Гарольд Лоулор - Заклятье для ведьмы
Обзор книги Гарольд Лоулор - Заклятье для ведьмы
Гарольд Лоулор
Заклятье для ведьмы
Поскольку моя колонка «Завистливый взгляд» в ежедневной газете пользовалась успехом, то с некоторого времени я начал работать дома. Моя жена Энн в перерывах между уходом за нашей трехлетней дочкой Сюзи вознамерилась стать для меня источником моего вдохновения. И с этой целью взяла на себя просмотр ежедневной почты, выслушивание моих жалоб и выполнение других, большей частью полезных, услуг.
Не поймите меня превратно. Я люблю ее. Во всяком случае, вот как она оказалась втянутой вместе со мной в историю с черной магией.
В то злосчастное утро Энн, грызя ноготь большого пальца, вертела в руках это письмо, не зная что с ним делать — бросить в корзину для бумаг или нет?
— Что-нибудь интересное? — спросил я жену.
— Ну да, — сказала она с сомнением, передавая его мне. — Ты ведь ищешь материал для статьи?
Я прочитал находившуюся там записку.
«На Оптон-роуд, 4927, живет ведьма».
Больше ничего не было — ни даты, ни обращения, ни подписи. Только одно предложение, написанное отличным каллиграфическим почерком на хорошей писчей бумаге. Я взглянул на конверт — на нем не было ни обратного адреса, ни других идентифицирующих отметок. Оно было адресовано мне, на нем был адрес той местной газеты, в которой публикуются мои материалы, и его переслали мне оттуда.
Анонимные письма обычно несут на себе печать безграмотности, но это, определенно, было исключением.
— Гм-м, я полагаю, что эта ведьма — бедная старая женщина, имеющая злобного соседа.
Энн покачала своей рыжей головой.
— Я тоже думала об этом, но мне кажется, что злобный человек сделал бы какие-то страшные предположения в отношении того, что следовало бы сделать с этой ведьмой. Это же письмо просто сообщает тебе, что по этому адресу живет ведьма.
— И?..
— Это ведь предложение для колонки, не так ли? Оно могло быть скорее от твоего друга, чем от врага этой предполагаемой ведьмы. Во всяком случае, оно звучит как материал для юмористической колонки, поэтому, приятель, седлай своего коня и езжай туда.
При этом в глазах Энн был тот блеск, который появляется всякий раз, когда она уверена, что вдохновляет меня.
— Привези нечто такое, что добавит слезу, вызовет улыбку на губах и тронет до глубины души, — настаивала Энн.
— И добавит еще одну шкурку к норковой шубе для моей неработающей жены.
— Поговори у меня еще, остряк!
Так что вы видите сами, что мы не относились к этому слишком серьезно и ни в каких ведьм не верили. Так или иначе, я сел за руль своего мощного «крайслера» и поехал по указанному в записке адресу.
Я плохо знал этот район, поскольку это был один из новых районов, застроенных после войны, но, к счастью, он был разделен на кварталы. Нужный мне называется Гэллоус-Хилл, и, судя по некоторым домам, здесь жили достаточно обеспеченные люди. Интересно, какова будет их реакция, когда они узнают, что среди них живет ведьма! От этой мысли я усмехнулся.
Припарковав машину перед домом 4927 по Оптон-роуд, облокотился руками на руль и скептически посмотрел на здание.
Это был один из ультрасовременных домов из стекла и бетона с выступающими вверх карнизами крыши. Я был абсолютно уверен, что никакая ведьма в здравом уме никогда не выбрала бы для себя столь неподходящее жилище.
Я вышел из машины, подошел к парадному входу, над которым был козырек из нержавеющей стали, и нажал кнопку звонка. Через выкрашенную в коралловый цвет дверь смог услышать мелодичные звуки.
Дверь открылась сразу же. Я ожидал встретить опрятно одетую прислугу, смотрящую на меня воспросительным взглядом.
Вместо этого увидел миниатюрную блондинку в желтых пляжных шортах и лифчике. Если именно она была несчастной ведьмой, тогда в мире таких полно. Она настолько была похожа на изящную куклу нашей дочери, что я просто онемел и лишь через минуту пришел в себя, но приглашающая улыбка не исчезла с ее лица даже на долю секунды.
— О, я пришел увидеть ведьму, — сказал я, чувствуя себя как дурак, и несомненно, сказанное мною прозвучало тоже по-дурацки.
Выпалив подобную тираду, я бы не удивился, если бы она в ужасе убежала от меня, как от маньяка. Но она, хотя и слегка нахмурилась, тем не менее стояла на месте.
До того как она смогла выставить меня за дверь (и я был полностью уверен, что она это сделает), передал ей записку, что пришла с утренней почтой. Она мельком прочитала ее, нахмуренное выражение на лице усилилось, затем она отступила назад и пригласила войти.
Холл и гостиная походили на фасад и были практически пустыми, зато повсюду виднелись огромные пятна мандаринового, зеленого и лимонно-желтого цвета, которые как-то скрашивали эту пустоту. С двух сторон комнату окружали шторы, а перед нерастопленным камином стояли керамические горшки, в которых росли именно те растения, которые я терпеть не мог, — с большими зелеными листьями с прорезями, похожими на сервировочные ложки.
Я кивнул на записку, которую она все еще держала в руке.
— Вы не знаете, кто бы мог написать это или почему она была написана?
— Если вы имеете в виду конкретного человека, то нет. Очевидно, ее написал тот, кто в обиде на меня и пытается поставить меня в неловкое положение. В конце концов, разве это так удивительно? — брови у этой блондинки спокойно поднялись, и в первый раз она оказалась похожей на что-то другое, чем на куклу. — Ведьмы никогда не были в моде, даже у тех, кто с готовностью пользуется их услугами.
Прошла минута, прежде чем до меня дошел смысл того, что она сказала.
— Вы хотите сказать, что вы — действительно ведьма?
— Конечно. Седьмая дочь седьмой дочери и все, что с этим связано.
Я посмотрел на нее с сомнением.
— Это шутка, да? Через минуту я все пойму и вдоволь насмеюсь!
— Я, Мария Лойос, никогда не шучу. Почему люди — предположительно умные люди — с такой неохотой принимают незнакомое? Они смеялись над Колумбом, братьями Райт, писателями-фантастами, которые сто лет назад предсказали атомную бомбу. Но мир — круглый, братья Райт все-таки полетели, а атомная бомба является сейчас реальностью.
— Вы говорите так, как будто ведьмы были чем-то совершенно новым, — возразил я.
— А разве нет? Для тех, кто никогда не верил нам, мы столь же новы, как исследования термоядерного синтеза завтрашнего дня.
Я слушал это с растущим замешательством и не мог решить: смеяться мне или нет. Это было столь же абсурдно, как если бы я встретил Бетти Грэйбл и она стала бы меня уверять, что она — ведьма. Я чувствовал себя слишком растерянным, чтобы быть тактичным.
— Это — самая глупая смесь здравого смысла и бессмыслицы, которые я когда-либо слышал!
Глаза Марии Лойос стали холодными, как ветер в тундре.
— Мне придется запоздало спросить: кто вы?
Я назвался.
— Ах да, газетчик. Теперь понятен смысл этой записки. Однако ее автор неверно меня оценил. Надо двигаться в ногу со временем. Вместо того чтобы уклоняться от этого, на что, очевидно, надеялся этот автор, я не против хорошей популярности.
— Кто же против? — сухо спросил я. — Но если вы читали колонку «Завистливый взгляд»…
— Да, читала.
— Тогда вам знаком ее общий тон, — сказал я. — Бестактный, циничный, иронический. Вы вряд ли можете ожидать от меня, что я поверю в колдовство.
— Возможно, нет.
К моему удивлению, она шаловливо улыбнулась, показав очаровательные ямочки. Тут она стала выглядеть больше, чем когда-либо, похожей на куклу Сюзи.
— С другой стороны, возможно, однажды я смогу вам продемонстрировать свои способности.
— Для этого вам придется прожить очень долго.
Я засмеялся и ушел, чувствуя, что в этом интервью ничего ценного для меня нет, и что было бесполезно продолжать его. И не потому, что считал Марию Лойос неискренней в своих словах. И даже не потому, что считал ее сумасшедшей. Но ведь каждому приходится сталкиваться со столькими «пограничными» случаями, людьми с навязчивыми идеями…
Так что я ушел.
Однако этот визит не оказался полностью бесплодным, поскольку после того, как я добрался до дома и рассмеялся над ним вместе с Энн, абсурдность всего этого продолжила меня веселить так сильно, что мешала любой другой работе. И, наконец, скорее для очищения совести, я прочитал в энциклопедии о черной магии, пододвинул к себе пишущую машинку и слепил колонку о Марии Лойос. Я назвал ее «Красотка-ведьма из Гэллоус-Хилл», и она была написана в моей самой фривольной манере.
Проблема с написанием юмористических рассказов состоит однако в том, что иногда она затягивает вас. Ваше критическое отношение засыпает, и вы излагаете свою тему слишком бестактно, слишком дерзко — именно так я обошелся с Марией Лойос и колдовством в заметке, которая появилась в газете на следующий день.
