Даниэль Марес - Кампос-де-Отоньо
— Нет-нет. Я умираю от той чумы нашего времени, от которой умрете и вы, и ваша молоденькая подружка.
Бреннан подошла к старцу и взяла его за руку:
— Успокойтесь. Мы отвезем вас в больницу.
— Врачи мне не помогут, — со смешком, тут же перешедшим в кашель, произнес Пратс. — Знаете, в чем заключается самая большая беда нашего времени? В пилюлях ЛГ! Они призваны продлевать жизнь, но на самом деле обрывают ее.
— Что вы хотите сказать? — Я пытался завеет» его, как часовую пружину, чтобы он продолжал говорить, ведь складывалось впечатление, что жизнь Пратса утекает, как вода между пальцев, и он вот-вот скончается, так и не сделав последнего признания. Но нет, такое бывает только в кино, а реальность никогда не скрывает от нас правду.
Пратс глубоко вздохнул и продолжал:
— Я исполнял приказы, инспектор. Пеллхем был хорошим человеком, его мучила совесть, и однажды он признался мне, что прекращает подменять пилюли. Знаете, что с нами происходит? Нас постепенно убивают. Я сэкономлю вам время. Я отравил себя, как это делал много раз с другими.
Я не очень-то понимал его. Мне казалось, что умирающий бредит, хотя ею слова вызывали смутное беспокойство и вряд ли стоило их игнорировать.
Я попытался навести порядок в признаниях хозяина дома:
— Постойте, Пратс. Вы утверждаете, что лечение пилюлями «Львиная Грива» приводит к смерти?
Он отрицательно покачал головой, с усилием сглотнул, дотянулся до одной фотографии и показал ее мне.
— Совсем наоборот. Это чудо, с помощью которого мы разорвали путы смерти. Но Дэйв — Дэйв Пеллхем — не мог смириться с ценой вечной жизни.
— Но ваше заявление не имеет смысла, — вмешалась Бреннан. — Продолжительность жизни благодаря ЛГ очень высока, однако нельзя говорить о вечности…
Пратс догладил руку девушки, чтобы она замолчала, жестом заставил ее наклониться к нему и прошептал:
— Вот вам пример: я и подобные мне— воплощения смерти. Когда человек доживает до ста девяноста пяти лет, я заменяю его пилюли ядом, медленно действующим наркотиком, который постепенно сводит его в могилу за пять или самое большее десять лет. А взамен этого мне обещали подарить вечность. Они говорили: мы даем им двести лет, чего ж они еще хотят? Но Пеллхем был с этим не согласен, он хотел дать людям шанс жить дольше. Несчастный безумец…
— Простите, но вы просто бредите, — сказал я. На самом деле, взгляд Пратса не был похож на взгляд сумасшедшего, и было трудно усомниться в его словах, которые он шептал как приговор. — О какой вечности вы твердите?
На этот раз он умоляющим жестом протянул руку мне и продолжал свое странное признание:
— Вас ведь зовут Торрес, да? Что ж, Торрес, как вы думаете, Сколько мне лет?
— Сто тридцать.
— Сто тридцать два, — поправила меня Бреннан, сверившись со своим компом.
Пратс вновь попытался рассмеяться.
— Так записано в моих документах. Они ведь могут менять и документы. На самом деле, мне двести семьдесят пять лет… или двести семьдесят шесть… не помню…
Я переглянулся с Бреннан. Этот тип окончательно сбрендил, подумал я, и она, словно прочитав мои мысли, изобразила на своем личике сочувствие. А Пратс продолжал говорить:
— Вы мне не верите? Конечно, я ведь так молодо выгляжу, и с каждым днем выглядел бы все моложе. Но загляните в мою карточку регистрации в Кампосе, ее-то они не могли изменить, потому что она хранится в архивах центрального правительства, вне их досягаемости. Фармацевтика пока еще не захватила всю власть в мире. Посмотрите!..
Тут он был прав. Эти даты вызывали у меня такое глубокое сомнение, что мне оставалось лишь быстренько пораскинуть мозгами в поисках лежащих на поверхности объяснений — это у нас, стариков, хорошо получается. Я твердил себе, что это невозможно, что не стоит верить сумасшедшему.
Пратс опять показал мне фотографию, которую взял с матраца. Портрет очень старого человека, смутно похожего на Пратса, но с тем же взглядом глубоко посаженных глаз. На всех фотографиях, рассыпанных по кровати, были изображены глубокие старцы, однако глаза у них были одни и те же.
Ноги мои ослабли, и я воскликнул:
— О чем вы говорите? К чему эта история о фармацевтике? Вы не можете быть таким старым, иначе сейчас выглядели бы по-другому!
— Нет, просто они сотворили чудо. Время как бы делает поворот назад, но они не знают, почему… Достигнув возраста примерно двухсот двадцати лет, человек начинает молодеть. Невероятно, правда? Как говорят ученые, Вселенная развивается циклами. Вот и наша жизнь движется то туда, то сюда. То есть она, как и Вселенная, не имеет ни начала, ни конца, она раскачивается, как маятник, который не может замереть. Прожив благодаря ЛГ достаточно много времени, ты потом возвращаешься обратно.
Абсурд! Я и слышать об этом не хотел. Единственное, что меня беспокоило, это даты, все необъяснимые ошибки, с которыми мы столкнулись… Мне почему-то стало страшно.
— Бреннан, — сказал я своей спутнице, — это надо проверить. Ты должна уехать из Кампоса, чтобы провести расследование в центре…
Однако моя помощница не успела ответить. Из ее груди выплеснулся фонтанчик крови, и девушка замертво рухнула на пол.
Стрелявший от дверей Калеро прицелился в меня.
Я посмотрел на Бреннан. Эта девчонка не заслуживала такой смерти, она была полна жизни. Черт подери, никто не должен умирать, не дожив до ста лет, никто никогда не должен умирать, ведь этого можно избежать!..
Простите… Я продолжаю.
Итак, Калеро нервничал, а я был испуган. Он заговорил первым:
— Отойдите в сторону, Торрес.
Едва мне удалось восстановить контроль над своими конечностями, я выполнил это распоряжение, и мэр дважды выстрелил в Пратса. Теперь настал мой черед, подумал я.
Но мэр опустил пистолет, вытащил из кармана носовой платок и утер под со лба.
— Что произошло? — шепотом спросил я. Улыбнувшись, Калеро развел руками:
— Судя по заметкам в компьютере Бреннан, тебе удалось раскопать это дело, Торрес. Все организовал безумец Ривас. Он решил убрать тех, кто пользуется ЛГ, и создателей этих пилюль. Я сумел разоблачить его благодаря результатам твоего блестящего расследования… совместно с Бреннан. Жаль, что она пала жертвой одного из кошмарных убийц, который застрелил Пратса и которого ты прикончил с риском для жизни. Я не верил своим ушам.
Переведя дух, я воскликнул:
— Значит, то, о чем говорил Пратс, правда! ЛГ возвращает человека назад, в молодость, а создатели чудо-таблеток решили у нас ее похитить.
— Да нет, во всем виноваты эти типы из «Естественной Жизни», я же тебе говорю. Скоро мы их всех арестуем.
— А менял. меня ты тоже убьешь?
Мэр отрицательно покачал головой и протянул мне еще дымящийся пистолет.
— Я ведь расскажу правду любому, кто будет готов меня выслушать, — сказал я.
Он с усмешкой пожал плечами:
— Тебя будут слушать только старики, а всем остальным наплевать, что здесь происходит. Я допустил ошибку. Я не должен был просить помощи из центра. Бедняжка Бреннан!.. Но тогда я бы и сам ничего не узнал.
— А когда ты узнал, тебя попросили уладить это дело? И что же тебе предложили взамен?
Калеро снова вытер пот на лице и пожал плечами, словно извиняясь. Потом бросил пистолет на кровать покойного Пратса, повернулся ко мне спиной и сказал на прощание:
— Это кажется невероятным, Торрес, но когда тебе предлагают такое… Все, что я успел потерять… А недавно меня вызвали и сообщили, что я могу это вернуть. И снабдили всеми сведениями… Что бы ты сделал на моем месте?
Конечно же, я поступил бы так же. Хотя не могу понять, почему бы не дать всем людям возможность продолжать жить. Почему они не хотят дать нам этот шанс, считая, что оказывают добрую услугу? А эти несчастные старики гордились, что им удалось дожить до двухсот лет, и работали в городе, который был одной большой бойней… Вот и все, джентльмены.
Когда Калеро уже закрывал за собой дверь, я спросил:
— Теперь вы начнете травить меня фальшивыми ЛГ?
— Нет, Торрес, тебе еще остается много лет жизни. Каждый должен умирать в свое время.
— Кроме тебя, — сказал я, и он ушел, а я арестовал Риваса и всех членов «Естественной Жизни», которых удалось схватить. И они сказали, что это ошибка, а я дал показания под присягой в суде, что видел своими собственными глазами, как они убили Пратса и Бреннан, а потом я отправился домой и пил, пока меня не стошнило, после чего я наконец заснул.
Так закончилась эта история.
Члены «Естественной Жизни» будут обвинены в убийстве, в этом не стоит сомневаться. Но не печальтесь о них, их не казнят. Они ведь не принимают ЛГ, поэтому они будут единственными на Земле, кто умрет без чужой помощи. Счастливчики! Возможно, и я когда-нибудь вступлю в их организацию…
