Вальдэ Хан - Храм
Свисту нечего было ему возразить.
— Я не пойду, — заявил Дрозд. – Всему есть предел.
Они остановились на перекрестке. Десятник оглядел собравшихся, и сокрушенно покачал головой.
— Ладно, Змей с вами. Только старайтесь не попадаться им на глаза.
Со времен похода, Свист безошибочно чувствовал ближайших товарищей. Так и сейчас он знал, что стоит ему подняться на два яруса, а там пройти по коридору с разрисованными стенами, и чуть дальше, за поворотом он найдет Ореха. Поколебавшись немного, он решил сперва повидаться с воеводой, отложив другие дела и встречи на потом.
Миновав два лестничных пролета, раскланиваясь с обитателями Дома, многих из которых он встречал впервые, Свист вышел к Залу чужой памяти. С последнего его посещения картин на стенах сильно прибавилось.
Все стены довольно таки длинного коридора были украшены меловыми картинами. Рисунки изображали то человеческую фигуру, стоящую в лучах ослепительного света, то людей с непропорционально широкими плечами, держащих оружие в гротескно мускулистых руках. Нашелся здесь и огромный гад, извивающийся под сапогом могучего воина, условно похожего на Ореха. В углу же притаилось нечто с багровой кожей и огромными клыками в зубастом зеве. Напротив, картинок, что были здесь раньше – тех, которые рисовали охотники задолго до Свиста, теперь было и не разглядеть.
Свист замедлил шаг, оглядываясь по сторонам. Поодаль, сработанные из необструганных жердей, стояли невысокие леса. Наверняка неизвестный Свисту художник задумал облагородить еще и потолок.
За углом, у низкого дверного проема подпирал плечом стену Крепыш. Скрытая в тени, у его бедра нашлась увесистая дубинка.
— Привет, Свист, — радушно улыбнулся широкоплечий парень. – Воевода ждет тебя.
Он посторонился, давая Свисту пройти.
В небольшой комнате с окном, закрытым глухим деревянным щитом, царил полумрак, только несмелый огонек дрожал под плафоном керосиновой лампы.
— У тебя винтовка? – вместо приветствия громко удивился Орех.
— Ну да, — опешил Свист.
Орех покинул свое место и поднялся на ноги.
— Сколько у тебя патронов?
— Почти три магазина, Домовой отсыпал.
— Давай все сюда, — воевода сунул ему под нос шапку.
Свист, не совсем понимая, что происходит, грохнул прикладом об пол и протянул воеводе три магазина.
— Так что произошло?
— Нам нельзя больше оружие носить в Доме – вот, что произошло, — проворчал Орех. – Не понимаю, почему у вас его не отобрали на входе.
Свист пожал плечами, а Орех завернул оружие и боеприпасы в какую‑то тряпку и спрятал подальше.
— Ты выглядишь не очень‑то счастливым. Недостаточно чествовали победителя? – произнеся эти слова, охотник усомнился, не слишком ли много желчи в них прозвучало.
Орех укоризненно глянул на младшего товарища, но решил пропустить шпильку мимо ушей.
— Ведун как‑то все так интересно повернул, что я уже затрудняюсь сказать, чья это была победа, и кого над кем.
— Ну, а насчет оружия‑то что?
— Да вот, теперь даже охотникам, пока они в Рассветном Храме, нельзя иметь при себе никакого оружия. Это якобы оскверняет узы братства и взаимной любви.
— Что вот так прямо все оружие по своим чуланам хранят?
— Не все! Паладинам можно таскать любой арсенал.
— Как так?
— А они уже настолько просветлены, что им он им вроде как не помеха. Да и винтовки наши не в чуланах, а в специальном месте, у Складаря под неусыпным присмотром.
— Тревожный звоночек!
— Да, мне нужно поговорить с Ведуном. Когда вернулся – просто не успел, а потом ливер прихватило, — он провел рукой по животу. – Гроза мне дает какие‑то пилюли, но что‑то не очень‑то помогает.
Свист склонил голову, присматриваясь к воеводе. Вокруг талии усача обвилось мерзкое создание, похожее на ползучее растение, покрытое острыми шипами, глубоко вонзившимися под кожу. Лианоподобное тело медленно сдавливало свою жертву, роняя на пол зловонные капли едкого ихора.
— А ты не пей то, что она тебе дает.
Орех криво усмехнулся.
— Почему?
— Вот просто попробуй, хуже тебе не станет. Обещаю.
Свист внутренне приготовился к длительному и отчаянному спору, но Орех неожиданно согласился.
— Свет с тобой! – он устало опустился на табурет. – Послушаюсь своего десятника. Если не тебя, так кого же мне еще слушать?
Помолчали
— Ты думаешь, существует реальная опасность? Поэтому и Крепыш в коридоре с дубиной караулит?
— Не думаю – предполагаю. Точнее, не исключаю.
— Зачем ему это? – спросил охотник, имея в виду главу светопоклонников.
Воевода передернул плечами – жест говорил скорее о том, что Орех, подозревая ответ, просто не хочет его называть.
— Думаю, нам пора идти. Ведун не объявлял окончательной победы, пока не вернутся последние из нашего войска. Вы, тобишь. Наверняка, за сегодняшним ужином, или как там у них это теперь зовется, мы отпразднуем нашу победу.
Орех снял со стены лампу и поднял ее над головой, освещая дальние закутки комнаты.
— Поищи‑ка мой наплечник, он должен валяться где‑то там, в углу.
Вскоре Орех, сопровождаемый Свистом, покинул свое обиталище. Полированный металл наплечника ловил мягкий свет лампы, а у бедра степенно покачивался рог.
— Вы двое можете идти – переоденьтесь, отдохните, и как следует приготовьтесь к предстоящему ужину.
— Что значит «приготовиться»? – спросил Свист.
— Сами решайте.
Орех зашагал в сторону лестницы, печатая шаг как на параде.
— Очухался вроде, — тихо сказал Крепыш, пряча свою палицу под куртку.
— Чего он сделал?
— В себя приходить стал, говорю. Вчера вообще плохой был: рожа зеленая, под глазами круги черные. Я не на шутку перетрухнул, как бы наш вождь того, не околел.
— Ореху для смерти одной брюшной хвори будет мало, — попытался отшутиться Свист.
— Ты посоветовал ему не пить лекарства, которые Тетка Гроза дает, — Крепыш не спрашивал. – Прости, я ненароком услыхал, тут звук по–особому гуляет. Я то же самое говорил Ореху, еще только когда его первый раз скрутило, но меня он почему‑то не послушал, а вот к твоим словам отнесся серьезней.
— Ты думаешь?..
Свист не закончил фразы, будто боялся, что их могут подслушать.
— Будь я на месте кое–кого, я бы именно так и поступил, — парень почти беспечно пожал плечами.
Непривычно было слышать подобные рассуждения от простоватого Крепыша, которого все считали веселым увальнем, и относились к нему с доброжелательной снисходительностью.
— Орех, кажется, не считает, что существует реальная опасность.
— Орех может и ошибаться. Он сам учил меня, что ко всему нужно подходить критически и ничему за просто так не верить.
— Ты прав, Крепыш. Прав. Но я пойду, хочется освежиться и немного перевести дух с дороги.
— А на обряде ты уже был?
— Нет еще. Но думаю, что все же зайду, незачем давать лишние поводы для пересудов.
Крепыш кивнул и убрался в боковой коридор, оставив Свиста одного.
Охотник отправился на поиски воды, спеша смыть с себя пыль и усталость выпавших ему испытаний последнего времени. В ближайшей умывальне он прихватил большой таз с водой, кусок мыла и поспешил к себе.
Он остановился на пороге комнаты, служившей ему долгое время. Сейчас здесь было тихо и прохладно, пыль успела покрыть тонким слоем его сундук и застеленную колючим одеялом кровать.
Охотник стянул с себя пахнущую потом и порохом одежду, бросил прямо на пол. Ополоснувшись над тазом и едва не поскользнувшись на мокром полу, он наконец смог переодеться. Подумав немного, он сунул за пазуху небольшой нож в старых потертых ножнах, незаметно пристроив его под рубашкой. Раньше он и подумать не мог о нем как об оружии – разве что выбившуюся из одежды нитку обрезать, или хлеб покромсать. Охотник сделал это не столько из реальных опасений за собственную безопасность, ведь он все еще не верил в то, что домочадцы могут быть враждебны к нему, сколько из внутреннего протеста перед глупым, как ему казалось, запретом.
Охотник прошлепал босыми ногами к окну и выглянул в трапезный зал.
Дикари в рабских одеждах из мешковины расставляли столы, накрывая их невесть откуда взявшимися скатертями. Противоположная стена пестрила полотнами с заповедями Светоносца, но Свист не стал их читать.
У жаровни, бросая на стену длинную тень, притаилась маленькая фигурка в темном балахоне, перекроенном из старой рабочей спецовки. Из‑под драного подола виднелись грязные, босые ноги.
Свист отвернулся.
46
Следом за Орехом он переступил порог трапезного зала. Люди расступились, освобождая проход. Процессия неспешно двигалась к Жаровне под грохот оваций и громкие здравницы. Свисту вновь пришлось удивиться, сколько же людей собрал под своей крышей Старый Дом – много больше, чем он когда‑либо помнил.
