Фёдор Крашенинников - После России
Из подсознания всплыло воспоминания юности, когда он, участник «антипикета» азартно нападал на затравленных «лимоновцев» и в какой-то момент реально возненавидел их - таких никчемных, глупых, противящихся очевидному и несомненному торжеству «энергетической империи». Впрочем, потом у него было время раскаяться в своей тогдашней горячности.
– Не надо на меня тут визжать, понял!? - сказал он как-то особенно громко и сам чуть не сорвался на визг. - Всё я про тебя знаю и про твои ёбаные миллионы, понял! Рассказать тебе, гандон, кто ты такой и сколько вас?
Михайлов достал из стола папку и театральным жестом бросил её перед собой. На самом деле он и без всякой папки мог рассказать о современном русском движении.
* * *
…После первых известий о разгроме НОРТа, название, ставшей легендарной, организации пошло в народ. На фоне волны анонимного гнева и проклятий палачам, стремительно формировалась мифология: мол, все годы существовал в подполье могучий союз патриотов, НОРТ. И что рязанские казни - это частности, что за спиной Липинцева и его друзей стояла огромная структура, которую они не выдали и которая продолжает существовать и бороться, готовя возмездие предателям Родины.
Вновь возникнув в компьютерных сетях как объединение наиболее радикальной части русских националистов и реваншистов, НОРТ сначала занималась тем же, чем и все остальные подобные объединения - публиковала и рассылала трескучие манифесты. Однако в какой-то момент виртуальная организация наполнилась новыми людьми, готовыми к реальным делам. Судя по подготовке, это были националисты из распущенных федеральных спецслужб.
В итоге, на местах действительно стали возникать ячейки, которые координировались между собой и с полумифическим «Центральным Комитетом НОРТ» или просто «Центром». По оперативным данным, «Центр» фактически не контролировал всей ситуации, ибо каждый, кому хотелось сделать гадость коллаборационистам мог самовыразиться, написав на стене «НОРТ» или, еще круче, избить какого-нибудь наиболее одиозного говнюка, вроде как исполняя приговор мифического НОРТа. С другой стороны, после мятежа Пирогова централизация русских организаций перестала быть фикцией, и это вгоняло в ужас коллег Михайлова от Кенигсберга до Владивостока.
Были сведения, впрочем, весьма туманные, что в какой-то момент фактический контроль над организацией взял через подставных людей тот самый загадочно пропавший Заостровский. Во всяком случае, только поддержкой чрезвычайно влиятельных сил можно было объяснить странное перерождение тусовки любителей в организацию профессионалов.
Опять-таки, зачем Тайной Полиции Русской республики пестовать и покрывать своих врагов под носом у кураторов? Впрочем, опасные игры с провокаторами были неискоренимой традицией русских спецслужб, так что всё вполне закономерно. Как и последующая потеря контроля в самый неподходящий момент. В самом глупом положении, кстати, оказались именно пресловутые кураторы: Пирогов и его команда арестовали их, и с конвоем препроводили до границ Москвы - Свободного города под управлением Администрации ООН. Потом их обоих, и американца и европейца, судили свои же - за потерю бдительности. Эта история привела к тотальной смене всех работающих в России кураторов: у Наблюдательной комиссии возникло устойчивое убеждение, что персонал излишне расслабился. Но все это уже не могло остановить ни падение Москвы, ни развитие кризиса.
Первой громкой и реальной акцией НОРТа за пределами Рязани стало убийство в подъезде дома редактора московского коллаборационисткого ресурса «Московское Время» Виталия Личухина. Между прочим, он несколько раз позволял себе обращать внимание Юркевича на странные игры его спецслужб. Впрочем, он вообще много на что обращал внимание - на пронырливого узбека Реджепова, на деятельность преподобного Элиягу Годворда и секты «Фалун Дафа», и даже на финансовые аферы ооновской администрации. Любая из этих тем была чревата проблемами, так что причастен ли к убийству Личухина НОРТ - так и осталось загадкой. Убийство, в прочем, потрясло Москву, и после него четыре буквы НОРТ стали общепризнанным символом русского террора.
Дальнейшая история НОРТ стала хроникой убийств и терактов, заставившая многих коллаборационистов серьёзно задуматься о будущем. Самая громкая и успешная акция русских террористов случилась уже после пироговского мятежа, всего несколько месяцев назад, когда один взрыв уничтожил всю верхушку одиозного «Сибирского Союза» и Сибирской Народной республики во главе с «железной леди Сибири» Ларисой Ожигаловой. С того дня Сибирь жила в режиме постоянного хаоса и непрекращающейся истерики поредевшей политической элиты.
Тем не менее, средства массовой информации опровергали существования какой-либо организованной террористической сети, а официальная пропаганда упорно валило всё на «московских диверсантов».
На Урале ничего похожего довольно долго не было, и вот - извольте. Конечно, не обошлось без разведки врагов и пресловутого московского Джеймса Бонда, но почва явно была подготовлена самостоятельно, местными любителями писать на заборах «НОРТ». Всё это крайне беспокоило Михайлова. Подумать только! Стоило только сделать вид, что все это промосковское копошение незаметно органам безопасности - и вот вам, «Уральский Совет НОРТ». Сначала - группа единомышленников, кружок интеллигентной молодежи и студентов академии госслужбы, потом - рывок, расширение численности, выход на московскую агентуру. И вот - закономерный финал: смертельные токсины в банкетном зале ресторана «Порто-Франко». «Еще чуть-чуть - и болтались бы тут, как Юркевич, или подохли от токсинов в этом чёртовом ресторане!», - подумал Михайлов и прокашлялся.
Националистическая Организация Русских Террористов контролируется профессиональными провокаторами из Москвы! - авторитетно начал он, строго глядя на съежившегося студента:
– По электронным сетям они нашли таких вот уёбков безмозглых, как ты и твои друзья, и воспользовались вашими романтическими настроениями. Понимаешь? Нет никакого Центрального Комитета НОРТ, нет! Есть только блядская «Служба безопасности России» во главе со старым диверсантом Лапниковым, шарашкина контора Пирогова, куда он собрал недобитую путинскую гэбню, понимаешь? И они! Вас! Используют! - Михайлов сорвался на крик, но сделал это почти осознанно, наслаждаясь своей властью.
– Понимаешь, говнюк? - он склонился над Егорушкиным и в нос ему ударил запах пота и животного страха, - Используют вас! И тебя, и твоего друга, Сашу Гарифулина… Русского, бля, тоже нашли! И бабу твою, Семёнову Марию Романовну, тоже! И всё ваше говённое подполье! И токсины вам подогнали! И инструкции! Суки они, вот что. Мы ваш сраный кружок пасём с самого начала, молодогвардейцы хуевы! Я, блядь, про вас узнал, когда вы ещё сами не знали, куда лезете! Лично вас всё время отмазывал! Говорил, мол, не надо их трогать, пусть поиграют! Мне сегодня из-за вас чуть самому яйца не оторвали, понимаешь?! Из-за ваших ёбаных игр мой сын сиротой чуть не остался!
– Лучше б остался…, - тихо и как-то очень искренне сказал Егорушкин.
Ярость буквально накрыла Михайлова и он разом потерял контроль над ситуацией и собой:
– Ах ты блядь! - он со всей силы швырнул в студента ритуальный стаканчик с карандашами, потом неожиданно для себя вскочил и накинулся на него. Бил долго, ногами, руками, по голове, сначала выкрикивая ругательства, а потом уже молча, деловито сопя.
Исступление прошло. Студент лежал в наручниках на полу и тихо скулил. Ярость сменилась каким-то тупым опустошением.
– Значит вот что я тебе скажу, пидорёнок, - Михайлов достал из кармана платок и неспешно принялся вытирать лицо, шею и руки, - Раз ты ничего понимать не хочешь - значит и не надо. Я про тебя всё и так знаю. Твоих друзей всех уже везут сюда же. По-хорошему вас бы, говнюков, вывести за город да шлёпнуть в леске, как того Николая Второго, но мы ж, блядь, гуманисты, нам евросоюзнички не позволят… Пока… Так что поедешь ты и вся ваша кампания за солнечный Серов, в специально оборудованное учреждение. Там уже всё готово. Деревня Потаскуево, на сотни километров вокруг ни черта нету, кроме вооруженного взвода охранников-китайцев. Будешь, сучёнок, там сидеть, пока не поумнеешь… Вот родители твои порадуются, а! Мамаша-то твоя уже убивается на вахте, просит пустить. А вот хуй ей, понял?! Хуй!
Егорушкина вывели, а Михайлов снова сел в кресло и соединился со своим начальником: «Я сейчас к вам зайду, всё расскажу».
3. На страже Республики
В кабинете председателя КОКУР, обставленном тяжелой кожаной мебелью в английском стиле, уже сидели «кураторы», как буднично называли их сотрудники Комитета и все причастные - новый начальник американской резидентуры господин Сайрус Уиллс и его коллега из европейской разведки, Тадеуш Ковалевский. Поляк подобострастно слушал развалившегося в кресле Уиллса. Американец увлечённо рассуждал о ситуации в Африке и её перспективах. Хозяин кабинета меланхолично перебирал бумаги на столе, вежливо кивая.
