Яна Дубинянская - H2O
Олег вышел на площадь. Она почти совершенно просохла, только в щелях между камнями брусчатки темнела влажная глина да кое-где в тени стояли дробные, как архипелаги на карте, остаточные лужицы. Перед порогом церкви пробился между плитами толстый, изогнутый возле бутона стебель готового распуститься цветка. В самом солнечном месте площади глина растрескалась, ее многоугольные фрагменты ловили цветные отблески от витража, превращаясь в его грубое, подчеркнуто земное подобие. На сам витраж было больно, невозможно смотреть.
И ни одного человека. Потоптавшись по квадрату, Олег постучал в приемную старосты, затем в лавку Лотты. Стук отдавался мертвой гулкостью, по которой в первый же момент становилось ясно, что никто мне не откроет, некому открывать. Такое уже было как-то — в воскресенье. Но сегодня вторник. Или нет, кажется, уже среда.
…Приемная Виктора Винниченко — городской телефон с официального сайта «Нашей свободы» — милым женским голоском уверяла на нескольких языках подряд, как важен мой звонок и что мне перезвонят непременно по любому из номеров, которые я сочту нужным оставить. Выходные, черт бы их побрал. Невозможно разыскать человека на выходные. Впрочем, в сети нет ничего невозможного.
Олег сидел в продымленном баре неподалеку от гостиницы (в самом номере подключения к сети не оказалось, и это была еще одна ошибка: не проверил при поселении, сразу), потягивал четвертое пиво и почесывал указательным пальцем мышку ноутбука. Здесь, в сети, он был почти дома. Чужой столицы чужой страны за стенами бара как бы и не существовало. В сети можно отыскать все. Даже давным-давно потерянного сына.
С Женькой все нормально, у Женьки все хорошо; я летел сюда убедиться в этом — и убедился, я мог уже уезжать. Я так и сделал бы, если б он поступил на работу к кому-нибудь другому.
В одном профессиональном журналистском сообществе — вход только зарегистрированным членам, рекомендованным двумя ранее зарегистрированными, посты прячутся под замок, комменты скринятся, — удалось отыскать мобильный личного секретаря лидера «Нашей свободы». Разумеется, я не ожидал, что по этому номеру мне ответит Женька, разумеется, не особенно удивился, когда по нему не ответил никто, однако сохранил у себя на всякий случай. Поехали дальше. Виктор Винниченко, «Наша свобода». Досье.
За все время, за два десятка лет, я ни разу, честное слово, ни разу не пытался разузнать что-либо о нем, а тем более держать его в поле зрения, отслеживать его жизнь. Ну допустим, во время громкого медийного процесса о реабилитации, а потом и возвращения в парламент «Нашей свободы» я, наверное, не мог не видеть его победительного лица на всех телеканалах, навязчивой ярко-салатовой зелени, прущей отовсюду. Не мог — но все-таки не видел, не замечал. Его как бы и не было вовсе, не существовало в моей реальности, я всегда это умел. Даже тогда, когда моя жизнь была полна ошибок и несоответствий, избавиться от которых получалось куда хуже, — его, Виктора Винниченко, не было.
А потом он и в самом деле сошел на информационную периферию: банальный политик, каких много, рядовой персонаж гламурных парламетских новостей. Нет ничего проще, чем не смотреть новости. Да, кстати: Виктор Винниченко, поиск в новостях.
По первой ссылке Олега выбросило на портал, видимо, лучше всех договорившийся с поисковым сервером. Главная новость: депутат с непроизносимой фамилией отправился вчера в свадебное путешествие с молодой женой, популярной певицей (фото, видео, пикантное видео). Ссылки по теме: депутат женится, певичка отказывается от концертного турне, депутат разводится, его бывшая жена требует, обвиняет, угрожает, по предварительным оценкам юристов может претендовать на… Олег раздраженно гонял вверх-вниз страницу, пеструю и дробную, словно восточный ковер, на котором невозможно отыскать завалившуюся на пол флэшку. Ничего другого не происходило в мире в этот праздный вечер, кроме отъезда депутата, его свадьбы, развода и мельчайших перипетий личной жизни. Ну конечно, страница была обновлена, посмотреть копию. Эти слова выделены цветом: Виктор Винниченко. И на том спасибо.
«Лидер партии „Наша свобода“ (имя желтым, фамилия ярко-малиновым) замечен в аэропорту среди пассажиров рейса № 281 Северных авиалиний. По нашим предположениям…» Пропускаем, плевал я на их предположения. Вот: «…сопровождал новый секретарь, юноша приятной наружности (фото)». И ссылки по теме: супруга Виктора Винниченко, семья Виктора Винниченко, женщины в жизни Виктора Винниченко…
Сволочи. Олег клацнул по ссылке на фотографию, но она не загружалась, страница устарела, попробуйте начать с главной. Нечего там пробовать. Косвенно информация подтвердилась: у него и вправду новый секретарь-юноша, а впрочем, я и не сомневался, моя первая жена всегда была способна на мелкое вранье, но никак не на креативную мистификацию. Черт; разумеется, гаденькие намеки сетевой прессы можно с чистой совестью игнорировать, но факт остается фактом, и я категорически против. Пускай он присвоил когда-то нашу свободу — моего сына он не получит. Северные авиалинии. Надо зайти на их сайт, глянуть, что это за рейс.
Посмотрел — и несколько секунд сидел неподвижно, вперившись в монитор подвисшим взглядом. Не может такого быть, не может быть никогда. Какого черта, что они там забыли?!
Женька прилетел на то самое побережье — как раз тогда, когда я, идиот, вылетел сюда в его поисках. Наши самолеты могли, черт возьми, встретиться в воздухе. Я вполне мог никуда не летать. Мы с ним оказались в бессмысленной противофазе — с родным сыном…
Он наконец оторвал взгляд от монитора и увидел напротив за столиком девушку, худенькую, в беретике и круглых очках, перед ней стояла чашечка кофе и лежала бумажная книга. Девушка робко улыбнулась и опустила глаза. Олег сглотнул. Взять себя в руки; так или иначе, Женька вернулся, он здесь, в столице, мы обязательно встретимся. Четыре банки пива совершили полный цикл в организме: Олег встал из-за стола, прикрыл крышку монитора с расписанием рейсов, глянул на девушку — она понимающе кивнула — и вышел в туалет.
Когда возвратился, в баре уже не было ни девушки, ни ее книги, ни моего ноутбука. Я никогда раньше не оставлял его вот так, в чужом месте, на незнакомых людей — это было немыслимо, не столько даже рискованно, как просто невозможно, все равно что предложить случайному попутчику свою зубную щетку. Не знаю, что на меня нашло. Какой-то неровный, нервный, рваный туман, марево, наваждение.
И с того самого момента оно уже не отпустило. Олег смутно помнил, как вызывал милицию, как метался между баром и гостиницей то за документами, то еще за чем-то позарез необходимым, а потом надо было куда-то ехать, зачем-то подписывать очередной вариант показаний, как участковый уговаривал забрать безнадежное заявление и, кажется, уговорил в конце концов, все равно же воскресенье… Ноутбук, моя территория, моя неприкосновенность, моя свобода. Ничего этого больше не было, я должен был понять еще тогда.
Но я не понял. Не поддался паническому, иррациональному побуждению — хотя что это изменило бы? — сразу же возвращаться.
* * *Перед тяжелой дверью церкви Олег помедлил, боясь ударом кованого кольца оживить гулкую и все равно глухую пустоту внутри. Никого там не было, он знал точно, даже священника, даже юного брата Бенони. Взвесил кольцо на руке и опустил на пластину аккуратно, без стука и звона. Прижал остаточную вибрацию раскрытой ладонью.
И дверь ушла из-под руки, плавно, без скрипа, как если бы и вправду хотела ускользнуть, уйти от прикосновения. Олег шагнул вперед, подсознательно ожидая чего-то внезапного и окончательного, вроде взрыва органной трубы или воспламенения витража. Честное слово, я бы не удивился.
Ничего не произошло. Церковь действительно оказалась пустой, гулкой, брошенной. Олег прошелся между скамьями, зачем-то глядя под ноги и вбок, в непроглядную черноту под сиденьями. Когда-то давно, еще до весны, я искал здесь вымышленную вещицу, которую никогда не теряла одна девушка. Хорошая, правильная — но ее никогда больше не будет в моей жизни, потому что все правильное катастрофически посыпалось с диска. Придется инсталлировать заново.
На каменном полу лежали витражные блики. Олег поднял голову: в цветных лучах колыхалась сверкающая пыль. Неподалеку от витражного окна была прислонена к стене высокая лестница. Подошел по кратчайшему пути, пробираясь боком между рядами скамеек, подвинул ее ближе к окну, утвердил на каменному полу. Однако я хозяйствую здесь, как у себя дома, усмехнулся Олег; впрочем, нет. Попросту осматриваю ничейную, брошенную территорию. Без каких-либо особых намерений; впрочем, я давно хотел взглянуть поближе.
Влез по лестнице легко, не глядя вниз, словно поднялся на второй этаж. До витража она не доставала на пару метров, пришлось встать на верхнюю ступеньку, придерживаясь ладонями за стену, сырую и пронзительно холодную.
