Роберт Хайнлайн - Дорога Славы
— Ну и что из этого? — сладко спросил мистер Саттон. — Я могу обойтись без оружия. Френк, иди сюда, подержи мой бластер, — с пустой кобурой он двинулся на них. — Хотите, чтобы вас выкинули отсюда, или предпочитаете отойти?
Вероятно, в прежние годы, до того, как попасть на Марс, мистер Саттон в ранге строительного инженера научился обращению с подобными людьми. Он был не намного выше Дюмонта, но неизмеримо сильнее. Дюмонт отступил назад и наступил на ногу своего напарника.
— Послушайте, Саттон, вы не… Эй, мистер Крюгер!
Все оглянулись. К ним приближался Представитель Компании. Он приблизился к месту действия и быстро проговорил:
— Что такое? Саттон, вы толкаете моего человека?
— Вы не правы, — возразил мистер Саттон. — Это они толкают меня. Скажите им, пусть отойдут.
Крюгер покачал головой.
— Собрание отменяется.
Мистер Мэрлоу шагнул вперед.
— Кем?
— Я отменил его.
— По какому праву? Собрание одобрили все члены Совета. Если вам необходимо, я назову имена двадцати колонистов, требующих созыва собрания, — по правилам колонии двадцать колонистов могли созвать собрание без разрешения Совета.
— Дело не в этом. Правила гласят, что собрание собирается по вопросам “общественных интересов”; агитация за людей, обвиненных в преступных действиях, не может толковаться как “общественные интересы”, и я не позволю вам использовать правила в своих интересах. У меня все. Я не хочу подчиняться науськанной распропагандированной толпе.
В коридоре уже толпилась небольшая группа людей; колонисты шли на собрание.
— Вы закончили? — спросил Мэрлоу.
— Да, осталось только сказать, чтобы вы и все остальные расходились по домам.
— Так же, как и я, они будут делать то, что захотят. Мистер Крюгер, я слушал вас и удивлялся. Вы хотите сказать, что дело о гражданских правах не касается общественных интересов? Многие колонисты имеют детей, которые находятся под опекой — если, конечно, это можно так назвать — директора школы Хове, и им интересно узнать, как развлекаются их сыновья. Но тем не менее не это является причиной собрания. Я даю вам слово, что ни я, ни мистер Саттон, не намерены говорить с колонистами относительно обвинений, выдвинутых против наших сыновей. Мы не будем призывать ни к каким действиям. Если вас удовлетворяет это, уберите своих прокторов.
— Какие тогда у вас намерения?
— Этот вопрос крайне интересен каждому члену колонии. Я буду обсуждать его в зале.
— Ну-у-у!
К этому времени подошли несколько членов Совета. Один из них, мистер Джуан Моунтз, шагнул вперед.
— Одну минуту. Мистер Мэрлоу, когда вы позвонили мне и сказали о собрании, я не знал, что Представитель возражает.
— В этом деле Постоянный Представитель не имеет решающего голоса.
— Ну, такого раньше никогда не было. Он наложил вето на деятельность собрания. И почему бы вам не сказать нам, зачем, вы нас собрали?
— Не делайте этого, Джеймс! — это был доктор Мак-Рэй, протиснувшийся вперёд. — Неужели вы такой простофиля, Моунтз? Я начинаю жалеть, что голосовал за вас. Мы собираем собрание, когда это нужно нам, а не когда разрешит Крюгер. Что скажете, люди?
Послышался ропот одобрения.
— Я ничего не скажу ему, док, — заверил мистер Мэрлоу. — Я начну говорить только тогда, когда все соберутся в зале и двери будут закрыты.
Моунтз смешался с толпой колонистов. Вперед вышел Хендрике, Председатель Совета.
— Мистер Мэрлоу, давайте действовать по порядку; вы скажете Совету, зачем хотите собрать собрание?
Отец Джима отрицательно покачал головой.
— Вы согласились на проведение собрания, в противном случае, я соберу двадцать подписей и все равно проведу собрание. Не можете вы отойти к Крюгеру?
— Они не нужны нам, Джеймс, — заверил его Мак-Рэй и повернулся к быстро растущей толпе. — Кто за собрание? Кто хочет услышать, что скажет нам мистер Мэрлоу?
— Я хочу! — раздался крик.
— Кто это? О, Келли. Все нормально. Я и Келли — стало двое. Найдется здесь еще восемнадцать человек, которые чихали на разрешение Крюгера? Говорите.
Послышались еще выкрики, и еще.
— Это три… и четыре… — через несколько секунд он выкрикнул “двадцать” и повернулся к Представителю. — Уберите ваших людей от дверей, Крюгер.
Крюгер шипел. Хендрике пошептался с ним, и они убрали прокторов с поста. Прокторы были рады выполнить новый приказ Крюгера, и толпа влилась в зал.
Крюгер, обычно сидевший около Председателя, сейчас уселся в задних рядах зала.
Отец Джима увидел, что никто из членов Совета не желает председательствовать, и сам поднялся на сцену.
— Нам надо избрать председателя собрания, — объявил он.
— Займись этим сам, Джеймс, — сказал Мак-Рэй.
— Пожалуйста, соблюдайте порядок. Есть кандидаты?
— Мистер Председатель…
— Да, мистер Конски?
— Я выдвигаю вас.
— Очень хорошо. Другие кандидатуры будут? — больше никого не было, и, с единого согласия, он оставил председательский молоток у себя.
Мистер Мэрлоу сказал, что до него дошли новости, которые затрагивают жизненные интересы колонии; Затем он кратко изложил, как в руки Хове попал Виллис. Крюгер вскочил с места.
— Мэрлоу!
— Пожалуйста, обращайтесь как положено.
— Мистер Председатель, — кисло поправился Крюгер, — вы говорили, что не будете на собрании возбуждать симпатии к своему сыну. Вы просто пытаетесь защитить его. Вы…
Мистер Мэрлоу ударил молотком.
— Вы лишаетесь слова. Садитесь.
— Я не сяду. Вы даже не пытаетесь прикрыть свои…
— Мистер Келли, я назначаю вас вооруженным сержантом. Следите за порядком. Подберите себе помощников.
Крюгер сел, а мистер Мэрлоу продолжил:
— Это собрание не имеет ничего общего с обвинениями, выдвинутыми против моего сына и против сына Пэта Саттона, но все новости я узнал от них. Вы все видели марсианских круглоголовиков — ребята называют их прыгунами — и знаете об их изумительной способности повторять звуки. Большинство из вас, вероятно, слышали представления, которые давал любимец моего сына. Так случилось, что этот круглоголовик услышал один разговор, содержание которого должны узнать все колонисты. Джим, принеси сюда своего любимца.
Джим, чувствуя к себе всеобщее внимание, поднялся на сцену и посадил Виллиса на трибуну. Виллис осмотрелся вокруг и быстро задраил все люки.
— Джим, — настойчиво прошептал его отец, — сделай что-нибудь.
— Я попробую, — согласился Джим. — Сюда, мальчик. Никто не обидит Виллиса. Развернись; Джим хочет с тобой поговорить.
Тем временем его отец обратился к аудитории.
— Эти существа очень робки. Пожалуйста, соблюдайте тишину, — он повернулся к Джиму. — Ну, что с ним?
— Я делаю все возможное.
— Черт возьми, нам надо было все записать на магнитофон.
В эту минуту Виллис выставил свои глазки.
— Слушай, мальчик Виллис, — продолжил попытку Джим. — Я хочу, чтобы ты говорил. Все хотят, чтобы Виллис говорил. Повторяй за мной — “Добрый день. Добрый день, Марк”.
Виллис подхватил.
— Садитесь, мой мальчик. Всегда рад вас видеть, — и он продолжал раскручивать весь разговор между Хове и Бичером.
Кто-то узнал голос Бичера, и по залу пронеслось громкое восклицание. Мистер Мэрлоу стукнул молотком, призывая к тишине.
Когда Виллис дошел до места, где Бичер излагал свою теорию о “законной взятке”, Крюгер поднялся. Келли положил руку ему на плечо и рывком усадил его на место. Крюгер начал протестовать, но Келли прикрыл его рот своей рукой. Крюгер затих; это был первый случай, когда он хотел что-то сказать и ему не дали, с тех пор как его назначили Представителем Компании в колонии.
В перерыве между разговорами аудитория зашумела, но мистер Мэрлоу жестом дал понять, что лучшее еще впереди. Но он мог не беспокоиться: разговорившегося Виллиса было так же трудно остановить, как тяжело груженный паровоз.
Когда он закончил, в зале некоторое время стояла изумительная тишина, затем послышался шепот, переросший в рычание. Поднялся невообразимый шум; все пытались говорить одновременно. Мэрлоу бешено колотил своим молотком, призывая к порядку. Виллис свернулся. Слово взял молодой техник Андревс.
— Мистер Председатель… это действительно очень важно, если, конечно, все это правда. Мы можем положиться на эту бестию?
— Что? Я не думаю, чтобы кто-нибудь из присутствующих мог сделать подобную СТЕНОГРАММУ. Есть здесь эксперты-психологи, которые могли бы объяснить ситуацию? Доктор Айбениз, вы можете что-нибудь сказать?
— Да, мистер Мэрлоу. На своем уровне умственного развития круглоголовик может говорить, но говорить только то, что услышал. Точно так же, как попугай повторяет услышанное. Я сомневаюсь в возможности видоизменения записи, если это можно так назвать, отпечатанной в нервной системе животного; это непроизвольный рефлекс — сложный и прекрасный, но все же рефлекс.
