Лаэрт Добровольский - Стихи из солнечного света

С наступлением весны
И кроватке снятся сны,
Пробуждается в кроватке
Мудрость вечная сосны.

Снится ей сосновый бор
И зелёный косогор,
И ещё кроватке снится
Неба синего простор.

Ах, какой она была! —
Над землёй она плыла;
Как смотреть она любила
Из-под птичьего крыла!

Спит в кроватке человек…
И по волнам вешних нег
Человек плывёт в кроватке,
А кроватка – в новый век!

Бежишь, взлететь готовая,
У Зимнего дворца,
И – эра жизни новая
У твоего отца.

Над аркой штаба Главного
Узду квадрига рвёт.
Пространство плана плавного
Надвинуто вперёд.

Но, лошади! Ах, лошади!
Куда несётесь вы:
Там, за простором площади —
Холодный блеск Невы.

А ты бежишь, не ведая
Про близость колесниц,
И тает пена белая
На ярких иглах спиц…

Весёлый флаг полощется…
И ты на много лет
Останешься на площади
Шлепками сандалет.

Вот – дорога, вот – канава,
А в канаве – корабли.
Слава мне и Славке слава —
Открывателям Земли!

Мы со Славкой – капитаны.
Открываем мир вдвоём;
Все моря и океаны
Вместе с ним переплывём.

Кто помог бы нам корягу
От причала отпихнуть —
И «Авроре», и «Варягу»
Загораживают путь.

Собирались мы разведать
Чужедальние края.
Но – меня зовут обедать,
А потом – и спать пора.

Разноцветные флажки
Над Невой трепещут,
Озорные гребешки
В синих волнах плещут.

Мы сегодня в первый раз
На морском параде;
Корабли встречают нас
В праздничном наряде.

Пётр Первый рвёт уздцы,
Весь – порыв и рвенье
И кричит он: – Молодцы,
Всем держать равненье!

И застыли корабли
В праздничном дозоре.
Завтра снова от земли
Уходить им в море.

Корабли на невском рейде.
Многоцветье в синеве;
Флаги праздничные, рейте
На красавице Неве!

Новый дом, а в нём – окошко,
А в окошке том сидит
Может – кот, а может – кошка
И на улицу глядит.

А в окошке, с кошкой рядом.
Словно якорь на борту.
Человек с весёлым взглядом,
С новой песенкой во рту.

Хочет кот, а может – кошка
Эту песенку понять.
Но, как в старое лукошко.
Песня – мимо, не поймать.

Из окошка на дорожку
Песня выпорхнула в свет.
Чья-то детская ладошка
Машет песенке вослед.

– Мне так тебя, мамочка, жалко:
Всё время куда-то спешишь;
Когда ты хоть раз со скакалкой
Попрыгать себе разрешишь?

Пойдём, поиграем в песочек,
Я печь научу куличи…
Но мамочка снова не хочет.
Опять говорит: – Помолчи!

– А кто моей кукле поможет?
С глазами открытыми спать
Она уже больше не может, —
Но сердится мама опять:

– Какая несносная дочка!
Я занята, не до тебя:
Не дочка – одна заморочка…
И снова я прячусь…в себя.

Наступает новый день,
А вставать не хочется:
Раньше всех проснулась лень,
У кровати топчется
Еле слышно, словно рысь
Прячется в засаде;
Я замахиваюсь: – Брысь! —
Подползает сзади.
Лапу на щеку кладёт —
Ах, какая лапка!..
Жду, когда же лень уйдёт,
И мечтаю сладко…
Нет! Устрою лучше я
На неё засаду
И отдам к исходу дня
Зверя – Зоосаду.
Этой лени я хитрей:
Притворяясь спящей,
Хвать за шкирку! – кто бодрей
В схватке настоящей?
Клочья шерсти, перья, пух.
Рваные подушки…
Проявляют твёрдый дух
Неразлей-подружки!

Проступает новый день
Солнцем на фасаде,
А моя гуляет лень
В клетке – в Зоосаде.

И над клеткой, на гвозде
Надпись непременная:
«Приживается везде
ЛЕНЬ ОБЫКНОВЕННАЯ».

– Вылитый дедушка, – мама сказала
И фотографию мне показала:
– Та же улыбка и те же глаза…
– И не похоже, – я маме сказал.

Вылитый дедушка, – вымолвил папа.
Только другие ботинки и шляпа;
Скулы и брови – ну, вылитый дед…
– Нет, никакой я не вылитый, нет!

Может быть, деда в деревне купали.
Может быть, деда с водой выливали.
Только как он я не буду купаться —
Я не хочу никуда выливаться!

Тихо дремлет лес таинственный
В белой шубе снеговой.
Только старый пень – единственный
С непокрытой головой.

Каждый день у пня на маковке
Веселить лесной народ
Собирались белки-лакомки
И водили хоровод.

Продолжались эти праздники
И в непраздничные дни,
И в конце концов проказники
Хороводили одни.

Разбежались звери по лесу —
Кто в берлоге, кто в норе:
Словно с Северного полюса
Лютый холод на дворе.

А снежинки, зная белочек.
Не хотят лежать на пне…
Кто-то скажет: – Эти мелочи
Не относятся ко мне…

Тихо дремлет лес таинственный
В белой шубе снеговой…
Замерзает пень – единственный
С непокрытой головой.

Всё чаще так случается,
Что и лыжне скучается,
Когда весны пророчество
Сулит ей одиночество,

Когда ей словно слышится.
Что где-то лыжник движется…
Но нет, лыжне не дышится —
Погода так тепла…

Лыжня лучом приталена.
По кромочке притаяна
И новая проталина
Предательски темна.

Лежит лыжня, задумчива.
Бессонницей измучена:
Пугает запах хвои
На солнечном настое…

И хочется покоя.
Но, словно в пику ей.
Так весел род грачиный,
И ветви вербы чинной

Краснеют беспричинно,
Смущаясь всё сильней.
Идёт весна – пророчица,
А жить лыжне так хочется!

Наверное, людям на диво
К морозным узорам стекло
Готовилось неторопливо —
И вот, наконец, истекло

Безвременье и беспогодье.
Томившее нас до поры…
Зима натянула поводья
И – повеселели дворы.

От снега и солнца хмельная.
Стоит, подбоченясь, изба;
Играет в лучах пропильная
Окладом на окнах резьба.

Пройду и вернусь не случайно:
Узоров таких на окне
Не часто увижу, где тайно
Сюжеты слетают ко мне.

За лапой диковинной ели.
Застывшей на хрупком стекле.
Снегурочку вижу и Леля,
И Бабу-Ягу на метле.

Вот профиль неловкой пичуги.
Попавшей в глухой бурелом,
И звонкие кольца кольчуги,
И русский былинный шелом…

А дальше – нежней и напевней
И тоньше узорный хаос.
Размашисто в русской деревне
На окнах рисует мороз.

Причудлив порою морозной
Декабрьских фантазий полёт:
То грустной и нежной, то грозной
Отчизна моя предстаёт.