Вальдэ Хан - Храм
Обвиняемого поставили на колени перед возвышением так, чтобы всем было хорошо его видно. Когда люди притихли, Ведун начал свою речь:
— Скальник, ты обвиняешься в грехе неверия, что повлек за собой твою одержимость демоном. Признаешь ли ты себя виновным?
— Нет, — громко ответил тот.
— Ты отрицаешь свою вину по всем пунктам? – спросил Ведун.
Скальник колебался.
— Ты веришь в Свет, подателя жизни и заступника? Веришь, что только в его власти жизнь и смерть? Веришь, что он создатель твой, кому ты должен поклоняться, и кого обязан любить? Веришь, что твоя душа и помыслы должны принадлежать ему, и только ему?
«Скажи да», — молил Свист, не открывая рта, — «Ну хотя бы кивни, чего тебе стоит».
Нужно было Скальнику оказаться на пороге смерти, что бы молодой десятник понял, как дорог ему человек, стоявший сейчас под серым, неживым небом. Свисту было глубоко плевать на скотский характер, жестокость и упрямство Скальника, ведь в первую очередь он был ему другом, а порядочной сволочью и самодуром – уже потом.
Обвиняемый затравленно оглядел толпу, ища сочувствия.
— Ты признаешь, что вел себя как слабовольный глупец, не желающий видеть очевидную истину, отрицающий святую правду? Ты признаешь, что все те богохульные речи, что ты осмелился произнести ранее, не более чем плод твоего хилого разума?
Свист сжал кулаки – Ведун откровенно провоцировал Скальника, играя на его гордыне.
— Готов ли ты искупить свою вину послушанием, работой на благо паствы Его? Готов ли ты раскаяться и…
— Да что б тебя об землю сплющило! – заорал Скальник, захлебываясь ненавистью. – Что б тебя черви заживо выели, ублюдок!
Удар под ребра прервал гневную тираду и бросил Скальника на колени. Свист дернулся, как будто ударили его самого и Орех, по–своему истолковавший этот жест, придержал его за локоть.
— Демон, — сокрушенно сказал Ведун и повысил голос. – Наш брат одержим сильным, очень сильным демоном!
Ведун дал людям повздыхать и поужасаться вволю.
— У нас нет выбора, — Ведун сокрушенно понурил плечи, словно взвалив на себя неподъемный груз. – Мы не сможем изгнать это порождение ночи из Скальника. Единственное, что нам остается – это спасти его душу, очистив благословенным огнем.
Видать, все было спланировано заранее. Гиганты–водоносы подхватили бешено ревущего Скальника и потащили к поленнице. Светолюб рванул винтовку с плеча, и несколько человек в толпе так же достали оружие. Светопоклонники приветствовали решение жреца, громко прославляя Ведуна и желая скорейшей расправы над одержимым.
— Не дергайтесь, иначе нас перестреляют, — очень тихо сказал Орех, но все, кто был рядом, расслышали каждое слово. – Мы ничего не можем поделать.
Свиста била мелкая дрожь, от чувства собственного бессилия у него свело зубы, а в глазах потемнело.
— Пламя – живое проявление Света, уничтожит демона, засевшего в этом человеке и перед лицом смерти Скальник, наконец, обретет свободу!
Голос Ведуна лился отовсюду, будто каждый камень вторил его словам. Свист вспомнил, как корчились в огне восемь змееверов, и внезапная дурнота одолела его.
Скальник пытался освободиться, вырывая руки из суставов и захлебываясь выступившей на губах пеной. Его ругань, крики и проклятия слились в неразборчивый, полный отчаяния вой. Удар прикладом выбил дух из приговоренного, и тот бессильно затих, повалившись на кучу хвороста, только надсадно дышал, пуская кровавые пузыри.
Светолюб поднял над головой незажженный факел, палку с промасленным квачом на конце, и повернулся лицом к Ведуну.
— Свет, благослови наше деяние, во славу Твою! — Ведун простер руку, словно желая коснуться промасленной ветоши, дотянуться кончиками пальцев через разделяющее их пространство. Факел вспыхнул сам собой, закоптил и уронил на землю раскаленные капли.
Паладин обошел поленницу кругом, поджигая сухие дрова сразу с нескольких сторон.
— Изыди! – приказ Ведуна пронесся над площадью.
Крик человека, чье тело медленно пожиралось огнем, заглушил редкие крики радости кого‑то из светопоклонников. Огромное ревущее пламя поднялось над площадью, а в самом его центре истошно вопил Скальник.
Один выстрел, практически не слышный за воплем агонии, разом оборвал крик, а вместе с ним и жизнь осужденного. Светляк, прозванный Змеерезом за свирепость и кровожадность в бою с врагами Светоносца, опустил свою винтовку.
— Демон покинул его тело, — он обратился к толпе. – Нечисть растворилась в святом пламени, я видел это. Скальник умер свободным.
Он говорил веско и уверенно, но Свист приметил, как дрожит его указательный палец на спусковом крючке. Все, включая Ведуна и двух других паладинов, оторопело уставились на Змеереза.
Жрец оказался первым, кто справился с недоумением.
— Светляк проявил милосердие к своему ближнему там, где мы оказались недостаточно прозорливы, — сказал Ведун, и одобрения в его голосе было много меньше, нежели раздражения.
Словно актер, внезапно вспомнивший слова свей роли, вперед шагнул Светоч.
— Ведун, сегодня ты совершил великое дело – ты изгнал ужасное создание из нашего Храма! Ты уберег нас всех от неминуемой беды!
Он опустился на колени, и принявшие Свет последовали его примеру. Свист глянул на Ореха: тот стоял с таким выражением сосредоточенного лица, как будто обозревал поле грядущей битвы.
— Но нам нечем отблагодарить тебя, повелитель, прости нас, — паладин сокрушенно склонил вихрастую голову.
— Отчего же нечем?! – раздался громкий голос.
Все как один повернули головы. Со стороны леса двигался небольшой отряд во главе с Пластуном. Свист даже с такого расстояния смог увидеть, почувствовать три мерцала, спрятанных в поясной сумке охотника.
— Пластун! – жрец радостно взмахнул рукой. – Удачен ли был твой поход?
Со стороны это смотрелось так, словно встретились два старых друга. Если бы не коленопреклоненная толпа, обугленный труп Скальника и черный, смрадный дым, медленно тянущийся к северу.
Пришлый отряд замер в нескольких шагах, но сам Пластун прошел дальше, обняв Светолюба и вынув из сумки два мерцала.
— Вот, брат мой, отблагодари нашего владыку за труды его.
До рези в глазах, до скрежета зубовного Свист вглядывался в лицо бывшего учителя. Он чувствовал, как Пластун изменился, только не мог понять, в чем состоит подмена, но остро понимал: это уже другой человек. Складка в углу ожесточившегося рта, хрипотца в голосе и колючий взгляд, от которого мороз по коже.
— Повелитель, разреши нам возблагодарить тебя, — паладин повернулся к жрецу, вытянув руки с зажатыми в них мерцалами.
Ведун прикрыл глаза.
Уже давно Свист не отделял то, что показывало ему мерцало от собственных органов чувств, понимая, что видит все, как оно есть на самом деле, только немного с другой стороны. Вот и теперь десятник дрогнул, когда из‑за спины Ведуна медленно словно водоросли, потревоженные слабым речным течением, поднялись светящиеся щупальца. Зрелище оказалось завораживающим. Но вот щупальца потеряли прозрачность, налились тяжелой синевой и распахнули на концах жадные воронки ртов. Спустя мгновения змеевидные отростки потянулись к подношению, принюхались, покружили вокруг и принялись всасывать искристое дыхание мерцал, выпивая саму их жизнь. Свист услышал где‑то на границе сознания крик, будто мерцающие сферы были разумными и не желали становиться частью Ведуна.
Светопоклонники увидели лишь то, как мерцала, превратившись в сверкающий лазурью туман, исчезли.
— Отец наш, Приносящий Свет! – в благоговейном трепете паладин простерся ниц, уткнувшись лбом в землю.
«Если хорошо приглядеться, то можно заметить притаившегося среди камней суфлера, который подсказывает им слова», — успел удивиться своим мыслям Свист.
Ведун взирал на людей, изобразив на лице доброжелательную улыбку, но потом опустил глаза, и на лицо его легла тень печали.
— Мой народ, возлюбленные мои дети, — говорил он неспешно, вкладывая максимальное значение в каждое слово, и слова эти достигали своей цели, — сегодня мы потеряли одного из нас. После войны с дикарями мы не можем позволить себе такого расточительства.
Он продолжал.
— Виноват ли Скальник в той участи, которая его постигла? – он выдержал паузу и сам ответил на свой вопрос, сокрушенно опустив голову. – Да. Покуда вера не сильна в душе человека, он уязвим к порче ночных созданий. Как ваш покровитель, я не имею права рисковать вашими жизнями! С этого дня в лес могут уходить только те, кто доказал силу своей веры, ведь даже паладин не способен вовремя распознать одержимость демоном.
И вновь он не дал возразить тем, у кого возражения могли бы найтись.
— Свет обеспечит нас всем, что может понадобиться, или что‑то изменилось?
Орех и Зодчий молчали, напряженно вглядываясь в лицо Ведуна. Свист подумал, раз они не спешат встревать, то и ему лучше держать язык за зубами.
