Нил Шустерман - Нераздельные
Подходит жена, и он обнимает ее.
— Послушай, кажется, через несколько недель в Вашингтоне должен состояться митинг против расплетения? — спрашивает он.
Жена смотрит на него, пытаясь понять, к чему он заговорил об этом.
— Ты же не собираешься туда идти?
— Нет, — говорит он. И, чуть помолчав: — Может быть.
Она колеблется, но только одно мгновение.
— Я тоже пойду. Дети побудут с моей сестрой.
— Боюсь, они предпочтут расплетение.
Жена в притворном гневе двигает его кулачком:
— Не смешно! — А затем одаривает его самой теплой улыбкой и уходит готовиться ко сну.
Бухгалтер еще ненадолго задерживается в дверном проеме, прислушиваясь к ровному дыханию детей, и вдруг на него накатывает озноб, как при явлении призрака; но он знает, что сверхъестественное тут ни при чем. Это больше похоже на предчувствие страшного будущего. Будущего, которого нельзя допустить!
И впервые за всю свою жизнь он задает себе вопрос, безмолвно повторяющийся в тот вечер во многих домах:
«Боже мой… что мы натворили?»
Часть шестая
Правая рука Свободы
НОВОЕ СЛОВО В 3D-ПРИНТЕРНОЙ ПЕЧАТИ
Использование человеческих стволовых клеток в качестве рабочего материала для 3D-принтера может привести к созданию органов из собственных клеток пациента.
Автор Аманда Кусер, 5 февраля 2012 года, 16:31
Когда-нибудь в будущем, если вам понадобится новая почка, вы сможете получить ее, «выписанную» на 3D-принтере специально для вас. Если ученым удастся достичь этой ключевой вехи, они, возможно, с благодарностью оглянутся на пионеров в этой области — научных сотрудников двух организаций: шотландского Университета Хэриота-Уатта и компании Рослин Селлаб, специализирующейся на работе со стволовыми клетками.
Разработанный ими принтер создает сфероиды, используя культуры зародышевых клеток, погруженные в биомассу в виде маленьких капель. Так создаются своеобразные «биологические чернила». Каждая капля содержит до пяти стволовых клеток. По существу, метод сводится к использованию стволовых клеток вместо пластика или иных материалов для 3D-печати.
Доктор Уилл Шу, один из исследователей Университета Хэриота-Уатта, говорит: «В перспективе мы видим разработку технологии, позволяющей создавать живые органы для трансплантации из собственных клеток пациента. Тем самым устраняется необходимость в использовании донорских органов, решаются проблемы подавления иммунитета и отторжения чужеродных клеток».
…Результаты исследований только что опубликованы в научном журнале «Биофабрикейшн» под заголовком «Разработка специальной принтерной технологии с целью формирования сфероидных агрегатов из зародышевых стволовых клеток человека».
… эта инновация способна перевернуть мир.
Полностью со статьей можно ознакомиться здесь: http://news.cnet.com/8301-17938_105-57567789-1/3d-printing-with-stem-cells-could-lead-to-printable-organs/
73 • Лев
В его горло вставлена трубка. Через нее в легкие нагнетается воздух, а затем диафрагма сама выталкивает его обратно. Его грудь поднимается и опускается в размеренном ритме. Уже некоторое время Лев чувствовал это, но только сейчас сообразил, что происходит. Его подсоединили к аппарату искусственного дыхания. Это еще что такое?! Мученик не может выжить, иначе какой же он тогда мученик? Неужели даже это он провалил?!
Лев открывает глаза, и хотя может охватить взглядом лишь малую часть окружающего, сразу угадывает, где находится. Это подсказывают ему форма и убранство комнаты — обширного круглого помещения с окнами, сквозь которые проникает свет раннего утра. Вот всяком случае, похоже, что сейчас утро, потому что вьюнки в горшках на подоконнике широко раскрыты навстречу солнцу. Кабинки для пациентов окружают палату по периметру, и изножье каждой кровати обращено к центру помещения, где успокаивающе журчит фонтанчик. Лев в клинике арапачей, в отделении интенсивной терапии. Похоже, все дороги Лева, даже дорога к смерти, ведут в резервацию.
Он закрывает глаза и ведет счет, следуя ритму аппарата искусственного дыхания, пока не засыпает опять.
Когда он просыпается в следующий раз, вьюнки уже закрылись, а возле его кровати сидит и читает книгу кое-кто, кого он ожидал увидеть здесь в последнюю очередь. Лев таращит глаза. Наверно, у него галлюцинация. Заметив, что он проснулся, галлюцинация закрывает книгу.
— Наконец-то! — говорит Мираколина Розелли. — Вот и хорошо. Значит, я первой из всех могу официально уведомить тебя, что ты круглый дурак.
Мираколина! Девочка, которая упорно стремилась принести себя в жертву и которую он спас. Девочка, в которую он влюбился несмотря на то, что она его терпеть не могла. А может как раз именно поэтому. Девочка, которая в темном, нагоняющем клаустрофобию багажном отсеке «грейхаунда» отпустила ему все грехи, которые он успел в жизни совершить. Он боялся даже вспоминать о ней, опасаясь, что ее поймали и расплели; а она… вот она, здесь!
Забыв про торчащую в горле трубку, Лев пытается заговорить, закашливается, и машина, зарегистрировав участившееся дыхание, тревожно пищит.
— Ты только полюбуйся на себя! Я тебя даже не узнала под всеми этими именами на физиономии и с белобрысым ежиком на голове!
Он приподнимает слабую руку и складывает пальцы в универсальном жесте, означающем «дай чем писать».
Мираколина вздыхает с выражением «ты безнадежен».
— Сейчас, — говорит она, затем выходит из палаты и возвращается с блокнотом и ручкой. — Надеюсь, ты все еще в состоянии писать разборчиво, раз уж тебе не прострелили голову, — ворчит она.
Он берет ручку и пишет в блокноте: «Почему я жив?»
Она читает, прищуривается, словно сердится, и отвечает:
— Ах, ну да, кто про что, а ты про себя любимого. Нет чтобы сказать: «Привет, Мираколина, я так по тебе скучал! Как я рад, что ты жива!»
Он забирает у нее блокнот и пишет все это, но, само собой, поздно.
— Ну и глупость же ты учинил! Но что самое противное — она сработала, — говорит Мираколина. — Народ вдруг начал смотреть на Инспекцию по делам молодежи как на врага. Только не воображай, что это тебя оправдывает!
Мираколина явно наслаждается тем, что Лев лишен возможности огрызнуться в ответ, а значит, она может песочить его без помех.
— Чтоб ты знал, твоя выходка стоила тебе печени, поджелудочной железы, обеих почек и обоих легких.
Учитывая, сколько пуль в него попало, масштабы ущерба неудивительны. Постой-ка… Если он потерял оба легких, то как же он дышит? И вообще — почему он до сих пор жив?! Есть только один способ остаться в живых после потери стольких органов. Лев в панике шарит по постели, нащупывает ручку и блокнот и пишет огромными печатными буквами:
НИКАКИХ ОРГАНОВ ОТ РАСПЛЕТОВ! ПУСТЬ ИХ НЕМЕДЛЕННО УБЕРУТ!
Она смотрит на него с поддельной издевкой:
— Прошу прощения, самоубийца ты недоделанный, но да будет тебе известно: у тебя нет ни одного органа от расплетов. Чарльз Ковак из Монпелье, штат Вермонт, пожертвовал легкое, которым ты сейчас дышишь.
Лев понимает руку — писать, но Мираколина останавливает его.
— Не спрашивай, кто это такой, не имею понятия. Просто человек, предпочитающий жить с одним легким, чем позволить тебе умереть. — И она продолжает перечислять: — Женщина из Юты дала часть печени; один парень, пострадавший в автокатастрофе, перед смертью завещал тебе свою поджелудочную железу. А когда тебя привезли в нью-йоркскую больницу, похоже, туда заявилось полгорода, чтобы отдать тебе кровь.
Наконец, она улыбается ему, хотя, как подозревает Лев, улыбка попросту прорвалась сквозь ее линии обороны.
— Не знаю, что произошло, — говорит Мираколина, — но все тебя вдруг страшно полюбили, Лев. Хоть ты и выглядишь как пугало огородное.
Он пытается улыбнуться в ответ, но с трубкой во рту это затруднительно.
— Словом, — заключает Мираколина, — все, кто пожертвовал тебе свои органы, были совершенно посторонними людьми. Кроме одного.
То ли анестезия на него так действует, то ли он от рождения тупой, но Лев не догадывается, кто этот «не посторонний». Мираколине приходится встать, повернуться, задрать блузку и продемонстрировать шестидюймовый рубец на левой стороне спины.
— Полагаю, — произносит она, — теперь, когда я отдала тебе свою почку, имею я право называть тебя круглым дураком?
«Да, имеешь, — пишет Лев. — И да, я круглый дурак».
• • •Весь остаток дня Лев принимает посетителей. Первой приходит Элина — она, разумеется, его лечащий врач. Мираколина отлучается, и Элина рассказывает ему, что девушка не отходила от него с того самого дня, когда прибыла сюда две недели назад.
— Она отдала тебе свою почку с условием, что ей и ее родителями будет позволено жить в резервации, пока ты поправляешься. — Помолчав, Элина добавляет: — Славная девочка, хотя изо всей силы старается это скрыть.
