Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 2. Там, где мы
Мне ведь куда проще разнести здесь хотя бы турбины, и тогда…
А тогда они сами быстро, спотыкаясь и падая, окажутся наверху. Где жизнь не очень привольна и сытна. Где столько страданий и проблем, что уж лучше расстараться прибить меня здесь и сейчас, чем потом скулить и ёжиться голодным на свежем воздухе…
Они здесь дома.
Другого у них нет и пока не предвидится.
…Скрип и шелест прямо у меня над головою дали мне понять, что по верхнему помещению, пол которого образовывал потолок этого, кто-то осторожно шарится.
Поскольку мимо меня было не пройти, решили прокрасться окружным путём.
Отсюда мне просто так ни спрыгнуть, ни спуститься — почти весь нижний ярус расцвечен зелёно-красными «гирляндами» светодиодов на табло регулировочного щита.
Буду, как поп-дива в свете прожекторов.
Туда, значит, ход мне пока заказан. Прямо за моей спиною, через полтора метра — стальная обшивка стены.
Тоже — не радует.
Но хотя бы приятно уже то обстоятельство, что занявший место покойного, между «ракушкой» воздуховода и шахтой, чем-то напоминающей шахту старого домового лифта, я не слишком заметен.
…Во мне совершенно некстати шевельнулась позабытая было резь…
Я знал, что в запасе у меня есть лишь один комплект спасительного забытья, что позволит мне ощутить лишь на несколько часов эту упоительную сладость владения миром. И что превратит меня в сущего демона, не понимающего предела дозволенного.
Но если подумать, то это не так уж и мало — несколько всемогущих часов.
И не так уж и плохо, — несколько часов без этой рвущей нить сознания боли…
…Я не напрасно «берёг» себя в этот последний год. Как-то наивно и невежливо по отношению к Судьбе выпрашивать у неё несколько лишних лет, но отчего-то мне втайне казалось, что я их проживу. Если буду паинькой и не буду чрезмерно купаться в неразборчивости агрессии и позывах погеройствовать сразу за всех, кто меня окружал.
…До того, как я решил сюда тащиться, и до того, как решился впервые за много лет попробовать это адское варево, я вполне сносно коптил и паралитично, неполноценно, но дёргался на менее сильных средствах. А теперь…
С того часа, когда я вышел из дома, и после напряжения предшествовавших этому дней, я просто сразу и буквально за порогом Базы перешёл на асперола кентил — У…
Потому как выдержать всё это, не подкачивая свои вены этим зельем? Да я просто лёг бы в диких мучениях и бездыханным примерно на третий день.
Вот и сейчас…
Мне просто показалось, что сейчас, с минуты на минуту, я потеряю сознание.
Как во сне, я рванул клапан своей преющей от хронического невысыхания куртки, и нащупал жёсткий бокс с тонкой длинной иглой.
…Для того, чтобы обрести ясность мыслей, мне нужно ровно пять секунд. Пять секунд забытья против возможной вечности… — что ж может быть глупее?!
Потому как на пять долгих секунд я буду представлять из себя полную недвижимости, слепую и абсолютно беззащитную мишень.
А что, если пробовать прямо в сердце, как атропин?!
…Мне никогда б не забыть этого кошмара борьбы яви и раздирающего подкорку осознания полной беспомощности…
Три секунды… Это почти отыгранная у смерти небольшое, но такое вожделённое существование…
На целых две секунды я стал менее уязвим… а уже потом…
А потом пришло и навалилось всеобъемлющее ЭТО…
…Когда глаза вновь обрели способность видеть, а мозг негодующе запротестовал против возвращения из столь уютной пустоты абсолютного покоя, где нет этих страданий, я хотел возблагодарить несколькими словами Всевышнего за вновь подаренный шанс и не отвернувшуюся удачу…
И я собрался было с мыслями…
И именно в этот момент я с досадой замечаю какое-то движение слева. Как раз в том месте, где переход делает поворот на девяносто градусов. Там, откуда я только что пришёл по душу этого чудика, что сейчас раскинулся за моей спиной.
И я делаю вывод, что уж лучше мне сейчас выстрелить, и неплохо бы сразу попасть, поскольку парень, вдруг так беспечно завозившийся в том уголке… уже целится в моём направлении из "Мухи"!!!
Я никогда не питал особой любви к ручным мино и гранатомётам, особенно если они направлены именно в мою сторону. А посему всю свою нелюбовь к этой гадости я выразил в тройке выстрелов, буквально слившихся в один.
Похоже, мой добрый друг «Форс» тоже подумал, что куда лучше быть исправным орудием убийства в моих руках, чем мирно скомканной в промокашку железкой, боевой век которой уже навсегда закончен. И он преданно поддержал меня точностью и, по-моему, кучностью стрельбы. Похоже, все три пули попали парню точно в живот, и он, кувыркнувшись назад вместе со своей «макарониной», как-то расстроено привял…
Огорчило ж меня в незначительной степени лишь то, что теперь в моём направлении ударило сразу пять или шесть стволов. И мне ничего более не оставалось, как бежать, поливая ответным огнём эти настохреневшие своей запутанностью переходы, подняв ствол в направлении выстрелов, дико вращаясь в разных направлениях, засекая вспышки из стволов, и при этом решать триединую задачу. А именно: не рухнуть отсюда, пропустив какой-нибудь особенно подлый проём, не попасть под пулю и не прозевать какой-нибудь лазейки, в которую я мог бы нырнуть, как бегущая от метко брошенного сапога крыса…
Ну и хрен с ними! Не впервой…
…Нет, ну положительно сегодня мы с моим добрым немецким братом очень хотели жить. И оба были в этот день просто в ударе.
Потому как мы не только лихо расстреляли троих не слишком удачно открывшихся стрелков, в нас не только не попали в этой дурной суматохе; мы ещё и сумели не просто торжественно загудеть-таки в разверстую яму под нашими ногами, а ещё и умудрились скатиться на спине по наклонной плоскости густо и туго натянутых к потолку тросов. Прямо на спине и прямо по их обильной смазке. Как в цирке, ну надо же!
Провисай они хоть чуть, не собрать бы мне и ему костей в переплетении огромных шестерней и переключателей привода, что так пристально и с таким сожалением проводили нас взглядами из глубины своей установочной "ямы"…
А сверху нас сопровождал рассерженный рёв нескольких глоток…
…Едва мои ноги коснулись пола, я перекатился через голову и рванул в сторону, вправо, — туда, где темнели громады каких-то ёмкостей, а за ней, как оказалось, была такая милая и прямо-таки родная дверь…
При этом я изловчился и сменил магазин, просто отшвырнув в сторону пустой.
Сегодня мне, право, не пристало экономить…
Вслед мне агрессивно и невежливо щёлкнуло по полу ещё несколько комочков свинца, я но я уже не особо обиделся, так как вышел из зоны обстрела, поднырнув под эти нависающие над залом цистерны… и стал слегка замедлять бег, потому как для нетерпеливо остывающего «Форса» снова нашлась работа.
Из дверей мне навстречу пытались выскочить сразу пятеро.
Они так же не ожидали увидеть меня, как и я их. Однако у удирающего во все лопатки есть определённое преимущество. Он настроен видеть опасность в каждом свисающем проводке, в каждой пролетающей мимо пылинке, в то время как бегущему к месту боя подкреплению ещё только предстоит определить, кого же именно им следует замочить, не тратя времени и патронов на расстрел своих.
А потому этот забег выиграл я.
И не просто отыграл драгоценные для себя пятнадцать метров, но и «прорубил» себе в этом скопище народа вторую «дверку». Часть из них ударами пуль зашвырнуло назад, двое вывалились с криками наружу…, и всё, что мне оставалось, это перескочить через них… и сдуру ворваться кровожадным ящером в ярко освещённый коридор, где ими — живыми, пока ещё бесстрашными и бегущими — просто кишело всё свободное от воздуха пространство…
Вот бы это немедленно исправить…
…Помянув недобрым словом всю их родословную, я резко повернулся боком, вжался спиною в стену, словно пропуская мимо себя гружёную арбу, направил в их сторону оружие… и до упора нажал на спуск…
…К тому времени, когда последних из них раскидало по углам и разметало по полу, я стал счастливым обладателем пустого магазина и просто кладези так и не расстрелянного ими боезапаса.
Из великого множества которого я мог бы соорудить себе вполне солидное преимущество.
Правда, я не собирался окапываться здесь надолго, чтобы проверить, насколько недель или веков мне его хватит, отстреливаясь и держа тут упорную оборону. Мне это было ни к чему.
Я не окопная блоха, и кусаю я больнее в атаке, чем в обороне.
И моё главное оружие на сегодня — это скорость ног, движения мозговых жидкостей, стрельбы, реакции…, ну и… снова скорость!
А посему я, нахватав с пола несколько рожков, ломанулся напролом по коридору, вполне справедливо полагая, что где-то там, в глубине его, откуда выскакивали это несчастные, должно быть что-то ещё интересное, кроме обрыдлых мне уже за сегодня железа, бетона и воды…
