Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres)
Обзор книги Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres)
Александра Ковалевская
Война Моря и Суши
© Ковалевская А.В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
Заключённый
Воздух. Я сам несколько раз дарил его незнакомым сидельцам тюрем. Это такая игра в милосердие, чтобы в счастье и довольстве люди не забывали, что кому-то сейчас очень и очень дерьмово. Двенадцать миллионов колонистов подарили мне воздух. Его хватит на долгие годы. На бесконечную вереницу пустых и никчёмных лет: без солнечного света, без девушек, без игривого кити.
За полосатого кити я готов отдать половину завещанного мне воздушного запаса. А вторую половину – за возможность хотя бы иногда видеть человеческое лицо. Или луч солнечного света. Разве я прошу многого? Один луч сквозь прозрачную зеленоватую толщу океанской воды – сияющий радостный круг на её поверхности…»
Он провёл ладонью по короткому ёжику на голове.
Перед тем как навсегда упрятать человека в подводный гроб, плавающий на глубине нескольких сотен метров, живого мертвеца лишают растительности по всему телу. Потом его замачивают в специальном фармакологическом растворе: считается, что это снижает риск заболеваний в четыре раза. Тюрьма заботится о своих постояльцах. Ну-ну. Сведения не слишком афишируются, но уж ему-то известно, что тюремные капсулы не просто так болтаются в океане. Для их оболочек применяют полимер последнего поколения, надёжный и долговечный. Теоретически. Только теоретически. Места для тюремных комплексов выбирают не самые дружелюбные: рядом с глубинными высокотемпературными гейзерами, поблизости от выходов газов, или в местах сильных магнитных аномалий – испытывать так испытывать. Время от времени просачивалась информация, что изобретение очередного гениального химика вело себя непредсказуемо.
Хотя, подумать, мгновенная смерть – это улыбка судьбы для парня в его положении. Море раздавит ноздреватую скорлупку капсулы, и хрупкая человеческая плоть или всплывёт вместе с полимерным пузырём, сплющенным, смятым, но обладающим положительной плавучестью, или пойдёт на корм глубоководным кальмарам.
Он рассеянно слушал электронный вещатель, украшавший его последний путь благодатью киберинструкций, касавшихся вопросов гигиены, питания и обновления воздуха в подводной тюрьме. В монотонном электронном голосе померещились восторженные нотки, когда было зачитано сообщение, что пожертвования подводников щедры и он, несомненно, обеспечен воздухом на долгую жизнь.
Долгая жизнь! Будь проклята такая жизнь!
Лихорадочно работал мозг, отчаянно ища и не находя выхода. В первые часы всё, что происходило с ним, казалось нереальным – вернее, обратимым. Всё слишком контрастировало с прежней кипучей и деятельной жизнью, и он принял случившееся как стоик: «Что ж, пожили хорошо, поживём и плохо. Кто мечтал выспаться как следует? Вот оно, сбылось: местечко что надо, в ближайшие сорок лет никто не потревожит».
Теперь понимает: просто не знал, что значит оказаться здесь….
«…В какое дерьмо мы влипли, дружище!»
Пленник в который раз принялся яростно бить кулаками по упругим, поддающимся под ударами стенам, о которые невозможно разбить голову, от которых невозможно оторвать хоть кусок. Материал как нельзя лучше соответствовал своему назначению.
«Бездна! Знать бы, что всё не зря! И что там, под солнцем, по-прежнему кто-то делает детей и кто-то в ответ их рожает: маленьких, страшненьких, с приплюснутым носом и широким жадным ртом.
Я было подумывал поработать над ребёнком с ней… пусть имя не звучит здесь, её ты и так знаешь. Да, всё надо делать не откладывая. Слышишь, приятель? Везунчик…
О чём это я?
Может, и ты сейчас болтаешься в тюремной шахте в таком же персональном пузыре. И даже очень может быть. Я сделал всё, чтобы этого не случилось, но до конца нельзя быть уверенным – в моём-то положении. Те, которые пришли за нами, были не дураки…
Если есть в человеческой сущности что-то вечное и неизменное, так это эгоизм. И здравый смысл. И они подсказывают: если ты живёшь, то и я должен, не так ли? Уйти-то всегда успею.
Но долго я не протяну… Волосы на голове отрастают на полдюйма в месяц. Через год будет из чего свить струну и пережать себе вену. Или бездна, роботы снова замочат меня в какой-нибудь дряни, от которой я на месяц забуду, что такое нормальная мужская поросль?
А на что способен ты?»
Заключённый встал в центр камеры. Освещение изменилось, в воздухе соткалась сенсорная компьютерная панель. Лёгкие пассы – касания неощутимых клавиш, и программа открылась логотипом «Омега. Сделано в Подводных Колониях».
– «Альфа. Сделано в Надмирье», – сквозь зубы процедил осуждённый, вслух отвечая своим мыслям. – Человечество прошло путь от альфы до омеги. Всё, что создано подводниками, есть совершенство. Совершенство достигнуто, кончился алфавит, исчерпал себя, последняя буква зависла на краю бездны, и даже не фигурально, реально – омега в окружении бездны, продолжение не следует, дальше двигаться некуда.
Он, скучая, открыл очередную виртуальную игру из бесконечного перечня развлечений, и только для того, чтобы через минуту закрыть её со словами: «Парень, всё. Тебе некуда двигаться».
Риф Союз
– Каким течением вас занесло сюда? – сотрудник Главного Управления изучал бейдж новичка, стараясь не ошибиться с произношением фамилии:
– Артемий Валевский? Новая Европа?
Поднял опушённые густыми короткими ресницами веки, из-под которых, неуместно в деловитом напряжении рабочего дня, вызовом могущественному, статусному учреждению сумасшедше сверкнули весёлыми искрами линзы, украшавшие радужку. Взгляд приветлив, и собеседник это почувствовал:
– Новая Россия, – уточнил собеседник, предупредительно покинув рабочее кресло и приветствуя инженера Службы омега-транспортов.
Невольно прикинул, во что обошлось это радужное безумие очей?
– Понятно, – радушно ответил инженер, не сводя взор с лица новичка. – Артемий Валевский – звучит. Фамилия на слуху… Мм… Был такой поэт? Кажется, поляк?
– Название польского аромата, – ответил Валевский, – старая торговая марка, пережила взлёты и падения популярности, но одно время держалась в двадцатке лучших запахов на европейской Суше. А раскрутил этот бренд поэт, тут вы правы: предложил в качестве рекламы катрены, их после собрали, получился сборник отличных стихов.
– Вот оно что! – протянул этот, с искрами в глазах. – Стихи – это не по моей части, но я неплохо разбираюсь в парфюме. Архаичный аромат, да ещё с поверхности, – большая редкость, но теперь понимаю, почему ваша фамилия показалась знакомой. Мне случалось бывать на фестивалях арома. Меня зовут Марк Эйджи, Новая Канада. В столице с семи лет. Прапервые предки, кстати, русские: последняя волна эмигранов начала XXI века.
Эйджи быстро отстучал на клавиатуре «Ageev». Валевский перевёл взор с экрана оптикона на сотрудника Главного Управления:
– Русское «Агеев» в английском произносится как «Эйджи».
– Отцу было важно, чтобы я запомнил прапервого по фамилии Агеев, вот и помню. Мы гордимся предками! – спохватился он.
Валевский кивнул в ответ. Заученным жестом припечатал руку к груди, процитировал классическое для всех подводников:
– «Предок – пуповина твоя!»
– «Предок – пуповина твоя!» – отозвался Эйджи и небрежно отнял свою кисть, тоже возложенную на левый лацкан кителя, – дал понять, что формальности соблюдены: – Я обеспечиваю работу омега-каналов для наших сотрудников. В Главном Управлении почти три года, попал переводом из СУББОТ, – пижон так и сыпал словами.
«Ого! – украдкой выдохнул Арт, – надо срочно менять шаблоны!»
Служба управления и безопасности беспроводных омега-транспортов – самое закрытое и ответственное инженерное подразделение. «Субботняя» подготовка дорогого стоит. Лучший и самый вышколенный инженерный персонал Подводных Колоний выходит именно оттуда. Вычурный галстук инсуба – инженера элитной СУББОТ – отодвинулся на второй план: галстук возлежал на груди неординарного парня.
Инсуб Эйджи проверил узкую, по моде, бородку, обобоюдоостраярамлявшую щёки снизу, и совершенно по-домашнему с хрустом поскрёб шею, используя глянцевый бок оптикона как зеркало. Он не спешил уходить. Впрочем, Валевский был последним, кому инсуб лично вручил коды, обеспечивавшие доступ на посадочные площадки о-тэ.
Валевский подумал, что теперь его очередь заявить о себе.
– Мои обязанности скромнее, – сказал он, – я эксперт-аналитик. Пятьсот девяносто семь баллов из шестисот возможных по окончании Университета Союза, и вот я в вашей команде.
Инсуб удовлетворённо хмыкнул.
Они скрепили знакомство рукопожатием.
– Как к вам обращаться? – поинтересовался Марк.
Арт смешался. «По идее, новичок здесь я, и, значит, я должен был спросить об этом. Бездна, корпоративная этика – штука тонкая и обоюдоострая», – думал Арт, слегка растерявшись от того, что его опередили. «Лучшая визитка мужчины – его ладонь», – говаривал отец. Ладонь Марка крепкая, тёплая и сухая…
