Роберт Шмидт - Бездна
– Искра? – прохрипел он с трудом, но слишком тихо, чтобы его голос пробился сквозь царящий в зале шум. – Искра?! – повторил громче, несколько раз сглотнув сухим горлом.
– Наконец-то проснулся, дурень, – проворчала девушка.
– Где Немой?
– Первым же караваном его отослали в Башню, – ответила она с издевкой.
– Серьезно?
– Ну ты наивняк. Сынуля твой висит рядом со мной, ты, безмозглый лживый дед. Восьмерых он убил, ага. Одной рукой. С пальцем в жопе…
Помнящий наклонил голову. Секунда надежды, которую он почувствовал после этой глупой шутки, привела к тому, что теперь он чувствовал себя еще хуже.
«Значит, так оно все и закончится», – подумал он. Фанаты любили зрелища. Потому создавали такие вот холлы, чтобы по примеру древних римлян утешать глаза и сердца видом страданий и смерти. Сегодня они пришли в таком количестве, чтобы увидеть, как на арене гибнет их старый враг. Ведь для них Черный Скорпион, прозванный Духом, навсегда останется худшим из кошмаров. Когда он еще кружил по каналам этого района, они боялись его, как огня. Со временем он сделался одной из здешних легенд. Перепуганные Полосы и Спортивки шептались по углам, придумывая о нем невероятные истории. Делали это, чтобы оправдать собственную трусость и свои проигрыши. А ему это было в кайф. Чем сильнее противники боялись его, тем легче он выигрывал у них очередные схватки.
Татуировка, украшающая его череп, была больше чем украшение. Старые солдаты именно таким образом документировали свои победы. Хватало одного взгляда, чтобы человек, знающий ключ к расшифровке этих знаков, понимал, с кем имеет дело. Из татуировки Духа, которого теперь звали Учителем, можно было прочесть, что имеют они дело с офицером, возведенным в третье из пяти признаваемых этой фракцией званий, а были это, по порядку: сержант, поручик, капитан, полковник и генерал, – тем, кто захватил одиннадцать анклавов врага, убил во время схваток двадцать пять противников, в том числе четверых главарей.
Помнящий не сомневался, что скоро расплатится за те поступки. Уж кто-кто, а старые граждане Лиги и Панвроцлава знали, как прочесть эти знаки.
– Что с ним? – спросил он более уверенным тоном, возвращаясь к разговору с Искрой.
– Стонет.
«Чтоб вас всех, – подумал он с отчаянием. – Парень с ума сходит, а я не в силах его успокоить. Может, он даже не знает, что я здесь».
– Что там произошло?
– Тебе подробный отчет или в общем?
– Говори, – рявкнул он.
– После того, как они со мной развлеклись…
– Изнасиловали тебя? – прервал он, пойманный врасплох.
– Нет, дед, с чего бы? Просто помолились вместе по случаю твоего пленения, – просопела она. – Мне рассказывать дальше или всплакнем над моими проблемами?
– Проблемами? – рявкнул он. – Ничего бы этого не случилось, умей ты держать язык за зубами, глупая девка!
– Ага, я бы там от страха обосралась, не угости ты меня рассказами о своих геройских поступках, – огрызнулась в ответ Искра. – Скажи мне, Дух, какого хрена не ухреначил их в своем старом стиле? – Старую кличку Учителя она произнесла с явственной издевкой – и даже с презрением.
– А я тебе скажу отчего, – спокойно ответил он. – Я бы справился с ними одной рукой, с завязанными глазами и пальцем в жопе, как ты это образно сказала…
– Ага, я прямо вижу это, – фыркнула она.
– …если бы ты не предупредила этих засранцев, с кем они имеют дело! Я могу убить человека голыми руками, прежде чем он поймет, что не так, но не сумею уклониться от двух шариков одновременно! Ты нас подставила, глупая стерва! Мне пришлось сдаться, чтобы нас не убили.
– Ну да, уж тебе-то повезло! – почти выкрикнула девчонка и раскашлялась. – Эти сучьи червяки из подыхающего от лучевой болезни шипозмея и правда были резковаты, – добавила она, сплюнув.
– Сама виновата.
Он именно так и считал. Потому что это из-за ее язычка он попал на эту арену, откуда, похоже, не выйдет на своих двоих.
– Да чтоб тебя… – начала она, но замолчала и отозвалась только через какое-то время. – Прости…
– Вернемся к нашей теме, – тихо проговорил Учитель.
– Месси, тот дылда, который тебя оглушил, приказал забрать нас в каналы. Его люди протестовали. Говорили, что такую дырку, как я, и этого ублюдка стоит убить на месте. А он рассмеялся им в морды и заявил, что они изрядно развлекутся, когда Пеле заставит тебя убить сына.
– Откуда он это узнал?
– А ты как думаешь?
– Сука.
– Ну, ты бы наверняка распевал патриотические песенки, пока тебе рвут ногти, проклятый ты лицемер! – рявкнула Искра.
– Да что бы ты там знала…
– Но я – не ты, Дух престарелый… – неожиданно она вновь сделалась тиха, хотя и не настолько, как ранее.
– Парень знает, что происходит?
– Не думаю. Сперва они страшно рассвирепели, что он не отвечает на их шуточки, думали, что это ты его так вышколил. Потом… Ты бы не хотел его сейчас увидеть, дед… – она замолчала, словно испугавшись собственных слов.
– Говори дальше.
– Перестали над ним издеваться, когда я им сказала, что он глухонемой.
– Что ж ты, сука, сразу им не сказала?! – не выдержал он.
– Знаешь, дед, с бритвой у горла и полным ртом как-то непросто болтать! – разъяренно выпалила Искра.
Помнящий сглотнул соленую от крови слюну. Не на нее ему бы сейчас злиться…
– Прости… – пробормотал он.
– Не тебе одному пришлось встать на колени, чтобы выжить, – она сплюнула снова.
– Я сказал – прости. Но все равно ты сама виновата. Если бы…
Учитель замолчал, услышав, как ударили барабаны. На центральную трибуну взошла короткая процессия. Четыре верзилы сопровождали старого мужчину, у которого за спиной наверняка было не меньше пяти десятилетий. Был он очень худ, жилист, его непропорционально большая голова покачивалась при каждом шаге.
Должно быть, это сам Пеле, вождь окрестных кланов, человек, о котором все пленники – давным-давно – говорили, что у него «есть голова на плечах». Пожалуй, они подразумевали не только ее размеры. Старик миновал согнувшегося перед ним верзилу, не обратив на того внимания. Выражение лица Месси подтвердило подозрения пленника. Между этими двумя зияла пропасть, глубиной до самого ада, плюс лишний километр.
Мигом позже трибуны приветствовали своего вождя громкими аплодисментами, встряхнувшими стены зала. Учитель криво усмехнулся. «Эти крики привлекут всю живность на километры вокруг», – подумал он с удовлетворением, но сразу же помрачнел. Они ведь понимают, что делают. И судя по ржавым пятнам на бетоне, это не первое такое представление.
Помнящий охнул, попытавшись встать ровно – чтобы эти мерзавцы не слишком-то наслаждались его унижением. Увы, тот, кто приготовил зрелище, тоже не был новичком. Колодки были пристегнуты цепями к полу. Только теперь Учитель заметил, что палачи раздели его по пояс, обнажив торс и вторую татуировку – большого скорпиона, свернувшегося на правой стороне груди. «Как я мог этого не почувствовать?» – удивленно подумал он. Оглушили его, должно быть, здорово… К счастью, он начинал думать и просчитывать все яснее. У него забрали все, что могло послужить оружием, оставили на нем только штаны и берцы. Берцы!
Когда великий вождь Полос устроился поудобней, смолкли последние аплодисменты и публика расселась по своим местам. Четыре гориллы заняли места вокруг вождя, а пресмыкающийся Месси, которого оттолкнул какой-то карлик в оригинальной, хотя и потрепанной куртке, отступил в последние ряды офицеров. Лысый, что твое колено, гном покрутился еще минутку вокруг шефа, а потом, по его знаку, спустился в самый нижний ряд и прокричал:
– Сегодня на арене вы увидите нечто, о чем годы и годы молили ваши отцы и матери! Сегодня здесь погибнет самый ненавистный враг района. Сегодня мы унизим его, сломим, а когда он начнет молить нас добить его – выполним эту просьбу, но так, что и местечко в аду покажется ему вечным покоем. Сегодня мы избавим мир от Духа!
Триста с гаком Полос заорали разом. Рык, вырвавшийся из их глоток, был настолько силен, что с потолка посыпалась скопившаяся там за годы пыль. «Пеле! Пеле!» – скандировал стар и млад, те, кто мог помнить ту войну, и щеглы, что родились через много лет после ее завершения. По кивку карлика несколько стражников подскочили к Помнящему. Отперли колодки, но не освободили его от цепей, потянули за них и привели его на середину арены, где снова приковали за шею к вбитому в бетон железному кольцу. Только когда его обездвижили, стражники сняли оковы с его рук и ног.
Учитель глянул в сторону ложи, а потом перевел взгляд на трибуны. Все таращились на старика с огромной головой. «Похоже, сейчас лучший момент». Он присел, делая вид, что поправляет шнурки.
