всегда разбухал, и, чтобы дверь плотно закрылась, нужно было хорошенько хлопнуть ею. В этот раз они забыли об этом. Лучше бы попросить Джеральда закрыть дверь сейчас, пока еще есть время, иначе этот звук вымотает ей все нервы. Потом Джесси подумала о том, как нелепо это будет выглядеть, особенно в данных обстоятельствах. Это испортит все настроение.
Какое настроение?
Отличный вопрос. В то время, когда Джеральд повернул полый стержень ключа во втором замке и она услышала щелчок слева над головой, Джесси осознала, что для нее не так уж важно, сохранится ли ее настроение. Именно поэтому она так упорно думала о незакрытой двери. Ее давно уже перестала возбуждать эта игра в распятую рабыню.
Однако о Джеральде этого сказать было нельзя. Теперь на нем были одни лишь плавки, и Джесси вовсе не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что его интерес продолжает увеличиваться.
«Это глупо, — подумала она. — Но глупость — далеко не полное определение». Во всем этом было нечто жуткое. Ей не хотелось в этом признаваться, но факт оставался фактом.
— Джеральд, может, лучше прекратить, забыть об этом?
На мгновение Джеральд заколебался, выражение его лица стало мрачным, потом он направился к шифоньеру, стоявшему слева от двери, которая вела в ванную комнату. Пока он шел, лицо его прояснилось. Джесси наблюдала за ним, лежа на кровати, ее руки были подняты и распяты, что делало ее похожей на закованную в цепи Фэй Рэй, ожидающую появления огромной обезьяны в «Кинг Конге». Ее запястья были прикованы наручниками к столбикам кровати. Цепи давали свободу движения рукам в пределах шести дюймов. Не так уж и много.
Джеральд положил ключи на шифоньер — более продолжительное постукивание. Кажется, слух безупречно служил Джесси в эту среду. Потом Джеральд повернулся к ней. Над его головой на белом потолке спальни плясали солнечные блики, отражающиеся от поверхности озера.
— Знаешь, это уже потеряло для меня свое очарование и прелесть.
«Да и с самого начала мне это не нравилось», — подумала про себя Джесси.
Он усмехнулся. У Джеральда было тяжелое розовое лицо под черными, как вороново крыло, остатками волос с залысинами. Именно его усмешка творила с ней нечто, о чем она старалась не думать. Она не могла точно описать это чувство, но…
«Ну, конечно, ты же можешь объяснить. Усмешка делает его глупым. Практически ты видишь, как коэффициент его умственного развития снижается на десять баллов в те мгновения, когда он усмехается, а усмехаясь максимально широко, твой убийственный муж-юрист становится похожим на развлекающегося сторожа психиатрической лечебницы».
Это было жестоко, но не так уж далеко от истины. Но как можно сказать мужу, с которым прожито уже почти двадцать лет, что каждый раз, когда он усмехается, у нее возникает чувство, будто он страдает легким умственным расстройством. Ответ был предельно прост: «Невозможно». А вот улыбка у Джеральда была совершенно иная.
Улыбался он мило. Джесси полагала, что именно из-за этой улыбки, такой нежной и открытой, она стала встречаться в ним. Его улыбка напоминала Джесси улыбку отца, когда тот рассказывал семье удивительные истории о «старых добрых временах», потягивая предобеденную порцию джина с тоником.
Теперь это была не улыбка. Это была именно усмешка (одна из ее версий), которую Джеральд обычно приурочивал исключительно к подобным случаям. Она думала, что Джеральд считал эту усмешку волчьим оскалом. Возможно, даже бандитской ухмылкой. С ее точки зрения, когда она лежала в одних трусиках с поднятыми над головой руками, эта усмешка казалась глупой.
Нет… полоумной. В конце концов, Джеральд не был одним из тех мужчин в дьявольском обличье из порнографических журналов, над которыми он пережил столько неистовых извержений в пору полового созревания, когда был таким одиноким и толстым; Джеральд был адвокатом с розовым, слишком большим лицом под залысинами, грозящими перейти в полную лысину. Просто адвокатом с бесформенным, увеличенным комком под плавками. Лишь немного увеличенным, вот и все.
Размер его эрекции не был таким уж важным фактом. Самым главным была усмешка. Она не сильно изменилась, а это означало, что Джеральд не воспринял ее слова всерьез. Заранее предполагалось, что Джесси должна сопротивляться, в конце концов это была всего лишь игра.
— Джеральд, я серьезно.
Усмешка стала шире. Стали видны еще несколько неповрежденных зубов адвоката; коэффициент его умственного развития упал еще на двадцать или тридцать баллов. И Джеральд все еще не слышал ее.
