Анна Семироль - Полшага до неба
— Ты недооцениваешь мужчин, Тильда.
Она вскинула подбородок, улыбнулась одними губами.
— Возможно. Но я знаю цену поступкам.
— Ты влюблена.
— Да. И знаю, что любовь может уничтожить человека. А может и вернуть с того света.
Мужчина в белом костюме хотел что-то сказать, но посмотрел на нее внимательно и промолчал. И Тильде показалось, он был удовлетворен ее ответом.
Как только машина припарковалась на площадке возле главного корпуса, у Тильды внутри все замерло. Остановилось. Дальнейшие события — как стоп-кадры фотографий. Лестница со множеством ступенек, дрожат ноги, каблуки такие тонкие… проверка документов на входе — Джон До держит ее под руку, что-то говорит охране, потом ведет девушку к ресепшену, она улыбается, протягивает пластиковый пропуск, перед ними открываются одни двери, другие, третьи… Темно-зеленая ковровая дорожка в длинном коридоре, мистер До с кем-то здоровается, улыбается, шутит… Лифт. Приложить пропуск к панели вызова. Мелькает мысль: «Неужели настолько секретно?» Серебристые стальные двери кабины бесшумно смыкаются за спиной. В реальность возвращает голос провожатого:
— Тильда, в последний раз: еще не поздно повернуть. Мы выйдем из лифта, налево будет коридор, по которому мы попадем в мой кабинет, где сможем пообедать и дождаться Аарона. Направо — медблок. Решай.
Чуть тряхнуло. Лифт остановился, открыл двери. Шаг вперед — один, другой. И поворот направо — с зеленой ковровой дорожки на гладкий кафельный пол.
Вспомнился университет, практика в клиниках. Коридоры — такие же. Череда одинаковых дверей со стеклянной панелью-окошком, гулкое эхо шагов, пациенты, безразлично провожающие взглядом будущих докторов.
А здесь — пустой коридор. И тишина.
Остановились возле двери сразу у входа. Джон До слегка коснулся плеча девушки:
— Постой здесь пока. Я на пару слов.
Маард лежал там же, где Джо его видел в последний раз. Снова взгляд зацепился за тонкую руку, обтянутую тканью соп-сьюта. Джо помнил парня совсем другим. А теперь… Разве что подбородок остался прежним — волевой, упрямый.
Джо решительно подошел к ложементу. Тронул за плечо.
— Гор?
И почувствовал на себе взгляд. Хотя лицо закрывал щиток шлема, ощущение, что Маард на него смотрит, было четким.
— Привет, — спокойно ответили ему.
— У нас форс-мажор.
— Что-то с Тильдой? — голос Маарда выдал тщательно скрываемое волнение.
— Она за дверью, Гор! У меня не было выхода, девица натворила бы глупостей. Поверь моему опыту.
Рука поднялась к шлему, убрала темную пластину забрала. Взгляд серых глаз тоже остался прежним — холодный, стальной. Понимающий.
— Зачем ты привез ее, Джо? Врешь же, что выхода не было.
Джон До покачал головой.
— Гор, я похож на идиота? Думаю, что нет. И память у меня хорошая. Я даже помню, как ее звали. Элен. Вот фамилию не воспроизведу, увы. Но могу напомнить, как один горячий юноша переживал разрыв с ней.
— Я уже не тот юноша.
— Возможно. Но она — та еще девочка. И я позволил себе решать за вас обоих в ее пользу. Мне ни к чему суицидальные настроения у клиентки и депрессия у хорошего друга. Поверь — так будет не только честнее, но и лучше для вас двоих.
Маард помедлил, прежде чем ответить:
— Ты прав, наверное. Ладно, не будем тянуть. Зови.
— Ты в порядке? — зачем-то спросил До.
— Нормально. А как сам считаешь, достаточной развалиной выгляжу, чтобы напугать наивную девицу?
Не найдя подходящего ответа, До вернулся к двери.
— Сколько вам дать времени? — спросил, обернувшись на пороге.
— Джо, не издевайся! Не я тут распоряжаюсь. Сколько у нас времени?
— Четыре часа. Закончишь раньше — просто сообщи координатору. Там сейчас мой человек.
Шаг за порог. Взгляд на робко жмущуюся к стене Тильду.
— Ну, иди… Я буду в кабинете.
Только когда сухощавая фигура в белом скрылась за углом, девушка решилась войти. Пальцы были мокрыми, неприятно скользили по дверной ручке.
Тиль бесшумно прикрыла за собой дверь, огляделась. Комната маленькая — неуютная, кажется нежилой. Скорее, кабинет. Белые стены, все тот же кафель на полу. Вмонтированные в стенную панель приборы, несколько мониторов, тихо пикает кардиограф. В углу раковина и душевая кабина. В центре — конструкция, напоминающая кресло стоматолога с придвинутой тумбочкой. И затянутая в белую ткань фигура человека в нем.
— Маард?.. — негромко позвала девушка.
— Здравствуй, Тиль! — худая рука чуть поднялась в приветственном жесте.
— Мне можно подойти?
Маард хмурился.
— Когда решила приехать, не спрашивала. Упрямые вы, женщины. Извини, — он усмехнулся. — Обняться, видимо, не получится.
Она зачем-то разулась, оставила туфли у порога, прошла и села в кресло возле ложемента. Посмотрела на Маарда и опустила глаза.
— Я понимаю, что ты ожидала другого. Но я именно такой, — сказал он мягко.
— Я не ожидала. Просто…
— Не хотел тебя разочаровывать. Знаю, что это больно.
Слова давались Игорю с трудом. От них спазмом перехватывало горло. Хотелось поморщиться, как от кислого.
— Наверное, думала, что если поцеловать дракона, он обернется красавцем-принцем? — тонкие губы скривила горестная усмешка.
— Нет. Я знала, что дракон станет человеком, — девушка несмело тронула руку в белой перчатке. Напичканная электроникой перчатка выглядела мультяшно-большой. — Джо предупредил меня, что ты мне не обрадуешься, но… Иначе не могла. Пойми и прости.
Он вздохнул, посопел и сказал тихо:
— Чего уж… Только… Тиль, ты понимаешь, чем рискуешь? А вместе с тобой рискуют те, кто тебе помогает. Давай договоримся сразу. Ты больше не будешь откалывать такие номера. И позволишь нам о тебе позаботиться. Хорошо?
Она ссутулилась, уставилась в пол. Кап… Кардиомонитор выдал серию перебоев сердечного ритма, запищал. Маард мысленно досчитал до десяти. Вдох. Выдох.
— Тиль, я уверен, что нашел заказчика. За убийством твоего отца стоят очень крупные фигуры. Настолько, что тебе будет угрожать опасность, пока им не предъявят обвинение и дело не получит широкую огласку. Потому ты должна довериться мне и Джо и уехать. Это ненадолго.
— Я не вернусь, и ты это знаешь! — перебила она. — Меня увезут навсегда и очень далеко. Запретят возвращаться сюда — именно потому, что «крупные фигуры». Другое имя, жизнь с нуля… Ради безопасности, да? Ложь, Маард! Ты просто меня от себя прогоняешь.
— Не прогоняю. Я не смогу тебя защитить здесь, пойми, — он говорил спокойно, как с ребенком, вспоминая умение, которым когда-то гордился.
— Я останусь с тобой. Я на это способна — быть с тобой в любой ситуации. Или… ты мне не веришь? — девушка вскинула голову, будто получила пощечину.
— Тиль, что ты творишь? — он посмотрел ей прямо в глаза.
— Я буду глупости сейчас говорить, но… послушай. Я хочу быть с тобой. Только в этом я вижу смысл. Маард, я люблю тебя. И я так к тебе рвалась, чтобы…
Она смолкла, перевела дыхание. И выдохнула:
— Зря?..
— Я знаю, Тиль, — он вздохнул. — И только поэтому ты здесь. Только поэтому Джо согласился и дал нам время. Прошу — успокойся и задумайся. Ты понимаешь, что здесь опасно?
— Нет. И не хочу понимать, ты говоришь не то, что чувствуешь! — ему показалось, что девушка на грани срыва.
— Не кричи. Давай тогда с твоей позиции посмотрим. Раз ты уверена, что я тебя прогоняю. Подумай, что я могу тебе дать? Посмотри на то, чем я стал. Посмотри, Ти! Как это можно любить?
Он понимал, что в таком состоянии она вряд ли услышит доводы разума. Но попытаться стоило. Было тяжело, но он знал, ему нужно как-то ее убедить.
— Ты выбираешь за меня, вот так просто? — она уже не скрывала слез.
— Выбираю, — он старался говорить четко и не думать о том, что каждое сказанное им слово — словно брошенный камень. — Если ты меня любишь, то уйдешь. Мы навсегда будем вместе в твоей памяти. Иначе же… В эту комнату сможет войти любой и убить тебя. А я не смогу помешать. Ничем, Тиль! Я не хочу оставаться без тебя, рыжик. Ты наполняешь мою жизнь смыслом. Месяц назад мне было все равно, а сейчас снова хочется жить. Веришь, Тиль, даже ТАКОМУ хочется.
— Меня не убьют. Никто не посмеет сделать это здесь, — упрямо сказала она, хлюпая носом.
— Пусть так. Но что будет дальше с тобой, с нами?
— Помнишь, как ты дважды уже решал за меня? Первый раз, когда пытался выставить меня вон из пещеры. И я не послушалась. А потом ты отдал меня Грете, помнишь? Не прогоняй!
Ему стало больно. Сколько раз он сам упрекал себя в наивности, доверчивости. В том, что мог предусмотреть, и ошибся. И пострадали те, кто дорог.
— Помню, Тиль. Вот только выбора нет. Потому что шанс остался один. И ради того, чтобы ты его использовала, я готов дьяволу душу заложить.
