Вальдэ Хан - Храм
— Нет, ты не сказал, почему мерцала нужны Высшим, почему животные так редко породняются с ними. Сонный, мы, возможно, никогда не вернемся, дай хоть напоследок узнать!
Домовой подумал немного и заговорил:
— Не знаю, что нового смогу рассказать тебе. По настоящему, что это такое – мерцала–симбионты, не знает никто, просто известно, что биологические, то есть живые в нашем понимании, существа с низким интеллектом почти никогда не вступают с ними в контакт, а вот по какому принципу они выбирают не биологических носителей – совсем не ясно. Еще что‑нибудь?
Свист чувствовал, что сейчас Сонный расскажет ему все, о чем его ни спроси, и расскажет правдиво. Он хотел спросить о многом, ведь вопросов за жизнь скопилось куда как больше, чем ответов, которые суждено было получить.
Откуда берутся люди в Долине? Что такое алтарь? Что будет, когда он – Свист, умрет? Есть ли в самом деле некий творец, посеявший жизнь в долине, и если хоть что‑нибудь за пределами самой долины?
Но Свист не задал ни одного из этих вопросов. Спросив о чем‑то одном, он уже не смог бы остановиться, а узнать ответы на иные свои вопросы он попросту боялся. Так что охотник только мотнул головой.
— Тогда, пожалуй, я скажу тебе. То, что ты видел там, в деревне змееверов, и о чем рассказывал мне, это тоже проявление мерцал. Они лишь на некоторое время оживили тех, в ком так нуждались люди, кого они звали в свой последний час и на кого надеялись. Это не были божества, только воплощенное на минуту желание.
— То есть они…
— Они просто выдумка.
Охотник поглядел на премудрого Домового и задал последний вопрос.
— А сколько мерцал породнил ты?
— Нисколько, Свист, — улыбнулся Сонный, — я не могу породнить мерцало. Таким уж бесталанным уродился, зато вроде как защищен немного от таких, как Орех или Ведун.
«Словно его и нет, не могу в душу ему заглянуть», — вновь припомнил десятник слова воеводы, сказанные когда‑то.
Свист промолчал.
— А ты, Змеерез, — обратился Домовой ко второму мужчине, — хочешь о чем‑нибудь спросить меня?
— Нет, — пожал плечами паладин. – Все, что мне нужно знать, я знаю и так.
Домовой устало вздохнул.
— Тогда я больше не в праве вас задерживать.
— Сонный–всезнающий, скажи, мы вернемся из этого похода? — почти безразличным голосом спросил охотник.
— Это одному Богу известно.
— Какому из них? – улыбнулся Свист.
— Единственному.
56
Свист повернул голову и поглядел на восток. Там, над верхушками зеленых крон, едва виднелся один из шпилей Рассветного Храма, бывшего когда‑то его Старым Домом, а еще раньше просто домом.
Змеерез накрепко привязал выданный Сонным канат к толстому стволу дерева, росшему в нескольких метрах от обрыва, и сбросил свободный конец вниз. Оба застыли у самой кромки, глядя, как ветер хлещет канатом камни утеса.
— Не по себе мне, когда Храм так близко, — сказал Змеерез.
Свист кивнул.
— Давай я первый, что ли, — паладин присел на корточки и подергал канат, хорошо ли привязан.
— Вход в пещеру должен быть дюжиной метров ниже кромки, — Свист огляделся, сверяя ориентиры. – Если мы правильно выбрали место.
— Ты уверен в этом? Не хочется зазря болтаться там.
Свист еще раз огляделся.
— Уверен, можешь спускаться.
Несколько минут Свист ждал своей очереди взяться за канат.
— Я нашел ее! – крикнул снизу Змеерез. – Давай, я придержу веревку.
Тяжело вздохнув, охотник свесил ноги, почувствовав под собой неизмеримую глубину, или высоту, это уже как посмотреть. Спускаться пришлось совсем недолго. Прямо в отвесной стене обрыва нашлась широкая трещина, в затхлой темноте которой поджидал его Змеерез.
Свист снял с пояса лампу, зажег фитиль и поднял повыше над головой. Керосиновый свет выхватил ровно обтесанные стены; коридор, за исключением трещины–входа, был очевидно рукотворным.
Мужчины переглянулись.
— Пойдем, — Свист сделал первый шаг.
Как и обещал Сонный, коридор, приняв влево, уперся в тупик, оборвался у маленькой дверцы, скорее даже люка, действительно напоминавшую преграду в алтарную комнату. Свист отдал лампу напарнику и присел на корточки, крутанув несколько раз сегментированный вороток.
— Теперь ты, — охотник уступил место.
Змеерез покрутил маховик туда–сюда – безрезультатно, потом хлопнул себя по лбу и взялся за него еще раз. Дверь тихо щелкнула и отошла на несколько миллиметров. Паладин взялся за круглую ручку и потянул, открывая путь вглубь.
Они затворили за собой дверцу и огляделись: неправильной формы комната, заставленная железными верстаками, трубами и ящиками.
— Что‑то вроде каморки или чулана, — предположил Свист.
Змеерез прошелся вдоль стеллажей с какими‑то деталями и частями неизвестных механизмов.
— Знаешь, Свист, некоторые вещи кажутся мне знакомыми, только не могу припомнить, откуда.
— У тебя будет время вспомнить, сейчас нам остается только ждать.
— Ну и сколько будем тут сидеть?
— Нужно выждать хотя бы до полуночи, пока большинство людей не отправится спать.
Следующие несколько часов они провели почти не разговаривая. Змеерез, чихая от потревоженной пыли, копался в залежах металлического хлама. Свист же просто сидел у стены словно бусы перебирая воспоминания о событиях последнего времени. Он хотел найти ту самую роковую бусинку, что в итоге привела его сюда.
Спустя какое‑то время, паладин отложил занимавшую его деталь на верстак и сказал:
— Думаю, пора.
— Пора, — согласился охотник и поднялся на ноги.
Змеерез прошел к центру комнаты и задрал голову. В потолке отчетливо выделялась квадратная панель. Паладин оглянулся: у стены, покрытая слоем пыли, нашлась небольшая стремянка.
— Смотри, эвон как все продумано, — воодушевленно отметил он.
— Ну что же, пока все идет гладко, — сказал Свист, и тут же обругал себя за опрометчивые слова, могущие спугнуть их и без того капризную удачу.
Он притушил огонь в лампе, так что света почти не осталось, и поставил ее в углу. Светляк стянул сапоги, обмотав ноги лентами, специально припасенной ткани, Свист последовал его примеру.
— Винтовки тоже оставим, — предложил Змеерез, проверяя топорик на бедре.
Свист не стал спорить, прислонил оружие к стене и расстегнул застежку на ножнах.
— Ну, пускай боги будут на нашей стороне.
Скрипнули ржавые сочленения, и складная лестничка встала под квадратной плитой в потолке.
Змеерез, провозившись немного, с трудом приподнял массивную панель, а потом сдвинул ее в сторону. Они выбрались в небольшую комнату без окон, пол которой был завален каменной крошкой и вывалившимися из стен кирпичами. Со стороны лестницы, куда вел единственный выход из помещения, лился бледный свет. Здесь было очень сыро, и отчетливо слышался плеск воды.
— Под нами как раз должен находиться источник. Сонный был прав, мы двумя ярусами ниже основания Дома.
Приблизившись к дверному проему, они встали по обе его стороны, прижимаясь к стене. Прислушались.
— Тихо, — шепнул Змеерез.
— Водоносы в такое время не ходят. Пошли.
Двое лазутчиков выбрались на крутую, продуваемую стылым сквозняком, лестницу. Оглядевшись, они начали подъем.
Лестницу, ведущую из подземелья на первый ярус пирамиды, преодолели быстро и без происшествий. Свист украдкой выглянул в просторный зал – пусто. Этот этаж был практически необитаем из‑за сырости и холода, поднимавшихся из глубины.
— Дальше нужно пробраться в западное крыло, там поднимемся почти на самый верх, — едва слышно сказал Свист, но даже этот тихий шепот показался ему криком, слышным по всему Дому.
Благополучно миновав несколько развилок, они затаились в темной нише, предназначенной для отсутствующего ныне светильника – впереди слышались шаркающие шаги и сдавленные ругательства. Спереди и справа находился выход на нужную им лестницу, но дальше по коридору темнел низкий вход в одну из боковых комнат, откуда и доносились насторожившие их звуки.
Мужчины переглянулись, и Змеерез кивком головы указал в ту сторону, откуда доносились шаги. Бесшумно ступая обмотанными тряпками ногами, они пробрались к входу в комнату, заглянули: в маленькой клетушке оказалось довольно темно, лишь кучка раскаленных углей на полу давала немного света. В этом маленьком очаге Свист заметил нож, засунутый по крестовину в самый жар. От стены к стене, запрокинув голову к потолку, расхаживал полуобнаженный человек. Бормоча что‑то себе под нос, он мерил комнату шагами. Вот, наконец, он подошел к жаровне, достал оттуда раскалившийся докрасна нож и быстро прижег себе левое предплечье. Зашипев от боли, он едва не выронил орудие пытки, но справился с собой, вернул клинок в жаровню и опустился на пол, баюкая раненную руку. Свиста передернуло, когда он разглядел, во что превратилось предплечье незнакомца от множества ожогов.
