Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres)
Кассий только кивнул в ответ, с улыбкой разведя руками.
– Я мечтаю спеть с вами, сеньора Мария, свою любимую песню. Вот музыка – у меня с собой случайно диск, я слушал его в дороге. Должно быть, не самая подходящая запись, не совсем караоке. Просто мелодию играет хороший оркестр. Но если бы у нас получилось… Если попробовать… Это моё самое горячее желание!
Мария, стараясь не выдать удивления, бросила быстрый взгляд на агента: он предложил ей спеть то, что сочиняли не на Суше. Эта мелодия называлась «За поворотом ждёт меня судьба». Она её знала. С недавних пор, когда к ней стали возвращаться фрагменты прошлого, она не сомневалась, почему знает эту песню…
…Для внешних поворот открывает новую перспективу вдаль, и можно разгоняться или бездумно мчаться до нового поворота, а можно не сворачивать вообще никогда.
У подводников всё не так.
В рифе каждый совершает множество поворотов; а ещё бывает, улицы-тоннели тянутся винтообразно. Пространство мира Моря сжато, свёрнуто, компактно. И в этом пространстве так же приближены причины и следствия твоих поступков, – не в пример непредсказуемой, алогичной, безумной жизни в Надмирье, где зло и добро перемешаны, и никогда не знаешь, чего ждать и что будет с тобой завтра…
– Давайте попробуем! – подбодрила она Борджия, взмахнув ресницами. Жестом, сводившим с ума её поклонников, повела руками с мягкими округлыми предплечьями.
К этим предплечьям Борджия давно мечтает приложиться губами.
Зазвучало вступление.
Оркестр мастерски исполнял мелодию, не перегрузив её лишними свободными вариациями.
«А запись вполне может служить фонограммой для вокального исполнения, – подумала Агилар. – Мой загадочный агент знает, что делает. Ну же, ладно!»
По экрану побежали слова, и Мария сделала вид, что читает. Они с Борджия сдвинулись ближе, как будто им необходимо видеть экран, ещё ближе: теперь Агилар задевала его бедром, а он всё не догадывался положить руку ей на талию…
Голова к голове, возможно, даже слишком близко, ближе, чем необходимо, – и песня зазвучала так, как будто они репетировали. К Марии Агилар вернулось ощущение полёта, переживаемое во время пения. И это почувствовали зрители.
Борджия держался молодцом: он не был ни нелеп, ни смешон, не делал лишних движений, не суетился. Он нашёл ту единственно верную манеру, которая делает выступающего привлекательным, и тоже весь ушёл в пение, поглядывая на женщину рядом и испытывая удовольствие от близости её волос, щёк, шеи и открытых плеч…
Он приподнял руку и осторожно коснулся её спины. Взгляд Марии сказал, что она ждала. Кассия захлестнула горячая волна. Он старательно допел слова до конца, хотя непривычная роль вокалиста показалась ему мучительно трудной. «Ну и работёнка!» – подумал он, вытирая лоб, за неимением платка, рукавом.
Похвалил себя: вроде бы не облажался. И Агилар, умело подстраиваясь, вытянула их песню до вполне приличного уровня.
– Попробуем как они, – заговорщицки шепнул Борджия, кивая на картинку на обложке диска и надеясь на то, что Мария не станет возражать против финальной сцены.
Он поднял её на плечо, совершенно забыв про только-только заживший перелом руки. Какой, на фиг, перелом? Он забыл даже про сломанное ребро и разбитую в автомобильной аварии голову. Он чувствовал себя молодым и способным… ну, скажем, на многое способным.
Агилар послушно раскинула руки, выгнувшись вперёд высокой грудью и изобразив усталую птицу.
Борджия вернул её на землю, не без опаски заглядывая в глаза «певчей птичке» и желая одного – чтобы все шумные гости с их аплодисментами и криками «Браво, бис!» провалились в бездну, в самую глубокую и мрачную бездну, и оставили его наедине с этой женщиной.
Улыбающаяся Лукреция выскочила на сцену и завладела двумя микрофонами на стойках, лишив гостей последней надежды продлить сеанс пения с Агилар. Как заправский конферансье, она что-то жизнерадостно и безостановочно трубила. Борджия и Агилар поняли, что сейчас самое время уйти незамеченными. Они спустились в толпу под сценой, и звуковые колонки рядом ощутимо завибрировали, а над лужайкой оглушительно загремели танцевальные ритмы, вспугнув стаю зелёных попугаев, гнездившихся в верхушках старых эвкалиптов неподалёку. Пронзительные и громкие крики птиц долго не затихали в паре кварталов от свадебной лужайки.
Агилар смело схватила своего агента за брючный ремень, подсунув под пряжку длинные пальцы, и увлекла в темноту, подальше от разноцветных фонариков. Кассий почувствовал, как бешено разогналась кровь в жилах и тесными стали джинсы. Агилар смеялась и вела его в сторону дома.
– А ангел Ева? – вырвалось у Кассия, неожиданно вспомнившего, что нигде не видел своего ребёнка. Мать рядом с ним, Лукреция на сцене…
Мария остановилась от неожиданности и отпустила его ремень. На щеках женщины проступил невидимый в темноте румянец стыда.
Её несказанно удивило то, что не она, а этот мужчина подумал о её девочке.
– Ева? Девушки фотографируются с ней под цветочным сердцем. Ты помнил о моей дочери? – встала она перед Кассием.
– Как я могу забыть единственного ангелочка на этой свадьбе? – выкрутился он. – У меня вообще нет других ангелочков, это – первый.
Сказал и не покривил душой.
– За Евой приглядывают Лу и Фредерик, сегодня вечером я свободна, – процедила с намёком Мария, взяла его за руку и повела вокруг дома к заднему входу. Кассий не слишком упирался, едва успевая отмечать, как они пробегают сквозь большую, заваленную дамскими вещами комнату, через эту комнату ещё в комнату, там дверь за его спиной хлопнула и стремительно закрылась на ключ.
«Что я делаю? Я же влюблена в офицера Моря! А соблазнила мужчину Суши. Да ещё своего собственного агента. А он к тому же старше. Нет, не старый, но ведь не тот, не тот, о ком я мечтала! Что я делаю? Что я себе позволила? А он хорош: и ласковый, и осторожный… А я – падшая женщина, я всё-таки ступила на путь разврата, а ведь боялась этого больше всего! Оттличчного такого ррразврата… укусить его, что ли? Вот сюда, за мочку уха…. Ах, так? Вот, именно так падшие женщины и предают свою любовь. Теперь я не посмею даже приблизиться к сероглазому офицеру в хакама, а он придёт! Он когда-нибудь вернётся. Мужчины они такие – нюхом чуют… Больше этого не делай, Агилар, не позволяй себе такое… ну разве что ещё разок, сегодня уж всё равно…» И она снова запрыгнула на Кассия.
– Больше так не делай? Это мне? – охнул тот.
Агилар поняла, что выболтала часть своего внутреннего монолога и тихо рассмеялась.
– Хватило бы сил вернуться назад, к гостям… – прошептала она, щекоча Борджия спустившейся тугой прядью волос.
– Мы… будем… очень… расчетливо… тратить… – отозвался Касс, в улёте от полного слияния с женщиной, тело которой трепетало и пело в его ладонях. «Только не умри, старина, под ней, только не умри – от радости или…» – он выдохнул в унисон с Марией и, разметавшись, лежал с бешено бьющимся сердцем.
«Хочу троих детей. Нет, пятерых. С ней. Пятерых хорошеньких малышей. Она сможет. Эта – всё сможет!»
Проводив возбуждение, он решился спросить, стараясь при этом не думать, куда заведёт разговор:
– Далеко-далеко отсюда тебя звали Эмилия. Ты знаешь это?
– Да.
Она затаилась.
– Я не буду вспоминать об этом, раз ты не хочешь.
– Обо мне – не хочу. О тебе. Как ты узнал моё имя?
– Я следовал за тобой, – шепнул Кассий. А совесть спросила: «Ты опять за своё? Зачем соврал ей?»
«Потому что я люблю её и хочу её. И я хочу растить нашего ребёнка», – ответил совести Кассий.
«А без вранья никак?»
«Получается, никак. На моём плече лежит счастливая женщина. Я хочу сделать её ещё счастливее. Какая ей разница, как я это сделаю?»
– Ты? Следовал за мной? Что это значит?
– Я искал тебя, Мария.
«Что, опять вру? Если вру, то самую малость: сегодня я по-настоящему понял, почему оказался там, где оказался. Ради этой женщины».
Мария лежала, затаив дыхание. Она размышляла.
Он слишком резко ворвался в её жизнь и как будто не собирается выходить. Любит ли она его? Нет. Тогда как всё получилось? Она сама впустила его. А ведь уже примирилась со своим прошлым и позволила себе быть Марией, решив: пусть уйдёт Эмилия, которая была очень несчастна. Возможно, счастье найдёт Марию Хосе?
Агилар оборвала свои размышления: «Ты можешь выбирать. Это право у тебя никто не отнимет. Это твоя жизнь, и делаешь её ты сама, а не какой-то агент Кассий Борджия или кто-то другой. Смело смотри вперёд, сама решай, и всё будет, как хочешь ты!»
Она вскочила с дивана, принялась быстро и деловито застёгивать на теле все женские штучки, словно Кассия и не было рядом. Ему ничего не оставалось, как поспешить облачиться в джинсы и рубашку и выйти следом за ней. Мария уже мчалась в ночь, расцвеченную фонариками. Лёгкий цокот каблучков по полу перебился на входе и отозвался новым, сбивчивым ритмом на плитках мощённой корявым камнем дорожки.
