Юрий Леляков - На пороге Галактики
— Хотя кажется, как просто и очевидно — сопоставить всё, что они утверждают, и спросить всех прямо и конкретно: что имеют в виду? — согласился Кламонтов. — Именно всех сразу — чтобы никому не вывернуться… Но почему-то в земном человечестве тысячелетиями существуют корпорации людей, как бы обладающих высшим знанием — в том-то и дело, что «как бы»… И могут утверждать что-то чудовищное о судьбах отдельных людей, стран, народов, всего мира — и об этом даже неловко всерьёз дискутировать. Это, мол, выше человеческого понимания, не подлежит обсуждению людей — хотя людей-то и касается… И с этим они — всегда выше любых наших дел, мыслей, переживаний, надежд. И их безразличие или презрение ко всему, чем живём мы — считается признаком даже особой духовной чистоты. И им ничего не стоит по-своему толковать что угодно: от трёх шестёрок в номере паспорта — до чьего-то увлечения компьютером, от наблюдений НЛО — до опять же редких особенностей организма или биополя, и они всегда правы. Человек остаётся смят и раздавлен тем, как ему влезли в душу, в жизнь — и ничего не может возразить… А всё-таки в «застойную» эпоху — этим так не унижали. И, конечно, многого не зная, о многом не имея понятия — но жили без этого страха. Правда, сложно сравнивать — учитывая, чего должны был не знать, и без каких надежд жить…
— Зато теперь непонятно, чего дали больше — надежды или ужаса, — добавил Мерционов. — Вот, мол, живи с этим, как сумеешь.
— А чувствуешь в себе что-то необычное — должен идти к ним же, как бы знающим высшие ответы, — продолжал Кламонтов. — С надеждой, что они, руководствуясь своей особой мудростью, распознают в тебе задатки, помогут их раскрыть — и тоже стать посвящённым, воином Света, Высших Сил…
— И живём в такое время, когда это — не отвлечённость! — не выдержал Мерционов. — Не можешь не думать: что происходит со страной — и что мог бы сделать для её блага! И вдруг — открывается реальный шанс стать могущественным магом, защитником добра и справедливости! Как пройти мимо, не ухватиться за него? И откуда же сразу знать, что из таких твоих порывов сделают посмешище? И там, куда ты придёшь, окажется — просто школа восточных единоборств; или — просто толкуют цитаты, играют словами и понятиями; или вовсе — тусовка закомплексованных чудаков, толпятся вокруг предводителя как попрошайки на паперти? А он, сам духовный бедняк — подаёт им, тоже не богачам в этом смысле, нищие идеи… Но везде — сразу готовы потрошить твоё сознание и подсознание, нравственно перевернуть, подвергнуть испытаниям!. И потом — ещё годами продержать в низшем звании, как бы в прихожей каких-то великих дел, постоянно заявляя, что ты к чему-то не готов! А там: либо наконец спохватишься, на что ушли годы, и не знаю в каком возрасте пойдёшь искать чего-то иного — либо так уже обработан в духе этого их всебезразличного, всенаплевательского аскетизма, что только и способен плыть дальше по течению… И говорю не просто так, со знанием дела — двое бывших одноклассников рассказывали, как полгода ходили на занятия в открывшийся тут в пригороде якобы филиал самого Шаолиня — и только «смиряли гордыню», состоя в буквальном смысле прислугой при ком-то, а как наконец решились спросить, когда же начнётся что-то серьёзное в смысле магии и эзотерики — так их просто подняли на смех: что вы вообразили? Откуда у вас такие представления, чем занимаются в школе восточных единоборств? Ах, из газет? Ну так за эту газетную мистику мы не отвечаем… Представляете? Пустились на поиски мудрости — и оказались в прислуге при боях гладиаторов… И даже как перестали туда ходить — а зачем, если это просто спортшкола? — оттуда к ним на дом посылали кого-то, чтобы выяснить, куда исчезли! Будто раз связался с ними — и уже чуть не стал их собственностью! Отстали, только когда запахло скандалом в той же местной прессе…
— А некоторые восторгаются, — ответил Ареев. — Уверяет: действительно от чего-то очистились, что-то обрели в духовном плане…
«Да, поиски многих… — подумал Кламонтов. — Немногие — решаются признаться другим в результатах…»
— Обрели, кто совсем ничего не имел… — ответил Мерционов. — Так же, как в вузе: каждый приходит со своим запасом знаний, и если один на первом кypce что-то обрёл, другой — только потерял время. И понятия о самом человеческом достоинстве у разных людей — разные… А вообще — впечатление: многое только и предназначено для компенсации чьей-то ущербности, второсортности, что ли… И группируются в эти организации — не для исследований непознанного, не для борьбы с каким-то злом — просто для обоснования самой альтернативности. Не понимают современных теорий — и придумывают околесицу уровнем попроще. Делят высоту пирамиды Хеопса на период кометы Галлея, прибавляют сюда же число «пи», придумывают на этой почве какие-то новые поля и частицы… И сами чувствуют, что на серьёзном научном совете был бы конфуз и только — а так, хоть второго сорта, какой-никакой академик, пророк, мистический воин… А общество, пресса, власть, чтобы их не обидеть, заняли позицию: да, это тоже имеет право на существование, и молодёжь, ищущая путей в жизни, может идти туда. Хотя образованная молодёжь вроде бы должна видеть, что чего стоит — но с другой стороны, на фоне этой шумихи начинаешь сомневаться: вдруг действительно — принципиальный кризис познания небывалых прежде масштабов? И выход — именно на уровне морально-этических воззрений средневекового бурсака, едва припорошённых обрывками современных знаний? Вот и идёшь туда, где — спорт под видом мистики или фокусы под видом научного эксперимента. И тоже говорю не просто так: уже пытался выяснить у одного такого деятеля, у которого фольга летала по всей комнате — учёл ли он конвекцию воздуха?. Хотел знать точные условия опыта — а оказалось, разоблачил фокус. И сразу — пошли ссылки на что-то «высшее»: наука не всё знает, ей не всё доступно…
— Насмотрелся же я на таких, — подтвердил Селиверстов. — Цель — явно не узнать или построить что-то новое. На первом месте — смутная тоска по высшей воле, которая всё расставит по местам, претензии на нравственное превосходство — что их покровитель самый высший, именно они веруют правильно, что мнение таких-то авторитетов — превыше достоверности факта. А это — уж настолько «нетрадиционно» для науки, что вовсе за её пределами…
— И — будто никто не понимает? — продолжат Мерционов. — Пусть серьёзные люди связывают судьбу с чем-то подобным? Хотя… — он тяжело вздохнул. — Если и в официальном вузе ещё при поступлении видишь, как ты им нужен — и потом вдруг можешь узнать, что это только до полпути университет, а дальше пединститут — чего ожидать от этих? Они же — только пародия на тех…
— Да, но понимаете, что странно… — начал Ареев. — Разве аномальные явления — такая новость для землян? Они сопровождают исторический путь землян тысячелетиями! Но все эти тысячелетия — то их высмеивают как что-то несерьёзное, то отдают на произвол чудаковатых квази-специалистов… И всякий раз земное человечество словно открывает их заново — и не может подойти к осмыслению серьёзно, взвешенно и с достоинством исследователя. Всякий раз — охи и вздохи о непонятной логике непонятных явлений, поверхностная сенсационность, странные курсы по подготовке тех же квази-специалистов — и это снова остаётся на обочине не то что общечеловеческой духовной культуры, а… просто нормальной психики? И заново формируется убеждение, что оно недостойно «серьёзной» науки — но вот кто где-то потерпел неудачу, не признан, не может устроиться, так с этим — все туда, делать карьеру на «аномальном», искать в непознанном место своим домыслам, кумирам и суевериям… Будто вообще — не самостоятельная область знания и деятельности, а отдушина для бегства неудачников из любой другой. И что ещё странно: отрицающие реальность этого, как правило, не рискуют — в отличие от утверждающих!.. Хотя есть как будто и древние тайные своды знаний, тоже создававшиеся тысячелетиями, но в том-то и дело — тайные… А что реально доступно нам — разве может быть справочной или учебной литературой по таким вопросам? Приходится прорываться сквозь дебри неустоявшейся терминологии, трудно понять— где вообще термин, а где метафора, кучи не всегда понятных цитат, каких-то общих рассуждений — и попробуй потом вспомни что-то конкретное… Или начинаешь читать вроде бы документальное свидетельство — и в какой-то момент чувствуешь: это же явная притча, легенда, религиозная «агитка», и не более того! Да ещё сплошь — традиционные верования, заклинания каких-то демонов и бесов по чисто бытовым поводам, привораживания и отвораживания своих и чужих жён, вообще неуместные в городе чисто деревенские обряды… И это — плоды тысячелетних поисков?
— Вот именно, — согласился Мерционов. — Хотя как бы выглядело — если бы так изучали, например, химию? Вместо чётко изложенных схем, теорий, формул — уклончивые сентенции о неготовности сознания ученика, несовершенстве человеческой природы вообще, опасностях, подстерегающих того, кто пытается овладеть знанием сам, без учителя, притчи о взрывах и отравлениях… И студент наловчился искать тайный смысл, читать между строк — и думает, что уже чего-то достиг на таких путях, хотя по-прежнему не умеет провести и объяснить элементарную реакцию… Правда, абсурд? Но вот к постижению «аномального» нам почему-то предлагается идти так. И человек, вроде бы переворошив уйму литературы, толком не представляет, с чем связывается, и на что идёт! Как тот же химик, который пробует в лаборатории на вкус всё подряд — а в коридоре ждут с лопатами и гробом! Вот точно — есть иллюзия знаний, но нет их самих…
