Вальдэ Хан - Храм
— А Сонный совсем не сонный, — ухмыльнулся Свист, протирая слипающиеся глаза.
— Да я сам не знаю, почему мне такое имя дали, вроде же вполне бодрый. Домовой – оно куда лучше звучит.
Он искоса глянул на широко зевающего Свиста, словно прикидывал что‑то в уме.
— А пойдем‑ка я тебе кое‑что покажу.
Свист выбрался из‑за стола и последовал за Домовым, скрывшимся в полумраке лестницы. Они спустились на первый ярус Нового Дома. Сонный шел первым, освещая дорогу каганцевой лампадкой на деревянной ручке. Эта часть пирамиды редко посещалась ее пока немногочисленными жителями, и Свист обратил внимание на хорошо заметные в толстом слое многолетней пыли следы. Коридор превратился в узкий мостик, нависший над большим залом. Пола как такового в зале не было, только тонкие каменные простенки между квадратными кавернами, надо сказать довольно глубокими, так что их дна охотник рассмотреть не мог.
— Тут будем воду хранить, — Домовой указал на камеры внизу. – Если заполнить их все, то запасов ее должно хватить на пару месяцев.
Они пересекли мост и снова пошли по коридору, который вскоре привел их в длинную комнату с двумя узкими окнами под самым потолком. У противоположной низкому входу стены на камне правильной формы стояла высокая деревянная статуя. Когда мужчины подошли к ней, и Сонный поднес коптящий огонек поближе, Свист различил искусно вырезанное лицо, ниспадающие тяжелыми складками одежды и даже ногти на пальцах.
— Ну что, никого не напоминает? – хитро спросил Домовой.
Свист пригляделся к деревянному лику: прямой нос, упрямый, гордо вздернутый, подбородок, и взгляд немного в сторону.
— Отец? – удивленно выдохнул охотник.
— Похож, правда?
— Похож! — согласился Свист. – А почему он здесь стоит, а не в зале собраний?
— Потому как место ему именно тут, а не там. Это символ моей веры, зачем совать его под нос всем и каждому? Пускай сюда приходят только те, кто действительно этого хочет.
— Ведун бы с тобой не согласился, — рассмеялся Свист.
— Знал бы ты, насколько же мне наплевать на мнение Ведуна, — в тон ему ответил Сонный.
— Думаешь, кто‑нибудь станет поклоняться этому куску дерева? – Свист опасливо покосился на строгое лицо.
— Я же сказал это всего лишь символ. Выражение мыслей. Вот скажи, много практического смысла в наплечнике Ореха, или в том роге, что мы с тобой ему подарили?
— Нет. Но с ними‑то веселей.
— Веселей, — передразнил охотника Сонный. – Мы так устроены, нам нужно что‑то перед глазами, чтобы не забывать, куда и зачем мы движемся. Я вот считаю, что это хороший символ, — он погладил лакированное дерево.
— Никто и не спорит. Просто Ведун тоже ведь когда‑то разжег Жаровню лишь как символ.
— Сама по себе Жаровня не плоха и не хороша, да по сути и не важна вовсе. Спрашивать нужно другое – что изначально хотел сказать Ведун, в первый раз разводя в ней огонь?
Они поглядели на статую, думая каждый о своем.
— Короче, я тут еще сукно постелю, освещение какое‑нибудь устрою, пускай люди приходят сюда подумать. Место уединенное и тихое – самое то.
— Думать – это хорошо, — согласился Свист.
— Уже поздно, а ты только с дороги. Прости меня, чудака, — Сонный потянул охотника к выходу.
Молча они поднялись на жилой ярус, где расположились несколько общих спален. Сонный ушел к себе, а Свист остался слушать, как храпит Скальник, выводя носом замысловатые трели.
45
Пушистый зверек стремительно нырнул в спасительную тень, как только охотники показались из‑за поворота тропы. Свист прикинул, сколько они успели пройти, и решил остановиться.
Он повернулся к спутникам.
— Дрозд, Скальник, нам сейчас предстоит подняться в Дом. Сторожа, скорее всего, попросят нас почтить Светоносца и все такое, — он строго глянул на охотников, — так вот, я хочу, чтоб с вашей стороны не последовало никаких эксцессов. Вы хорошо меня поняли?
— Конечно, Свист, — быстро согласился Дрозд. После недолгой, но обстоятельной беседы с Домовым парень стал куда спокойнее.
— Скальник?
Тот криво и несколько раздосадовано улыбнулся.
— Слушай, Свист, ты конечно… — начал, было, он.
— Конечно я, Скальник, кто же еще! Учти, станешь бузить – выкину обратно в лес и не посмотрю, что мы с тобой на одной стороне сражались.
Голос десятника как никогда звучал веско и уверенно.
— И что вы все ко мне привязались? Ладно, постараюсь не слишком громко смеяться над их шутовским кривлянием. Все равно завтра же уйду за мерцалами, а то я еще толком не успел вернуться, но меня уже тошнит от всего этого.
До Рассветного Храма оставалось меньше четверти часа неспешной ходьбы. Вскоре послышался мерный перестук топоров, а после Свист стал примечать свежие пеньки, оставшиеся от деревьев, некогда стоявших по обе стороны раздавшейся вширь тропы. По мере их приближения топоры стучали все громче.
Тропа вывела их на опушку. Лес отступил, от самой площади протянулась оскалившаяся пеньками проплешина, оставшаяся на месте тенистой рощи. В десятке метров справа от тропы валили лес незнакомые Свисту люди. Завидев пришельцев, лесорубы отвлеклись от своей работы, тревожно переглядываясь.
— Хвала Свету, — быстро нашелся Свист.
— Хвала Светоносцу, — ответил Светляк, покидая густую тень.
Они радушно приветствовали друг друга.
— Кто это?
Свист указал на лесорубов, вернувшихся к работе.
— Новенькие. Те, кого привел Шип перед тем, как мы ушли забавляться с еретиками.
— Ну а лес‑то зачем валить?
— Дрова нужны, — уклончиво ответил паладин и указал в сторону площади.
Там, где начиналась мостовая кладка, на бывшей границе леса, возвышались поленницы. Почти в человеческий рост, аккуратные штабеля дров высились на равном расстоянии друг от дружки, образовав полукруг, отделяющий территорию возле пирамиды от всего остального пространства.
— Перед закатом мы зажигаем эти костры. Складарь как‑то хитро, по–своему, разводит огонь, что тот порою горит до самого утра.
— Символ, — догадался десятник и красноречиво покосился на Скальника. Но тот изо всех сил делал вид, что равнодушен к происходящему.
— Именно он.
— Так ведь и лес однажды кончиться может, — полу в шутку предположил Свист.
Паладин ничего не ответил, только плечами пожал.
— Почему так долго? – Светляк оглядел отряд, будто ожидал увидеть еще кого‑нибудь.
— Мы попали в засаду недобитых змеепоклонников, или может быть они просто возвращались откуда‑то с далекого промысла, и нечаянно наткнулись на нас, — соврал Свист, следуя уговору с Орехом. – Все наши пленники разбежались.
— Мелочи, — отмахнулся Светляк, — одним еретиком больше, одним меньше – какая разница? Главное, что сами целы остались. Я очень рад, что ты вернулся из похода невредимым.
После этих его слов десятник почувствовал себя виноватым за ложь.
— Мы пойдем, — Свисту хотелось закончить этот, ставший для него неловким, разговор.
Скальник, только и ждущий формальной возможности, вальяжно двинулся по направлению к пирамиде, остальные охотники потянулись за ним. Только Свист задержался, вдруг ощутив исходящее от паладина чувство напряженного ожидания.
— Свист, — тихо сказал Светляк, — выдастся свободная минутка – давай поговорим.
— Да конечно, Змеерез, всегда к твоим услугам.
Свист в шутку назвал собеседника именем, которое тот получил после битвы за деревню; вопреки ожиданиям, тот даже не улыбнулся.
Десятник быстро нагнал товарищей. Обернувшись, он увидел, как Светляк возвращается к лесорубам, что‑то им втолковывая. Паладин скорее охранял работников, нежели стерег их.
Веревочная лестница уже была спущена, и Свист подумал, что ее теперь и не убирают до самого вечера. Охотники поднялись в сторожку.
— Хвала Свету, — уже по привычке приветствовал всех Свист.
После недолгого разговора, в течение которого десятник вновь был вынужден повторить байку про нападение уцелевших дикарей, сторожа пропустили четверку дальше.
— Только сразу на обряд очищения, а то Светолюб нам головы снимет, — напутствовал их один из сторожей.
— Тотчас поищем Ведуна, — ответил Свист, даже не думая этим заниматься.
— Ведун не станет тратить на вас четверых время, идите сразу в молельню – там точно есть кто‑нибудь из паладинов. Он вам поможет.
Когда они отошли подальше от сторожки, Скальник прошипел:
— Когда мне понадобится помощь одного из этих зомби – я спрыгну с обрыва, предварительно намотав свои кишки на ближайшее дерево.
Свисту нечего было ему возразить.
— Я не пойду, — заявил Дрозд. – Всему есть предел.
Они остановились на перекрестке. Десятник оглядел собравшихся, и сокрушенно покачал головой.
— Ладно, Змей с вами. Только старайтесь не попадаться им на глаза.
