Нил Шустерман - Непереплетённые
— А что насчёт второго? — спрашивает Уна.
— Китон… — произносит Кэм. Дирк пока что ещё просто номер, а вот Китон — нет. — Я бы не удивился, узнав, что Сорок седьмой убил его.
— Надеюсь, этого не произошло. Китон хороший парень.
— Они все хорошие, — подчёркивает Кэм, но тут же поправляется: — Кроме одного.
Они направляются к полицейскому участку, но тут их внимание привлекает шум с обычно тихой улицы. Крики, рёв автомобильных двигателей, свет фар — можно подумать, там идут уличные гонки. А потом раздаётся треск выстрела, за которым следует тишина.
Кэм и Уна поворачивают за угол и устремляются к толпе.
— Я была неправа, — говорит Уна. — Хуже быть не могло.
12 • Китон
За пять минут до того, как Кэм и Уна слышат выстрел, возбуждение толпы достигает апогея. Народ жаждет справедливости. Он не станет ждать, он возьмёт дело возмездия в свои руки.
Китон не может говорить — ему заткнули рот кляпом. Да если бы и мог — толку-то? Его протестов и раньше никто не слушал, так с какой стати им прислушиваться к нему теперь? Они нашли виноватого. Китон подходит под описание. Нет, ну правда — какие шансы на то, что по улицам городка бегают два сплёта? И оба с одной рукой цвета умбры и ссадиной на лбу?
Из свирепых выкриков толпы Китон выясняет, что натворил Дирк. Не в подробностях, конечно, но по сути. И этого достаточно. Китон не осуждает людей за их действия. На их месте он, наверное, поступил бы так же. А может, и нет. Потому что они выбрали невообразимо жестокий способ наказания. Каждый расплёт внутри Китона вопит от ужаса. Его голова раскалывается от криков сотни голосов.
Толпа растянула сплёта посреди перекрёстка с помощью верёвок, закреплённых на его руках и ногах. Другие концы верёвок привязаны к четырём машинам, направленным в разные стороны. Сейчас верёвки немного провисают, но это ненадолго.
Подросток-бёф, тот, что первым бросил накануне камень, наклоняется над Китоном и орёт ему в лицо, яростно брызжа слюной:
— Тебе конец, понял? Кранты!
— Правильно, Тодд! — поддерживает его кто-то из приятелей.
Китон не издаёт ни звука — ведь всё равно из-за кляпа он может только мычать. Не станет он унижаться.
— Вот так раньше поступали с подонками, не заслуживающими права на жизнь! — рычит Тодд. — Какое преступление — такое и наказание. Мы тебя четвертуем. Разорвём на части, которые и сшивать-то не надо было!
Двигатели взрёвывают. Китон чувствует вибрацию верёвок. Они натянулись ровно настолько, чтобы у него начали ныть швы. Он слышит споры в толпе. Одни полностью на стороне Тодда и только и ждут начала кровавого зрелища. Но звучат и другие голоса.
— Это зашло слишком далеко! — говорит какая-то женщина. — Кто-нибудь, остановите их!
«Кто-нибудь». Не она. Люди, слабо бормочущие возражения, не заинтересованы в том, чтобы на самом деле остановить казнь. Им только хочется приглушить чувство собственной вины. Чтобы потом, когда всё кончится, можно было сказать себе: «Ну, я-то хотел это остановить, но ведь никто меня не слушал…» Так что они такие же соучастники преступления, как и прочие.
Двигатели снова ревут на повышенных оборотах. Китон закрывает глаза и напрягает мышцы, хотя и осознаёт, что с лошадиными силами четырёх автомобилей ему не справиться.
И тут раздаётся девичий голос. Девушка с криками расталкивает толпу, пробираясь к месту казни. Глаза её красны от слёз, губы решительно сжаты. Но когда взгляд девушки падает на Китона, выражение её лица меняется. Она чуть склоняет голову набок. Вид у неё внезапно делается озадаченный. Она по-прежнему возбуждена и рассержена, но иначе, не так, как мгновение назад. Китон тоже узнаёт её. Это та самая девушка, что разговаривала с ним около ограды. Что отнеслась к нему по-доброму. Келиана. Он решает смотреть ей в глаза до последнего, пока машины не врубят передачу, — а это случится в любой миг.
— Это не он! — говорит Келиана. Сначала тихо, затем ещё раз, громче: — Это не он!
Тодд налетает на неё, как будто собирается ударить.
— Как это — «не он»?! Конечно, это он! — Тодд пытается оттеснить Келиану от Китона. — Не мешай! Мы сами им займёмся. Ты и так уже достаточно настрадалась.
— Нет! — Она отталкивает Тодда и кидается к Китону. — Вы не имеете права!
Тодд не слушает её и поднимает руку, давая сигнал водителям.
И тогда звучит выстрел. Мгновенно воцаряется тишина.
Мужчина — офицер полиции, возможно, шериф — выступает из толпы, держа в руке пистолет. Он только что выстрелил в воздух.
— Она говорит, вы схватили не того! Не терпится в тюрьму, Тодд? Не просто за убийство, но за убийство невиновного человека?
— Он не человек! — визжит Тодд.
— Ты прав, — спокойно отвечает полицейский. — Он пока ещё не дорос. Совсем мальчишка. Давай отвязывай!
Именно в этот момент на место прибывают Кэм с Уной.
— Отвяжите его, не то, клянусь, засажу всех как сообщников! — предупреждает шериф. Ярость толпы остывает. Это уже больше не толпа, охваченная стадным чувством, а просто группа зевак, пристыженных и растерянных. Люди теснятся вокруг пленника, развязывают узлы. Кэм вытаскивает кляп из его рта, и Китон кашляет, захлебнувшись собственной слюной.
— Всё в порядке, Китон, — успокаивает его Кэм. — Всё в порядке.
Китон пытается встать, но всё его сшитое из частей тело болит так, будто он побывал на средневековой дыбе. Уна помогает ему. Он поворачивается к Келиане, которая по-прежнему здесь, но держится в стороне. Китон показывает ей свою ладонь цвета умбры:
— Не я! — говорит он. — Левая рука, не правая!
— Я знаю, — отвечает девушка.
Шериф обращается к собравшимся:
— А теперь шли бы вы все по домам, пока я не запомнил, кто тут ошивался сегодня ночью.
Народ начинает расходиться, и тут кто-то восклицает:
— Эй, что за хрень? Где мой «Харлей»?!
13 • Кэм
Кэму кажется, что его мозг распадается на кусочки. Так всегда бывает, когда у него стресс. Но сейчас это непозволительно. «Дверь на замок!» — приказывает себе Кэм и душит панику на корню. Нельзя допустить, чтобы команда его собственной подлодки устроила мятеж в такой неподходящий момент.
Пропажа мотоцикла — явно дело рук Дирка. По всей вероятности, пока толпа была занята линчеванием, сплёт под шумок украл мотоцикл и был таков. Теперь у него развязаны руки — твори любые безобразия. Кэм подозревает, что инцидент с девушкой — только начало. Если они не поймают Дирка, жди куда большей беды.
Часть Кэма хочет убежать подальше — совсем как Дирк, старающийся скрыться от мести толпы. Но он не может. Никуда он не убежит. Кэм бросает взгляд на Уну, и, как всегда, её присутствие помогает ему овладеть собой.
— Это не ты создал его, — говорит Уна, которая читает в его душе лучше, чем он сам. — То, что он сделал… то, что он такой, — не твоя вина.
— Не моя, — соглашается Кэм. — Но то, что он совершил побег — моя вина. А это значит, что я несу ответственность за всё, что бы он ни натворил.
Тут Уна не находит, чем подсластить горькую пилюлю реальности.
— Ладно, с этим я разберусь потом, — решает Кэм. — Сейчас главное — поймать его.
Оглянувшись по сторонам, Кэм замечает, что на место прибывает всё больше военных из персонала колонии. Если их пока что и не больше, чем зевак, то, во всяком случае, достаточно, чтобы притихли даже самые горластые подстрекатели. Часть зрителей уходит, но большинство остаётся, видимо, в надежде на продолжение. Ладно, линчевание не получилось, но, может, удастся увидеть хоть какое-то торжество справедливости…
Кэм обращается к шерифу:
— Мы теперь сами управимся. Этот парень — наша забота.
Но шериф уступать не собирается.
— Как только это существо напало на нашу девушку, оно перестало быть вашей заботой!
Одно мгновение кажется, что сейчас соперники схватятся, но тут между ними становится Китон.
— Закат! — произносит он. — В закат!
Китон бормочет и гримасничает, пытаясь трансформировать непослушные мысли во внятную фразу.
— Что он там лопочет? — спрашивает шериф, теряя терпение.
— Ш-ш! — цыкает на него Кэм и даёт Китону время поточнее сформулировать мысль.
— Уйти… в закат…[19] — мучается Китон. — Дирк. Дирк не знает. Он не знает!
И тут Кэм догадывается:
— Дирк не знает, что мы на острове!
— В глаз! — улыбается Китон. — Дирк не знает!
Кэм довольно хорошо знаком с молокайскими дорогами. Символический «закат» Дирка, конечно, не может находиться на западе, иначе ему пришлось бы проехать через самые густонаселённые районы городка. Скорее всего, он направился на восток, подальше от оживлённых мест. А это значит, что он на шоссе Камехамехи Пятого[20], которое огибает восточную оконечность острова и идёт обратно по северному берегу.
