Виталий Вавикин - Шарманщик
– Ты моя муза, Флаиа.
– Нет, – она качнула головой. – Всего лишь та, кто может разбудить в тебе ее. Теперь же спи. День будет трудным.
– Знаю…
* * *Большой белый престол был пуст. Облаченные в белые хитоны судьи восседали по его краям, а в центре, протыкая сводчатые потолки, пульсировал мглой краеугольный стержень Саддук. Казалось, что дух Легия все еще присутствует здесь незримым слушателем, хотя ветер уже давно разнес его прах по миру.
– Ну пожалуй, приступим, – сказал Хамраш, открывая церемонию…
Джаад сидел на большой рубиновой скамье, ожидая, когда его пригласят. Женщина в черном балахоне сидела рядом с ним, и ее белые седые волосы струились по тяжелой ткани к поясу.
– Как думаешь, что нас ждет? – спросила она Джаада.
– Что и обычно, – он открыл старую книгу и притворился, что читает.
– Что это значит?
– Что?
– Твое безразличие. Почему ты делаешь вид, что не знаешь меня?
– Я знаю тебя.
– Я знаю, что знаешь, – сказала женщина.
Она сняла капюшон, обнажая морщинистое лицо. Джаад спешно отвернулся. От воспоминаний к горлу подкатила тошнота. Долгие ночи, рваные дни.
– Не смотри на меня, – попросил он женщину.
– Почему?
– Потому что я не хочу… – Джаад перевернул страницу, продолжая притворяться, что читает. – Не хочу вспоминать.
– Легия больше нет, – напомнила женщина.
– И нас тоже нет. Давно нет, – Джаад перевернул еще одну страницу.
– Интересная книга?
– Не знаю, – мысли спутались. Джаад попытался вспоминать свои скульптуры. Попытался сосредоточиться на работе.
– Я ненавижу их, – сказала женщина. – Надеюсь, Тиний придет к власти и вернет все к прежнему порядку, что был до Легия.
– Я не хочу говорить об этом.
– Ты ни о чем не хочешь говорить.
– Что в этом плохого?
– Время тишины прошло, Джаад. Даже если в войне победит Рогил, ничто уже не будет, как прежде, – она коснулась его руки. Такое знакомое и такое забытое чувство. Джаад вздрогнул. – Раньше тебе нравилось меня касаться, – сказала женщина. – Скажи, Флаиа еще не выбросила мою скульптуру?
– Нет.
– Ты врешь. Я видела осколки… Хотя ты, наверное, уже не помнишь, как я выглядела прежде, – женщина грустно улыбнулась. – Скажи, когда ты последний раз выходил из замка? Когда был счастлив, наслаждаясь женщиной?
– Мы избранные, Бертина, а это значит, что у нас нет своей жизни. Мы живем для…
– Они ведь все равно начнут войну, – прервала его женщина. – Ты знаешь, что это так, и поэтому боишься. Твой колокол уже плачет, и ты знаешь, что не сможешь ничего изменить.
– Это всего лишь система.
– А ты сам видел их?
– Кого?
– Тех, кто будет воевать за нас. Тех, кто будет умирать ради нашей системы, чтобы смогли мы определить нового правителя.
– Легий говорил, что они глупые и примитивные.
– Когда ты меня бросил…
– Бертина…
– Я отдала свою жизнь системе…
– Бер…
– И я видела их, наблюдала за ними. И знаешь, что я поняла, Джаад? Мне их не жалко. Ни одной жизни. Я думала, что твой поступок сделает меня слабой, но я стала сильнее. Я была среди либертинцев и сравнивала их с нами, Джаад. И ненавидела их всем сердцем. Так же, как ненавижу каждого, кто похож на тебя или меня. И чем больше я об этом думала, тем сильнее во мне становилось желание увидеть, как прольется кровь. Наша кровь, Джаад. Мы пройдем с тобой рука об руку по полям сражений и будем видеть, как умирают ради нас те, кто для нас не более чем инструмент, игрушка, как та статуя с моим изображением, которую Флаиа разбила и выкинула. Всего лишь букашки, но они так похожи на нас, Джаад! И я готова увидеть их боль и страдания. Готова увидеть это, держа тебя за руку и наслаждаясь ужасом, которым будет охвачено все твое естество. Потому что все последние столетия ты не видел ничего, кроме своих статуй и слепой веры в Легия, в то время как я готовилась к этому дню, гуляя среди рек, которые вскоре вспенятся от крови и внутренностей убитых на полях либертинцев. Ты сделал меня сильнее, Джаад, и теперь я ничего не боюсь, даже увидеть твою боль и страдания. Понимаешь?
* * *Запрокинув голову, Абак пыталась разглядеть зависший высоко в небе хрустальный замок.
– Думаешь, твой брат все еще там? – спросил ее Кариш, обнимая за хрупкие черные плечи.
– Думаю, да, – кивнула она.
Кариш промолчал. Он знал эту девушку всего три дня, но она уже иногда начинала казаться ему безумной. Сестра Джаада. Сестра верховного посланника в страну либертинцев, когда настанет час выборов и пробьет колокол священной войны.
– Когда-то давно он часто навещал меня, – рассказывала Абак, когда они с Каришем лежали на покрове из свежей жимолости под вечнозелеными лиственными деревьями. – Он приходил с женщиной по имени Бертина. Она была намного старше его, но мне она нравилась. С ней было легко общаться, и я верила, что она никогда не причинит вреда моему брату, никогда не заставит его страдать. Это было в ее глазах – любовь и забота, как в глазах Джаада, когда он лепил свои скульптуры. Но потом он оставил ее. Увидел, как стареет ее тело, и испугался этого, ушел к более молодой и сочной. И с тех пор я больше никогда не видела его, но он там, в хрустальном замке. Я знаю это. И надеюсь, когда закончится священная война и миссия, дарованная ему Легием, будет выполнена, он вернется ко мне, в наш дом, где мы снова сможем быть вместе, – Абак мечтательно закрыла глаза, вспоминая далекие времена, оставшиеся в незабытом прошлом. – А может быть, – сказала она, – никакой войны и не будет. Хотя бы в память о Легии.
– Но кто-то ведь должен владеть Саддуком, – возразил Кариш.
– Саддук никому не принадлежит, глупый. Это всего лишь энергия, всего лишь сила, которая питает наш мир. Мы открыли ее, и она принадлежит всем нам. Таков закон… Впрочем, как и священная война, – Абак тяжело вздохнула. – Хотя иногда мне жалко тех существ, которые вынуждены убивать ради того, чтобы определить нашего правителя. Ведь их жизни так коротки по сравнению с нашими!
– Зато их в десятки тысяч раз больше, чем нас. К тому же они всегда что-то получают от этих войн.
– Но ведь это всего лишь оружие. Мы даем им то, чем они должны убивать друг друга. И лишь когда заканчиваются войны, они учатся применять подаренную им мощь во благо. Страшно даже подумать, что когда-то мы были такими же.
– Тогда думай, что когда-то они смогут стать как мы. Ведь мы заботимся о них.
– И учим убивать друг друга.
– Либертинцы всегда убивали друг друга. Это у них в крови.
* * *Поток чистой энергии расщепил пространство и время. Голубая планета предстала перед собравшимся Синодом, приблизилась, увеличилась в размерах.
– Какая ненужная власть! – сказал Тиний, разглядывая вращающийся шар. – Мы можем уничтожить их в любое время, каждый из нас. Просто взять и разбить их планету о пол, насладившись миллионом брызг соленых вод, а они даже не поймут, что произошло. Знал ли Софти, открывая Саддук, что наделит нас такой властью? Ненужной властью…
– Сильные всегда заботятся о слабых, – сказал Рогил. – Таков закон. И предстоящая война – это лишь плата за нашу заботу. Мы дали им порох, научили расщеплять атом, теперь мы откроем для них нанотехнологии… Разве за это не стоит пролить немного крови? Тем более что мы же никогда не позволим им уничтожить друг друга окончательно, лишь немного очистим их и без того плотно населенный мир, – он обернулся и посмотрел на Джаада. – Ну что, посланник, готов ты исполнить свой долг? Мир Либертинцев ждет новых открытий. Войди же в него и укажи им путь!
Глава вторая
Блажен читающий и слушающий слова этого послания Божьего и соблюдающий все, что в нем написано. Ибо час близок.
Откровения Апостола Иоанна 1:3Ангел был странным, не похожим на всех остальных ангелов, которых Нина видела на церковных фресках и рекламных проспектах. Он спустился с неба в лучах слепящей энергии, которая искрилась вокруг него подобно электрическим разрядам. И молнии разрезали небо в этот солнечный день. И ветер поднял с земли опавшие листья и вырвал пучки сорной травы.
– Перестань бояться, – сказал Джаад павшей к его ногам Нине. – Я – первый и последний. Я – тот, кто живет. Я был мертв, а теперь смотри, я буду жить вечно, и у меня ключи от царства мертвых. Так опиши же, что видишь. Опиши, что происходит сейчас и что произойдет после…
Подняла Нина голову и увидела открытую дверь возле сошедшего с небес ангела. И сказал ангел:
– Войди же в эту дверь и узнаешь, что должно случиться.
И сделала Нина робкий шаг. И перестал привычный мир существовать для нее. Увидела она огромный престол, застлавший небо. Восседал на том престоле сияющий дух. Окружала его радуга, укрывая остальные двадцать четыре престола с облаченными в белые хитоны старцами на них. И сверкали молнии, собираясь возле духа на главном престоле, гремел гром. Все вокруг было прозрачным и чистым, как хрусталь. Держал дух в руках своих свиток. И увидела Нина ангела могучего по имени Хамраш. Спрашивал он:
