Нил Шустерман - Беглецы
В глазах Коннора лихорадочно пляшут искры, тьма подступает все ближе, и наконец он теряет сознание.
Но лишь на долю секунды.
Потому что в тот момент, когда он, падая, касается головой пола, способность осознавать себя и окружающий мир снова возвращается. Зрение проясняется, и он видит стоящего над ним Роланда. Он просто стоит, ничего больше не делая. К удивлению Коннора, он даже видит в глазах верзилы слезы, которые тот старательно старается спрятать, делая свирепую физиономию. Но все равно видно, что он плачет. Роланд смотрит на свою руку — ту самую, которой он только что чуть было не лишил Коннора жизни. Оказалось, что он не в состоянии это сделать, и удивлен этим не меньше, чем Коннор.
— Считай, тебе повезло, — бросает он, уходя, и исчезает, не произнеся больше ни единого слова.
Непонятно, что он при этом испытывает: разочарование или облегчение от того, что он оказался неспособным на убийство. Похоже, и то, и другое.
57. Лев
«Ангелы», живущие в лагере «Хэппи Джек», похожи на пассажиров первого класса с небезызвестного «Титаника». В предназначенном для них отдельном коттедже стоит обтянутая бархатом мебель, есть бассейн и даже свой кинотеатр, да и кормят их куда лучше, чем остальных. Да, финал их существования здесь так же печален, как и у «трудных», но они, по крайней мере, имеют возможность «уйти красиво».
Обед только что закончился, и, кроме Льва, в гимнастическом зале никого нет. Он стоит на беговой дорожке, но лента не движется, так как аппарат выключен. Ноги мальчика обуты в кроссовки для занятий бегом на толстой подошве, а под ними еще две пары носков для дополнительного комфорта. Впрочем, состояние ног в этот момент интересует Льва меньше всего — он внимательно смотрит на руки. Просто стоит и разглядывает ладони, изучая многообразие линий. Никогда раньше он не изучал их с таким неподдельным интересом. Кажется, одна из них называется линией жизни? Интересно, как она выглядит? Наверно, на конце она должна разветвляться, как крона дерева? Лев переводит взгляд на кончики пальцев, изучая прихотливый узор. Как, должно быть, трудно приходится полицейским, когда приходится иметь дело с преступником, оставившим отпечатки пальцев, принадлежавших некогда бедняге, отправленному на разборку. Какой смысл сличать их, если они могут быть чьими угодно?
Никто никогда не оставит его отпечатков, это Льву известно досконально.
Для «ангелов», как и для других детей, администрация лагеря приготовила сотни занятий, но, в отличие от «трудных», никто насильно принимать в них участие не заставляет. Подготовка к жертвоприношению занимает месяц и состоит из чередующихся тестов на уровень интеллекта и физической подготовки, так что основную работу над собой «ангелы» проводят дома, до поступления в лагерь. Лев оказался не в том лагере, в который когда-то определили его родители, но он был и остается одним из «ангелов», этого статуса его невозможно лишить по закону.
Живущие в лагере «ангелы» в это время дня обычно собираются в комнате отдыха или отправляются молиться в одной из специализированных групп. В лагере есть священнослужители всех вероисповеданий — протестантские священники, католические, раввины и клирики, так как обряд возвращения к Богу столь же почетен и традиционен, как и сама религия.
Лев ходит на молебны согласно расписанию, и на занятиях по Закону Божьему произносит вполне разумные и осмысленные речи, но лишь для отвода глаз, чтобы не вызывать подозрений. Он не возражает против насаждаемой в лагере практики перелицовывать библейские тексты, адаптируя их к нуждам разборки. Это делается для того, чтобы те, кого вскорости должны разделать, как коров, думали, что и они, и сам Господь должны существовать не в виде единого целого, а разделенными на фрагменты.
«Моему дяде пересадили сердце, взятое от жертвенного ребенка, и теперь люди говорят, что он может творить чудеса».
«Я знаю женщину, которой пересадили ухо, и она слышит плач ребенка на расстоянии квартала. Однажды она услышала, как кричит ребенок, побежала на звук и спасла малютку из огня!»
«Мы — Святое причастие».
«Мы — манна небесная».
Аминь.
Лев читает молитвы, надеясь, что они изменят его, помогут воспарить, как это бывало раньше, но его душа закалилась в страданиях и стала прочной, как кремень. Он сам предпочел бы, чтобы она была подобна бриллианту — чиста и невинна, и тогда он бы выбрал другой путь. Но он стал тем, кем стал, и для него избранный путь — единственно верный. А если он и не прав, то все равно не испытывает желания что-то менять. Ему просто не хочется.
Другие чувствуют, что Лев не такой, как все. Никогда раньше им не приходилось встречаться с падшим ангелом и уж тем более с тем, кто, подобно блудному сыну, признал свои ошибки и вернулся в стадо. Впрочем, так уж получается по жизни, что детям, уготованным в жертву, вне пределов лагеря нечасто приходится общаться с себе подобными.
Оказавшись в обществе себе подобных, дети окончательно убеждаются в том, что они — группа избранных. Но Льва они считают аутсайдером.
Он включает беговую дорожку, настроив скорость так, чтобы не приходилось бежать слишком быстро и топать слишком сильно. Беговая дорожка — настоящее произведение искусства. Она снабжена экраном, позволяющим погрузиться в виртуальную реальность. Программу выбирает бегущий: можно почувствовать себя на утренней пробежке в парке или поучаствовать в Нью-Йоркском марафоне, по желанию. Даже по воде можно ходить. Когда Лев неделю назад появился в лагере, ему предписали усиленный курс занятий. В тот день в его крови обнаружили повышенный уровень содержания триглецирида. Он знает, что тесты Маи и Блэйна показали то же самое, хотя каждого взяли и отправили в лагерь по отдельности и в разные дни, так что никакой связи между ними обнаружить невозможно.
«Это либо что-то наследственное, — сказал врач, — либо ты последнее время питался слишком уж жирной пищей». Он предписал диету с пониженным содержанием жиров и комплекс физических упражнений. Но Льву отлично известно, что повышенный уровень триглецирида никак не связан с дурной наследственностью. Да и не триглецирид это вовсе, а другой химический компонент, куда менее стабильный.
В зал входит другой мальчик. У него красивые светлые волосы, почти белые, а глаза такие неправдоподобно зеленые, что без генетических манипуляций дело тут, скорее всего, не обошлось. Эти глаза уйдут по высокой цене.
— Привет, Лев, — говорит он, становясь на соседнюю дорожку. — Как дела?
— Никак. Бегаю.
Лев понимает, что этот парень пришел сюда не по собственной воле. Оставаться в одиночестве «ангелам» не рекомендуется. Его прислали сюда составить Льву компанию.
— Скоро начнется обряд зажжения свечи. Ты пойдешь?
Каждый вечер в зале зажигают свечу в честь «ангела», чей срок пребывания в лагере оканчивается на следующий день. Парень, которому предстоит пойти под нож, выступает с речью. Все аплодируют. Льву этот ритуал отвратителен.
— Я останусь здесь, — говорит он парню.
— Ты уже начал работать над речью? — спрашивает назойливый сосед. — Моя почти готова.
— Моя существует пока только в виде фрагментов, — отвечает Лев.
Шутка до парня явно не доходит. Лев выключает аппарат. Парень его нипочем не оставит, пока он в зале, а Льву совсем не хочется вести разговоры о том, какое это счастье быть избранным. Он с гораздо большим удовольствием подумал бы в одиночестве о тех, на ком нет печати Божьей, зато они достаточно удачливы и избежали, по крайней мере пока, участи оказаться в этой юдоли скорби — в лагере. Риса и Коннор, как считает Лев, до сих пор находятся на Кладбище. Он испытывает большое облегчение при мысли о том, что их жизни будут продолжаться, когда он покинет этот мир.
***К стене, за которой находится обеденный зал, приделан навес. Раньше под ним стояли ящики с мусором, но теперь им никто не пользуется. Лев обнаружил это место на прошлой неделе и решил, что лучше места для тайных встреч не найти. Когда он приходит туда тем же вечером, Маи уже на месте, мечется, как тигр в клетке. Нервы у нее всегда были слабыми, а попав в лагерь, она с каждым днем становится все более неусидчивой.
— Сколько еще мы будем ждать? — спрашивает она.
— Почему ты так спешишь? — интересуется Лев. — Нужно дождаться подходящего момента.
Подошедший Блэйн вынимает из носка шесть маленьких бумажных пакетиков и распечатывает их. Внутри каждого оказывается небольшая круглая нашлепка, похожая на бактерицидный пластырь.
— Это зачем? — спрашивает Маи.
— А ты догадайся!
— Ты как маленький!
Маи, как человек вспыльчивый, легко выходит из себя, особенно когда рядом Блэйн, но сегодня дело явно не только в ее обычной нервозности.
