Виталий Вавикин - Шарманщик
– У меня нет шарманки, – сказала Нина и предложила ему поговорить об этом в более интимной обстановке, но он отказался. – А если я скажу, что мне показал все это спустившийся с небес ангел?
– Уходите!
И снова безумие и отчаяние.
* * *Нина шла по улице и думала о Виге. Может, быть его женой было бы и не так плохо? Рожать ему сына за сыном и умереть в тридцать пять от рака шейки матки или сойти с ума, взять нож и вырезать к чертям всю эту общину. Она представила, как крадется ночью от комнаты к комнате. Представила нож в своей руке и как он входит в мягкую плоть. Теплая кровь из ран бьет ей в лицо, и все эти блаженные глаза смотрят на нее, и нет в них ничего, кроме немого вопроса: «Почему?» «Я не знаю», – говорит им Нина и ждет, пока жизнь не оставит их тела… «Нет. Это уж слишком!» – сказала себе Нина. Она не собирается умирать от рака и уж точно не хочет никого убивать. Это всего лишь безумие, с которым она вынуждена жить, и будь проклят тот день, когда ангел спустился с неба и указал ей путь, которым она никогда не планировала идти.
* * *Отец умер зимой, не дожив до начала войны двух месяцев. Нина стояла у могилы и не знала, о чем сожалеет больше: что его нет или что она не смогла доказать ему, что была права. А СМИ болтали и болтали о событиях на фронте, и некрологи занимали десятки и сотни страниц. Весеннее солнце плавило заскорузлый снег, вороны летали с могилы на могилу, и в голове по кругу играла одна и та же песня:
Я никогда не буду беспокоить тебя.
Я никогда не буду обещать.
Я никогда не буду следовать за тобой…
Я всегда знал, что все придет к этому.
Дела никогда не шли так замечательно.
Я никогда не упускал возможность почувствовать
Боль, боль, боль, боль, боль…
– Давай я отвезу тебя домой, – предложил Нине друг детства.
Она кивнула, забралась в его пикап.
– Спасибо, что показал могилу отца.
– Пустяки.
– Нет. Не пустяки…
Они лежали в постели, и Нина видела, как за окнами падает редкий снег.
– Останешься со мной? – спросил друг детства.
– А ты этого хочешь?
– Почему бы и нет? Я – журналист, ты – знаешь о том, что произойдет в ближайшие годы. Мы можем сделать неплохую карьеру вдвоем.
– Так ты помнишь о моем ангеле?
– Вспомнил, как только началась война.
– Странно, правда?
– Что странно?
– То, какие мы, – Нина прижалась к нему и сказала, что хочет еще…
Глава третья
Оставив Нину, Джаад отправился в Ефес. Саддук перенес его сквозь высокие стены и материализовал в правительственных апартаментах, миновав бдительных охранников и камеры наблюдения. И увидел Джаад женщину, расчесывающую длинные черные волосы. Глубокие морщины разрезали кожу возле ее глаз. Карие глаза выцвели, потеряв глубину цвета.
– Я знаю причину твоей печали, – сказал Джаад.
Женщина вздрогнула и обернулась. Стоявший перед ней человек был окружен искрящейся радугой бесконечно менявшихся цветов. Расческа выпала из морщинистых женских рук и ударилась о пол. Маленькое зеркало разбилось. Женщина ахнула, закрыла руками рот, сдерживая крик, но тут же заставила себя собраться.
– Кто ты? – спросила она незнакомца.
– Всего лишь посланник, – сказал он, и радуга вокруг него превратилась в скопление крохотных звезд. Они рождались и умирали, чтобы снова родиться, и процесс этот казался бесконечным. – Мне известны твои поступки, твой тяжелый труд и долготерпение, – сказал Джаад. – И также знаю я, что не переносишь ты дурных людей и подвергаешь испытанию всех, в чьи руки вкладываешь частички своей власти. Но отреклась ты от любви, что была у тебя вначале. Так вспомни, где ты была до падения твоего. Покайся и соверши дела, что совершала ты вначале. Потому что если ты не сделаешь этого, то не выстоять тебе в предстоящей беде. Страшные времена надвигаются на этот мир: смерть, боль, страдания. И если будешь ты одна, то не вынести тебе этот груз.
Видение рассеялось, оставив в память о себе лишь сладкий запах полыни и церковных смол. Женщина долго стояла не двигаясь, затем подняла с пола расческу и переоделась в черный плащ. Личный водитель наградил ее удивленным взглядом, но не стал ни о чем спрашивать. Он отвез ее по указанному адресу и остановился возле старого двухэтажного дома. Открывший дверь мужчина был высок и худощав. Он смотрел на ночную гостью, и глаза его то вспыхивали, то затухали, и сердце билось в груди очень тихо, словно боясь позволить себе чувства и эмоции.
– Могу я войти? – спросила его женщина.
– Что-то случилось?
– Нет, но случится, если позволю себе потерять тебя. Обязательно случится.
* * *Экономическая блокада разоряла Мирн. Шлюхи, прикрывая лица черными платками, бродили по опустевшим улицам, готовые отдать свое тело за приличный обед, но никто не хотел предлагать им пищу.
– Моя страна умирает, – сказал Фариш министру.
– Может быть, сдаться?
– Кому? Никто не хочет нашей капитуляции. Им нужен наш крах, наше полное уничтожение как страны, чтобы они могли прийти сюда и присвоить себе все, что останется.
– Боюсь, у нас нет выбора, правитель. Пустыни подбираются к городу. Еды нет, воды нет. Наше золото ничего не стоит. Наше богатство не кормит, а убивает нас.
– Оставь меня.
– Но…
– Я сказал, оставь меня! – закричал Фариш. Он закрыл за министром дверь и достал из шкафа ятаган отца. Безразличная сталь блестела в лучах палящего солнца. – Все может быть так просто, – прошептал Фариш, поглаживая украшенную сапфирами рукоять ятагана…
Он просидел так до поздней ночи, и все это время Джаад наблюдал за ним, слушая, как некогда гордый правитель рассуждает вслух. И лишь когда Фариш прижал острую грань к своему горлу, готовясь совершить то, что ему уже казалось неизбежным, Джаад обозначил свое присутствие. Саддук загудел, как пчелиный улей. Тысячи перепончатых крыльев сложились в человеческий силуэт. Руки Фариша вздрогнули, оставив на шее алую полоску, из которой по смуглой коже скатилось несколько капель крови.
– Оставь помыслы свои! – велел ему Джаад. – Я знаю о твоих страданиях и о твоей бедности, хотя на самом деле ты богат, и о клевете, которую возвели на тебя сильные мира сего. Но придет час расплаты. И вспыхнет война между теми, кто желает получить земли твои и граждан твоих. И будешь ты причиной этой войны. И будет это твоя месть!
– Месть, – томно прошептал Фариш. Это слово нравилось ему. Оно ласкало разум лучше, чем самый сладкий сон. – Месть, – ему даже казалось, что он чувствует ее сладкую горечь на своих губах, и потому повторял снова и снова: – Месть. Месть. Месть…
* * *И пришел Джаад в Пергам – столицу безверия и атеизма. И сказал он перепуганному правителю:
– Я знаю, что ты живешь там, где престол сатаны. И я знаю также, что не отрекся ты от веры своей, хоть и погубила она многих твоих последователей. Так раскайся же и приготовься к войне! Ибо только кровь может исцелить душу народа этого. И долгой будет эта дорога боли и страданий. И никто не знает, каким будет исход. Но знак уже дан тебе…
Так ходил Джаад от одного правителя к другому. И слушали они его. И склоняли головы свои, считая посланником своих религий.
– И дал я им время раскаяться, – говорил Джаад правителю Фиатра. – Но не пожелали они раскаиваться. И готов я повергнуть их на ложе мучений и всех, кто вступится за них, подвергнуть великому страданию, если не отступятся они. И я убью их детей, наслав на них мор. И все узнают, что я – тот, кто проникает в умы и сердца. И воздам я каждому из вас за то, что вы совершили…
И начинали ненавидеть правители друг друга, считая себя избранными. И готовились они к праведной войне, приближая час выборов в Хрустальном замке.
* * *И вручил Джаад страшное оружие правителю Сардисса. И считалось это оружие даром великим, которым смогут воспользоваться во благо уцелевшие воины.
– И пойдут они со мной рядом во всем белом, ибо они достойны, – говорил Джаад. – Тот, кто победит, будет, таким образом, облачен в одежды белые. Я не сотру его имени из книги жизни, а признаю его имя перед ангелами.
И перенес Саддук Джаада в Дельфию. И вручил ангел, явившийся правителю этой страны, точно такое же оружие, как и правителю Сардисса. И не нарушилось равновесие сил. И ни один из законов Хрустального замка не был запятнан. И слушали его либертинцы, соглашаясь со всем, что он им говорит, потому что говорил он им то, что хотели они услышать.
– Я заставлю всех прийти и склониться к ногам вашим, и узнают они, что возлюбил я вас. Ибо исполнили вы мой наказ. Я же в свою очередь буду охранять вас от испытаний, которые надвигаются на весь мир. Победивший станет колонной в храме Бога моего и не выйдет из него более…
