И. Хо - 666. Рождение зверя
– Эдакий санаторий… – начал было Кирилл, но прервался, так как увидел нечто забавное.
Мимо их беседки степенно прошествовали Мухаммед бин Найеф и бывший министр иностранных дел Израиля, лидер партии «Кадима» Ципи Ливни в сопровождении чернокожего халдея. Они сели в гондолу, халдей взялся за весло и повез их по каналу. Лебедин и бровью не повел.
– Санаторий? – Он пригладил короткие волосы. – Я бы не сказал. Санаторий – от слова «санация». Скорее, профилакторий. Или резервация для мировой вертикали – гайки подтянуть, шурупы подвинтить, чтоб не качалась сильно. Я тут как-то высказал мысль, что нам в России надо бы создать особый федеральный округ, в который поместить всю нашу местную вертикаль. Включить туда Рублевку, Сколково, Кутузовский проспект, Новый Арбат и Кремль с окрестностями. – Он зевнул, вытянул ноги и растопырил пальцы. – И чтобы они там все жили, как за каменной стеной – желательно в прямом смысле слова. Ходили друг к другу в гости, «терли» в своих ресторанах, ездили на машинах с мигалками. Причем сделать градацию мигалок – по размеру, цвету и оттенку, чтобы сразу было видно, что за холим едет. Еще можно было бы отдельный аэропорт построить, чтобы им вообще не было никакой надобности покидать свою зону.
– А разве сейчас как-то по-другому? У нас ведь и так «два мира – два Шапиро».
– Сейчас они пересекаются с остальным населением и этим очень мешают ему жить.
Кирилл понимал, что Лебедин шутит, и решил поддержать эту игру:
– Интересный проект! Выделить опричнину. Так ведь они будут постоянно земских терроризировать, как при Иоанне Васильевиче.
– Не будут. Зачем? – совершенно серьезно парировал олигарх. – Земщина и так все отдаст, лишь бы ее в покое оставили. Зато с коррупцией будет четко и ясно. Они будут вполне легально получать свой откат с остальной экономики. Сейчас ведь вся беда оттого, что все перемешано. Возьмите какого-нибудь среднестатистического министра нашего правительства. Или бывшего мэра нашей столицы. Ведь когда он покупает себе поместье в Лондоне – это не его деньги, честно заработанные. Это то, что недополучил бюджет, или то, что украдено из бюджета. От них могла бы быть большая польза. Дороги строить, модернизацию проводить, ипотеку дотировать… Так спираль постепенно превращается в пружину. Если деньги – кровь экономики, то они – пиявки. Они насыщаются, обескровливая национальные организмы. И это не только в России, поверьте. Даже в самых что ни на есть цивилизованных странах Европы все равно дела обстоят таким же образом. Причем не только в государственном секторе. Вон у меня немцы с американцами полмиллиарда долларов украли – и ничего. Все молчат, как будто «так и було».
Кирилл вспомнил эту феерическую историю, когда менеджеры лебединской корпорации через люксембургские банки выпустили в трубу крупнейшую русскую инвестицию на Европейском континенте. Неожиданно олигарх размахнулся и треснул его по спине Гиббоном.
– Не понял… – Кирилл слегка обалдел от такого поворота беседы.
Лебедин продемонстрировал ему том, на обложке которого висел расплющенный паук.
– А! Спасибо, – расслабился Потемкин.
– Коррупция – это многоголовая гидра, – продолжил олигарх как ни в чем не бывало. – Есть обычная, бытовая. Например, гаишник, который стоит себе на обочине и стрижет бабло. Это, конечно, плохо. Но что может сделать гаишник с этими деньгами? Допустим, пойдет купит себе крутой джип, чтобы соседи умерли от зависти. Тем самым опять же простимулирует производителя, торговую фирму и автосервис. Гаишник не будет прятать эти деньги, он их употребит в меру своей убогой фантазии. Другое дело – международная коррупция. Грубо говоря, это когда размер наворованного превышает сто миллионов долларов. Такие суммы надо выводить по хитроумным схемам через офшорные юрисдикции, прятать их где-то на секретных счетах и отмывать понемножку. Яхты, виллы, лакшери – лишь малая часть, верхушка айсберга. Деятельность топменеджеров в крупных корпорациях и коррумпированных чиновников по всему миру окутана тайной, и это ведет к тому, что кризисы приобрели нециклический характер. Я очень хочу рассказать о моем открытии, за которое надеюсь получить когда-нибудь Нобелевскую премию. Мне кажется, что Маркс ошибался, когда говорил о цикличности капиталистической экономики. А что, если берни мэдоффов не один, а сотни? Если ворлдкомов и пармалатов не три, а триста? А вдруг все хедж-фонды – это пирамиды? Ребята с Уолл-стрит, которые манипулируют активами, и какой-нибудь африканский диктатор-людоед или наш московский Лужков – две стороны одной медали. Сотни миллиардов и триллионы выводятся из легального финансового оборота и оседают непонятно где, создают огромный дисбаланс, который никто не может не то что учесть – даже увидеть. Получается, что весь мир сидит на вулкане, который может в любой момент проснуться. Это опаснейшая ситуация.
– И вы верите, что с этим можно справиться?
– Знаете, Джон Нунан-младший – американский судья, автор большого исследования с говорящим названием «Взятки», – сказал четверть века назад: «Как рабство прежде было в порядке вещей, а теперь считается явлением отжившим и непостижимым, так уйдет в прошлое и практика мздоимства». В те времена в Южной Африке еще процветал апартеид. А теперь и это представляется отжившим и непостижимым. Поэтому я, вслед за Нунаном, осмелюсь на предсказание: мы с вами доживем до того дня, когда мир избавится от коррупции.
– Но это же не может случиться само по себе. Если с вопросом о том, кто виноват, мы вроде бы разобрались, то что вы ответите на другой извечный русский вопрос: что делать?
– Понятно, что делать. Расследования проводить. Вытряхивать грязное белье на весь мир. Для этого и нужны настоящие независимые СМИ. «Индепендент», «Новая газета», Интернет…
Потемкин расхохотался:
– Да вы что, с ума сошли? Какие СМИ? Какая «Новая газета»? Там везде жулики еще те сидят.
– В каком смысле? – удивился Лебедин.
– Да вы эту газету хоть раз откройте и попробуйте почитать. Одна заказуха и тройная бухгалтерия. Никакого отношения к борьбе с коррупцией эта шняга не имеет.
– Там честные журналисты, – возразил олигарх. – С ними можно не соглашаться, но они делают свою работу. И погибают за то, что пишут правду.
– Мне Фильштейн покойный третьего дня оригинальную версию насчет «Новой газеты» изложил.
– Вы поменьше пьяного Фильштейна слушайте, Кирилл… Он это… слегка того, – пробормотал Лебедин и вдруг заинтересовался: – А, кстати, почему «покойный»?
– Застрелился. Двумя выстрелами в голову.
– Вот мудак. Хотя, может, крышу снесло человеку. У меня в банке был такой случай.
– А вы что, не слышали об этом?
– Да я тут как бы вне информационного потока нахожусь. Здесь многие так. Вы же помните ту историю в нулевом году, когда Гусинского арестовали, а Путин не мог генеральному прокурору дозвониться. Так он и вправду не мог – прокурор в это время здесь отдыхал. – Лебедин окинул взглядом волшебный лес и произнес: – У меня нехорошие предчувствия какие-то. Вроде все спокойно, а внутри волнуюсь. Надеюсь, Ахура Мазда не даст случиться ничему плохому.
«Опять прикалывается», – решил Потемкин. По опыту общения с Лебединым он знал, что никогда нельзя понять, когда этот человек говорит серьезно, а когда гонит пургу.
– Вы что, почитаете учение Заратуштры? – спросил он на всякий случай.
– Все мы почитаем его, – невозмутимо ответил олигарх. – Просто называем по-разному.
– «Я превратил, о Заратуштра, место, не доставляющее благоденствия, в место, дающее покой», – вспомнил Потемкин и посмотрел на молчащий лес.
– «Ибо, если бы я, о Спитама-Заратуштра, не превратил место, не доставляющее благоденствия, в место, дающее покой, то весь вещественный мир наводнил бы Арианам-Вайджа», – подхватил Лебедин и тут же мягко перевел тему: – Я это к тому, что мне неплохо бы уже домой. Et fumus patriae est dulcis[89].
– Salus patriae – suprema lex[90]. Когда собираетесь?
– Завтра. А вы надолго?
– До воскресенья. Вот, сейчас пытаюсь дойти до северной окраины острова. Скажите, а эта дорожка далеко меня в лес заведет? Я хотел посмотреть на райские кущи.
– Эта? До развилки, потом налево. Если направо – выйдете на Елисейские поля. Но для путешествия в райские кущи нужен хороший проводник из халдеев. Одному вам туда ходить не советую. Дело такое…
– В каком смысле?
– А в таком, что потом некоторые здесь на третьем этаже оказываются. – Лебедин кивнул на «Феникс». – Причем в смирительных рубашках.
Потемкин внимательно посмотрел на олигарха. Лебедин отличался ироническим отношением к жизни, но в данном случае он явно не шутил. Кирилл на секунду задумался и сказал:
– Знаете, мы не часто видимся. Может, больше и не увидимся никогда. Поэтому хочу извиниться перед вами.
