Владимир Дрыжак - Кесарево сечение
Что касается жены самого Петра Яновича – Татьяны Николаевны, то она произвела на меня совершенно неизгладимое впечатление. На вид ей – клянусь! – можно было дать лет двадцать-двадцать пять, хотя мне было точно известно, что ей пятьдесят четыре! Маленькая и хрупкая, она все время как-то очень забавно округляла глаза, и делала вид, что удивляется любой перемене обстоятельств, будь то приход любимого мужа, или сообщение о том, что настоящий шашлык делается из настоящего барана. Но присмотревшись, можно было заметить, что в ее глазах непрерывно прыгают бесенята, и сделать вывод о том, что во времена своей первой молодости она представляла страшную угрозу для мужчин. Уж не знаю, как Петру Яновичу, имевшему, с моей точки зрения, довольно заурядную внешность, удалось покорить такую женщину и привязать к семейному очагу. Впрочем, за неказистой внешностью Петр Янович скрывал матерую личность, а, как мне говорили опытные в таких делах люди, умные женщины клюют именно на внутреннюю сущность, но отнюдь не на внешнее оформление этой сущности.
Так или иначе, но плодом союза двух сердец явился Владимир Петрович Гиря – личность известная в известных кругах. Он, как мне говорили, обшарил все Приземелье, и ни у кого не возникало сомнений, что в самое ближайшее время обшарит и Внеземелье, после чего отправится к дальним мирам. "Планетолог божьей милостью – таких у нас единицы", – как-то сказал мне один подследственный на Марсе. Ходили слухи, что он участвовал почти во всех сомнительных мероприятиях небезызвестной "Межпланетной лиги", пока эту лавочку не прикрыли. Его папа, будто бы, дал страшную клятву на Уставе Космофлота, что лишит своего отпрыска права на выход из зоны Приземелья при первом же удобном случае. Пока этого не случилось, но ожидалось вот-вот, и все планетологическое сообщество затаило дыхание, наблюдая за битвой титанов. Я был чрезвычайно польщен тем, что оказался в числе приглашенных по поводу прибытия Владимира Петровича из дальних странствий.
К слову сказать, он был всего на шесть лет меня старше, а мне уже двадцать семь. Он добился всемирной славы, а я… Но я тоже чего-нибудь добьюсь при первом же удобном случае.
Размышляя таким легким образом, я слонялся по дому, изучая нравы, царившие в столь славном семействе. Все были слегка взволнованы. С минуты на минуту ожидалось прибытие господина Сюняева с супругой и дочерью. Петр Янович ловил меня в темных углах, и, прижимая плечом к стенке, заговорщицки подмигивал.
"Это твой шанс, понял? – шептал он. – Ты сразу входишь в избранный круг.., то есть в круг избранных! Зять Сюняева – самого Сюняева! Да любой другой на твоем месте… А она сама плывет в руки, при полной естественности обстановки! Я понятно излагаю?"
"И даже куда более того!" – отвечал я так же шепотом.
"Смотри, я в тебя верю", – шептал Гиря и выпускал из западни.
Зураб Шалвович на кухне исполнял классическую роль настоящего грузина – дитя гор. Он готовил пищу, громогласно объявляя: "А тэперь лук!.. Тэперь хмели-сунели!.. Пэрец, и добавить огня!" После каждой команды все вздрагивали, Татьяна Николаевна делала круглые глаза и опрометью исполняла нужную операцию. После выполнения она опять делала круглые глаза и вопрошала: "А когда же лить вино?". "Еще нэ скоро", – бархатным голосом сообщал Зураб Шалвович, и дело спорилось дальше.
Время от времени на кухне появлялся Вовка из колец и в категоричной форме требовал снять пробу. Будучи изгнанным с позором, он издавал вопль отчаяния, и горько жаловался на судьбу своей супруге. Супруга ласково улыбалась и гладила его по голове. Чего-то я не улавливал в этом процессе, но, по-моему, они так были рады встрече, что даже не скрывали этого, и использовали каждый удобный повод, чтобы просто прикоснуться друг к другу.
Да-а… А в моей жизни еще даже не намечалось ни одной приличной разлуки. Я прикидывал так и этак, но шести лет разницы явно не хватало, чтобы наверстать упущенное.
Наконец, в прихожей послышалась возня, и возникший ниоткуда Петр Янович громко провозгласил: "Сэр Сюняев с супругой!" Следом за ним появился сам Валерий Алексеевич, только что произведенный из господ в сэры. Я обомлел. Сюняев был в смокинге и с розой в петлице, при том, что сам цвел, как майская роза. Следом за ним появилась супруга, и уже никакой смокинг не мог спасти реноме сэра Сюняева. В моих глазах он упал до эсквайра, и даже еще ниже. Нет, ей богу, Наталья Олеговна была ослепительна. Такой красивой женщины я еще не встречал. Если бы я не знал, что она работает преподавателем в старших классах лицея, я бы решил, что это прима-балерина. И позади этой женщины маячило нечто… Н-да, игра природы… Дочь пошла в отца.
Тем не менее, я был представлен, и пришлось взять на себя роль кавалера. При повторном рассмотрении дочь эсквайра Сюняева оказалась не таким уж серым существом, а, напротив, девицей живой и общительной. Пока я искал тему для беседы, она следила за эволюциями Владимира Петровича, который под шумок дегустировал кахетинское, а потом повернулась ко мне и заявила:
– Я вас сразу узнала. Вы Глеб – восходящая звезда сыска. Папа настоятельно рекомендовал мне обратить на вас внимание.
Я был польщен и сбит с толку. Потребовалось целых две минуты, чтобы подобрать необходимый тон.
– Да, – сказал я небрежно. – Он, видимо, иронизировал. Увы, ваш отец чрезвычайно ревниво относится к успехам молодых коллег и всячески их затирает.
Она хихикнула, взглянула на Валерия Алексеевича и пожала плечами.
– Папа не доверяет молодости. Он сказал, что выдаст меня замуж за первого встречного солидного мужчину, невзирая на сексуальную совместимость.
– Да?.. Хм… Но ведь.., хм, – я несколько растерялся. – Мне остается надеяться, что в этом плане…
– Может быть перейдем на "ты"? И давай не так помпезно. Все равно ведь придется сидеть и трепаться весь вечер. Ищем точки соприкосновения?
– Понял, – сказал я. – Ты как относишься к математике?
– Да никак. Я вся в поиске. А причем тут математика?
– Так, к слову пришлась. Давай, для затравки, обсудим конфликт поколений.
– Давай. Тебе сколько?
– Двадцать семь.
– Увы, конфликта не получится – мне двадцать три. Ты в этой конторе добровольно?
– В какой конторе?
– Ну, в вашей. Я с детства пытаюсь понять, чем занимается отец, и с детства не могу этого сделать.
– Он.., хм.., ловит всяких нарушителей. И бьет их по шее.
Я жестом руки обозначил, как это делается.
– Вот это и непонятно. Сколько их ни ловят, а меньше не становится.
– Это просто следствие закона больших чисел, – я сделал многозначительное лицо, полагая, что Валентина понятия не имеет, в какой сфере действует закон больших чисел. – Эмпирически число нарушителей растет примерно пропорционально степени три вторых от числа возможностей что-либо нарушить, а последнее пропорционально количеству правил, установленных для нарушителей. Кроме того, оно пропорционально объему космического пространства, в котором действуют нарушители, которое, в свою очередь пропорционально кубу расстояния от Солнца, до места куда имеет возможность добраться среднестатистический нарушитель… То есть, все дело в неудержимой экспансии нашей цивилизации, и тут уже ничего не поделаешь.
– Мама утверждает, что папа болезненно самолюбив, но безынициативен. Он – чиновник по натуре, поэтому и пытается заставить всех жить по правилам. А чем больше правил, тем больше нарушителей. Это – закон больших чисел… Вообще-то, я думаю, каждый мужчина в душе чиновник. Тебе не кажется?
Я был несколько озадачен резким поворотом темы, но не мог не отметить, что мне вернули долг той же монетой. Ясно было, что мне уготована скромная роль мальчика для битья, в то время, как я рассчитывал покорить сердце дамы эрудицией и интеллектом. Было задето мое профессиональное самолюбие, и я принял вызов.
– Иногда, – сказал я. – Но не все. Я, например, в душе романтик. Что ты скажешь, если я начну всерьез за тобой ухаживать? Серенады, цветы, ночные бдения под окном.
Она смерила меня оценивающим взглядом и пожала плечами.
– Какие проблемы. Было бы на пользу…
– Но я могу взлелеять далеко идущие планы. И попутно внесу посильный вклад в дело борьбы с нарушениями.
– Как? – удивилась Валентина.
– Твой папа наверняка обеспокоен судьбой дочери. Увидев, что тылы защищены, дочь в надежных руках, Валерий Алексеевич обретет покой и силу духа, после чего переловит всех нарушителей.
– Это называется щелкнуть по носу.
– У нас, профессионалов, это называется перехватить инициативу, – заметил я напыщенно.
В этот момент к нам присоединился Валерий Алексеевич. Он уже успел насладиться произведенным эффектом, снял смокинг, и, засучив рукава сорочки, находился в самом благожелательном расположении духа, несмотря на то, что его выгнали из кухни, где он пытался внести свежую струю в процесс приготовления мяса. Женщины накрывали стол, и Валерий Алексеевич решил одарить своим вниманием младшее поколение.
