Френсис Шервуд - Книга сияния
— Послушай, Эдвард, — ровным голосом произнес Ди, не выказывая ни малейшей толики беспокойства, — не сходишь со мной в аптеку?
— А почему бы тебе кого-нибудь из мальчиков не послать?
— Мне требуется твой мудрый совет по поводу одного весьма специфического вещества.
— Ну, ладно, — вздохнул Келли. — Идем в аптеку.
Ди размеренными шагами стал спускаться по лестнице.
— Восхитительное чтение, — сказал Келли. — Этот Мирандола. Представляешь, он умер в тридцать один год. Какая жалость, что ему нашего эликсира не перепало.
— Очень может быть, что не он один умрет столь безвременно. — Оглянувшись на стражников, чьей задачей было повсюду за ними следовать, Ди добавил чуть громче необходимого: — А мы очень неплохо продвигаемся с партиями нашего эликсира, не так ли, мастер Келли?
— В Юденштадте сейчас большие похороны, — пробормотал один из стражников. — Майзель погиб.
— Майзель погиб? — Келли схватил Ди за руку.
— А тот здоровяк, он убежал с женой сапожника, — добавил другой стражник.
Келли пристально посмотрел на своего друга. А Ди приложил палец к губам.
Аптека состояла из двух помещений. Одно из них целиком, от пола до потолка, было обставлено шкафами с выдвижными ящичками, облицованными фарфором, на которых золотыми буквами были написаны названия веществ. В передней части комнаты тянулся длинный дубовый прилавок. В следующем помещении располагалась лаборатория аптекаря, где он держал свои разнообразные ступки и пестики, небольшую печь и множество горшочков, подвешенных над жаровнями. На шестах под потолком сушились связки трав.
— Мы подождем снаружи, — сообщил Ди один из стражников.
Ди перекинулся парой слов с аптекарем, после чего тот сказал, что ему необходимо удалиться в другую комнату, чтобы истолочь нужное вещество в мелкий порошок, после чего он вернется.
— Прекрасный денек, не правда ли? — заметил аптекарь.
— Чудесный, просто чудесный.
— Я скоро вернусь.
— Пожалуйста, не торопитесь, — по-дружески отозвался Ди.
Как только аптекарь вышел из комнаты, Келли прошептал:
— Йосель сбежал, Майзель погиб. Что происходит?
— Это еще далеко не все, мой дорогой Эдвард. Сегодня сдохла первая бабочка.
— Господи, Джон. Но ведь это означает, что скоро наши головы лягут на плаху.
— Спокойно, Эдвард.
— Спокойно? Спокойно? — Келли весь кипел. Он уже чувствовал, как его голова катится с деревянного помоста. В голове у него было такое ощущение, как будто она вот-вот скатится с его плеч. Алхимик взглянул на шипастого иглобрюха, которого аптекарь повесил над прилавком, а затем попытался найти себе неподвижную точку, чтобы умерить головокружение. Избрав наконец в качестве такой точки одного из стражников, что стояли в дверях, он торопливо отвернулся.
— Мне нужно выпить, — сказал он Ди, чувствуя, как время, подобно двум ставням, закрывается прямо у него перед носом.
— Выпивка затуманит твой разум, Эдвард.
— Зато она утешит мое сердце, Джон. — Келли с необычайной яркостью припомнил, как ему отрезали уши, словно бы снова пережил ту мучительную боль. Его тогда поставили в самую середину городской площади. Его отец, наблюдавший за процессом, позднее заявил: «Так тебе и надо». Келли больше никогда с ним не виделся.
— Ну вот, господа… — Аптекарь вернулся к прилавку и вручил алхимикам небольшой тканевый мешочек, затянутый шнурком. — Теперь все ваши проблемы с крысами решены.
— На счет императора, — бросил Ди, и они с Келли вышли из аптеки.
— Как в горле пересохло! — Келли оглянулся на стражников. — А у вас? Жаркий денек.
— Верно, — откликнулся один из стражников.
— В самую точку, — согласился другой.
— И вы, должно быть, взопрели в ваших ливреях, — Келли презирал мундиры, как бы они ни выглядели.
— Взопрели.
— Страсть как взопрели.
Келли бросил в сторону Ди быстрый взгляд.
И все четверо направились к «Золотому волу». Уже в девять утра там было полно завсегдатаев — лудильщиков, странствующих музыкантов, кукловодов, торговцев вразнос с повешенными на шеи коробами, которые они то и дело открывали, демонстрируя свой товар — ряды иголок и ниток, шелковые ленты для дам, покоящиеся на красном бархате. Также в трактире, разумеется, были Карел, Кеплер, Браге и Йепп.
— Присоединяйтесь, — предложил Карел.
— Хау нау? — приветствовал алхимиков Кеплер на собственном английском диалекте.
— Плохо хау нау, — отозвался Келли. — Хуже не бывает.
— Эдвард, — предостерег друга Ди.
— Ах… шучу, — поправился Келли. — Мир — вообще замечательное местечко, я так его обожаю. Просто до смерти.
— Да, Майзель погиб, а Йосель пропал, — Кеплер склонился над пивной кружкой. Браге тем временем наслаждался легким ранним завтраком — колбасками с жареным луком, жаркое из телячьей ноги, приготовленной с листьями земляники и посыпанной листьями щавеля и цикорием-эндивием… И, разумеется, несколькими кружками славного пива.
— Это еще не все… — начал было Келли, но умолк, получив тычок локтем от своего друга.
— Насчет Юденштадта. Весьма прискорбно, — подхватил Ди.
— Наши охранники, — представил их спутников Келли. Вопрос заключался в том, как от них избавиться.
— Очень рад, — сказал Браге.
— Императорского пива, — с таким видом повелел Келли трактирщику, как будто у него имелся какой-то выбор.
Компания гуляк заголосила старую чешскую песню под названием «Гнездо каждой пташки».
— Уже точно известно, что после праздника тела Христова император начнет выведывать у евреев слова, — сказал Браге, снова стараясь быть разговорчивым. — Он немного передвинул сроки.
— И с эликсиром тоже, — вмешался Йепп. — Раз с бабочками все идет так замечательно. Сперва эликсир попробуют Вацлав и несколько придворных, а затем император собирается сам его принять, поскольку он окончательно преодолел свою заторможенность.
— Да, император уже четверо суток глаз не сомкнул, — сообщил алхимикам Браге. — И весь как на иголках. Говорит без умолку, и сплошную околесицу, обеспокоен.
— Говорят, — добавил Йепп, — ему все время мерещится всякая всячина.
— А что именно? — заинтригованный, Келли подался вперед.
— Корабли в небе. Еще императору кажется, будто у него выпадают все зубы.
— Но у него их и так нет, — заметил Келли.
— Пять штук еще осталось. Вот эти пять у него и выпадают, — Йепп ухмыльнулся, обнажая полный рот мелких, но идеальных жемчужин.
— Все дело в молодой луне, — Келли пожал плечами. — Или в ущербной луне. Короче, в луне.
— Бросьте, бросьте, мы сейчас как раз в точке перехода из Рака в Близнецы, — сказал Браге, — и скоро уже восемнадцатое июля, день рождения императора. Празднование обязательно состоится. Вы заметили, сколько гостей уже прибыло в замок? Многие люди в городе берут себе дополнительную прислугу.
— Прошу прошения, Браге, но мы были слишком заняты в лаборатории, — ответил Келли, в упор глядя на Ди.
— Празднование дня рождения ожидается просто роскошное. Будут всевозможные кушанья и увеселения.
— Скоро прибудут дыни, — добавил Йепп. — И черепахи из самого Лондона.
«Из Лондона, — повторил Келли. — Боже мой, Лондон!»
— Рябчики и садовые овсянки.
— А какие они, эти садовые овсянки, Йепп? — поинтересовался Браге.
— Не знаю, но жутко дорогие, а это самое главное. Еще устрицы из Парижа, ананасы из Африки или те, что Кортес привез из Новой Испании, куропатки и перепела, цветная капуста, зеленый горошек, засахаренные фрукты из Италии, жареные тетерева черт знает откуда…
— Йепп, — перебил карлика Браге. — Тебе не кажется, что тебе лучше следить за своим языком? Ты в компании придворных и джентльменов.
— Да, Йепп, в компании притворщиков и лицемеров, — поправил астронома Келли.
— Брось, Эдвард, — мягко сказал Ди. — Не стоит так плохо к себе относиться.
— Но я хочу знать про это празднование дня рождения, — не уступал Келли. — Много ли там будет вина?
Это был деликатный вопрос.
— У гильдии виноделов, — ответил ему Йепп, — за всю жизнь не было столько работы.
— Да, и мы с Кеплером будем сидеть рядом с императорским столом, — добавил Браге.
— Как это славно, — задумчиво произнес Келли, припоминая о запасе опиума в самом углу лаборатории. Пароль был «Злата Прага». Сонная Прага. Сонная-сонная Прага.
— А как там бабочки? — спросил Кеплер.
— Лучше не бывает. — Келли единым духом осушил кружку.
— Да, — продолжал Йепп, — сперва, разумеется, процессия пойдет в собор святого Вита, и там состоится служба. А уж потом будут певцы и музыканты, акробаты, жонглеры, танцующие медведи. Настоящая вакханалия.
