Макс Мах - Хищник
— На самом деле или понарошку?
— Хоть как-нибудь!
— Ее зовут Дари.
— Даари, — произнес Че.
— Короче и жестче! — подсказала женщина. — Дари, с ударением на первый слог.
— Вы здесь?.. — Множество вопросов роились в голове Че, но обязательных нашлось немного — два или три.
— Ненадолго, если ты это имеешь в виду, — Аче был монументально спокоен, быстр, чуть ироничен, но, как ни странно, безумцем не выглядел. — Погуляем и уйдем обратно. Ты не возражаешь?
— Нет, разумеется, — Че чуть приподнял верхнюю губу, проверяя реакции брата. — Вы здесь инкогнито?
— Че, это наша игра, — Аче понял его правильно и не стал жонглировать смыслами, опустившись до конкретики третьего уровня выражения. — Просто вакации «На Родине Богов». Никаких интриг и заговоров, никаких порочащих тебя связей. Никакого Аче, если тебя это беспокоит. У нас есть документы. Мы простые люди из провинции. Зейтшане. Приехали посмотреть столицу, только и всего.
— Деньги, услуги, транспорт? — есть вопросы, которые нельзя не задать.
— У нас все есть.
— Всего нет ни у кого, — Че поднял руки и начал расплетать косу. — Это не для тебя, Аче. Это для вас, княгиня. Просто на память…
«Весьма удачное стечение обстоятельств, или это подсказка богов?» — Собираясь на поединок, господин Че практически случайно заплел в косу ленту красного золота, украшенную бриллиантами и серебристыми сапфирами. Светловолосой и сероглазой Дари эта лента подходила, как нельзя лучше.
— Вот, моя светлая госпожа, — протянул он ленту женщине, — просто на память.
— Я предпочла бы ваш кинжал, — она улыбалась, но говорила правду, ведь интонация не лжет.
— Значит, у вас будут два моих подарка, и память обо мне станет крепче! — господин Че снял с пояса ритуальный кинжал работы майянского мастера. Хотя формально Майяны тогда уже не существовало, место, люди и людская память никуда не делись, а мастер Схейсшем родился всего на триста лет позже первого господина Че.
— Благодарю вас, господин Че, — чуть поклонилась женщина. — Обещаю не опозорить этот клинок трусостью или подлостью.
«Хорошо сказано, но вовсе не по-ахански, хотя и на высоком Ахан-Гал-ши!»
— Сколько вы еще пробудете в Тхолане? Или это секрет?
— Не секрет, — пальцы правой руки Аче продублировали озвученное вслух, подтверждая, что сказанное истинно, — но я этого не знаю. Дела, брат. Притом, не только мои. Понимаешь? Вот мой код, — теперь задвигались пальцы левой руки. — Вдруг захочешь как-нибудь пригласить нас в гости.
И в этот момент Че наконец увидел безумие, плескавшееся в глазах брата.
2. Дарья Телегина
25 февраля 1930 года (пятый день первой декады месяца деревьев 2908), Тхолан, империя Ахан, планета Тхолан
— Сейчас! — шепнул ей на ухо Марк и тихонько подтолкнул вперед. — Еще шаг, и еще…
Судя по ощущениям, они только что обогнули какой-то массивный объект. Возможно, это был гранитный цоколь одной из колонн Славы, взметнувшихся на западной границе Гвардейского Парада. Во всяком случае, Дарья точно знала, что, едва это что-то осталось позади, как перед нею открылся невероятный простор.
— Ну, что ж… — удивительно, но Марк, остановившийся прямо за ее спиной, явно испытывал нечто, до странности напоминавшее чувство удовлетворения. Возможно даже, торжества. — Мы на месте, Дари, и вовремя. Можешь открыть глаза!
— О, да! — Улыбнулась Дарья, открывая глаза. — Умеете вы, сударь, поразить девушку. Мне отдаться вам прямо здесь, прямо сейчас?
— Этим, Дари, мы никого не удивим! — Судя по тону, произведенным эффектом Марк был удовлетворен. Но и то сказать, такого чуда Дарья увидеть никак не ожидала, хотя Тхолан и был исполнен многих и многих красот и чудес. Технических, ландшафтных, и архитектурных. Любых и на всякий вкус. Однако зрелище, открывшееся Дарье, едва она подняла веки, было особого рода и не могло оставить равнодушным никого из тех, кто понимал толк в символах и знаках.
Гвардейский Парад — местный аналог Марсова поля в Ландскруне — представлял собой огромную, вымощенную циклопическими гранитными плитами площадь — искусственную террасу, вырубленную в Левом Плече Малого Медведя и круто обрывающуюся к долине Серебряной на востоке. И вот там, на самом краю плаца на низком массивном постаменте замер в мощном движении чудовищных размеров бык. Вставало солнце, и Дарья открыла глаза как раз в тот миг, когда Бык и солнце сошлись в незабываемом образе: огромный багровый бубен восходящего светила и черный Бык на его фоне, как будто выведенное черной тушью изображение на крашеной охрой воловьей шкуре.
— Царица небесная! — Дарья все-таки поддалась впечатлению и позволила естественной реакции сердца облечься в достойные места и времени слова.
— «Бык времен, идущий по пажитям Вечности», — ответил на ее восторг Марк.
— Красиво сказано…
— Но не мной. Это слова Йейри Каменотеса, и говорил он, на самом деле о другом. Лизал задницу Пятому императору, но фраза отменная.
— Почему бык?
— Потому что Бык и Медведь символы мощи, — объяснил Марк. — Но культа Медведя в Ахане давно уже нет, а культ Быка существует почти три тысячи лет…
3. Жемчужный господин Че
Второй день второй декады месяца деревьев 2908, Тхолан, империя Ахан, планета Тхолан.
Этот голос был чистое серебро — ясный, прозрачный, как небо листопада, высокий и звучный. Голос любви и отчаяния, сильный, будто воплощенная в звук душа Хозяйки, ранящий, словно боевая сталь.
И вот последний звук взлетел к Высоким небесам, и под Хрустальным куполом повисла звенящая тишина. Пауза между двумя ударами сердца. Пропасть между двумя пределами вечности: Вечностью и Вечностью. Даже Первый Среди Живущих не посмел или, скорее, не захотел вторгаться в случившееся чудо звуками грубой речи.
Совершенство! — Жест Императора возник среди великой тишины.
Падение одинокой капли в безмятежное зеркало вод. Черная вода, серебряные круги…
Никто не дышал. Одни — потому что послевкусием великой музыки можно наслаждаться ничуть не меньше, чем самой музыкой, другие — потому что страх побеждает даже физиологию. Император умел возвращать оскорбления, но никто никогда не знал, чем его можно оскорбить.
Браво! — Длинные пальцы могли быть беспощадно стремительными, но умели казаться медлительно рассеянными. — Брависсимо!
И барон Фрам вздрогнул, встретившись мятущимся взглядом с безмятежным взором старого императора, закатил глаза и грохнулся в обморок. Все его силы ушли в голос, и чудилось, «выдох» Айн-Ши-Ча вернулся на Высокие Небеса вместе с пронзительно-чувственными звуками древней песни.
«Моление о любви» — самая старая из записанных нотными знаками песен. Самая первая и самая любимая. Но одновременно и одна из самых сложных для исполнения. Чтобы спеть ее по всем правилам, нужен контртенор виртуоз, приближающийся по вокальным характеристикам к колоратурному сопрано — высокому и сильному женскому голосу. Однако исторически сложилось так, что исполняли песню, если брались за это вообще, только мужчины, и никогда — кастраты. Такова многовековая традиция. Точно такая же, как и традиция «танцевать» «Моление о любви» в память Последнего Короля. Последний король, как всем известно, стал последним только потому, что принял сан императора. Так что и «поминовение» имело двойной смысл. Провожая короля, встречаем императора, — сказал современник. И день Последнего Короля — второй день второй декады месяца деревьев хоть и отмечался исключительно в «тесном кругу» высшей аристократии, почитался одним из самых важных праздников Империи. Однако уже много лет в Ахане не находилось танцоров, способных воспроизвести сложнейшую партитуру «Моления о любви». Вернее, встречались иногда, — один или два за восемьдесят девять лет, прошедших с великого танца князя Яагша Ваарнакха, — но происхождение не позволяло им танцевать под Хрустальным куполом императорского дворца, тем более в дни празднеств. Ну, а уж день Последнего Короля и вовсе не предполагал присутствия посторонних. Только свои, только те, чьи имена записаны бриллиантовыми, изумрудными и рубиновыми буквами.
— Помогите барону, — тихо сказал император, и несколько гвардейцев — кажется, это были Мясники Лавруха — неслышными тенями скользнули к упавшему певцу.
Не нарушая приличий, — Господин Че поймал движение глаз императора и без промедления шевельнул пальцами, «произнося» ритуальную фразу малого обращения.
— Че! — Сказал император вслух. — Вот так удача! — Даже он не мог игнорировать обращение своего «кровного» родича. — Рад вас видеть, господин Че. Не затруднит ли вас, подойти ближе?
