Юрий Никитин - Alouette, little Alouette…
Максим придвинул ему подрумяненные хлебцы на блюдце.
– Ешь, в сингулярности таких не будет.
Подошел наконец Георгий, Аллуэтта заботливо придвинула ему широкую тарелку со вкусностями.
Они заканчивали с обедом и неспешно разделывались с булочками и гренками, прихлебывая из больших чашек кофе, когда в лабораторию важно вошел священник, неся впереди себя огромное брюхо.
Френсис с интересом покосился на важно шествующего по лаборатории священника.
– Может, пригласить его к столу? Для прикола?
Максим покачал головой:
– У православных сейчас постные дни. Так что наш святоша уже нажрался всяких севрюг с хреном и белуг с аджикой, закусил грибочками сорока сортов, и теперь ему дышать тяжело…
– Да-а, – сказал Евген озадаченно, – поджаренные хлебцы точно есть не станет.
– И на митинг не пойдет, – сказал Френсис.
– На какой?
Френсис отмахнулся:
– На любой. Сейчас народу делать нечего, вот и митингуют. Все от власти чего-то требуют. Эти уволенные за ненадобностью официанты, кухарки и менеджеры магазинов точно знают, как править страной, а тупое правительство ну никак не желает их слушать!
– А что, – сказал Евген обидчиво, – если молодые, то тупые? Галуа вон в восемнадцать лет математику открыл, а Шварц генетику придумал. Сам Алферцев вчера шел во главе демонстрации…
Джордж сказал скорбно:
– Евген, опомнись. Гении в математике не всегда гении в, скажем, ловле рыбы. От того, что Алферцев в двадцать восемь получил Нобелевскую премию за создание молекулы кренбрелазы, не значит, что он умеет ладить с женой или управлять процессами в стране!.. А он замахивается решать и в области, где еще ни рыбы, ни улова в силу недостаточности развития!
Евген поморщился.
– Ну вот, – сказал он со скукой, – а теперь скажи: вот доживешь до моих лет, поймешь…
– Не скажу, – ответил Джордж почти ласково, – потому что гусенице рано рассказывать, как правильно махать крылышками. Алферцев гений в биологии и полный идиот в жизни. Как можно ходить на митинги, требуя резкого повышения качества жизни, даже не зная, откуда деньги берутся!
Георгий сказал примирительно:
– А что в этом плохого?
Джордж всплеснул короткими руками:
– Шутишь? Да посмотри запись их вчерашнего митинга! Этот наш Алферцев идет во главе и орет: «Долой правительство! Долой президента!»
Георгий сказал настороженно:
– И что? Я тоже так считаю. Нужен кто-то помоложе, поэнергичнее.
Джордж тяжело вздохнул:
– Господи, да если бы смена президента, правительства или даже всей системы власти хоть что-то изменила бы, я бы первый побежал строить баррикады!.. Но тебе не приходило в голову, что вот от нынешнего президента мы требуем, чтобы в первый же месяц своего правления он сделал то, что не могли ни князья, ни все цари, ни Ленин и Сталин, ни Хрущев и вся последующая за ним советская, полусоветская и как бы демократическая власть…
Евген спросил с подозрением:
– А что же? Скажешь, народ у нас… в смысле у вас, москалей, такой? Да ты расист! Хотя в чем-то я тебя понимаю…
– Не народ, – сказал Джордж. – Но вот посмотри на статистику… минутку, выведу на экран… Отодвинь свою чашку. Вот смотри, во всем мире по уровню жизни с заметным отрывом идут страны с протестантским вероисповеданием, затем католики, а в конце – православные. Девять из десяти самых богатых, культурных и развитых стран Европы – протестантские! Католические намного беднее. А уж о православных – России, Болгарии, Греции – и говорить не буду, чтобы твой сладкий компот не показался уксусом. Как у нас работают, сам знаешь… Та-а-ак, а вот взгляни сюда. Это страны, где живут католики и протестанты. Протестанты в целом всегда значительно богаче, зажиточнее, нравственнее, у них меньше разводов, больше здоровых детей, выше квалификация…
Максим, прислушиваясь, оглянулся, далеко ли священник, тот как раз задержался у стола Анечки, наклонился и рассматривает детализированную картинку из жизни Древней Эллады, что, конечно, языческая и противоречащая церкви…
– В США, – заметил Френсис картинно, явно красуясь эрудицией, и значительно посмотрел на тихую Аллуэтту: смотри, кто тут самый умный, – где религия изначально отделена от государства, все президенты были протестантами! Конечно, за исключением католика Кеннеди, которого убили в начале первого же срока. Чтоб статистику не портил.
Джордж кивнул, хотя и болезненно поморщился, очень уж не любит спорить и говорить неприятные для собеседника вещи.
– Да, – сказал он, – и это лыко в строку, так как католиков четверть населения, могли бы активнее… Но главное в том, что протестантство – единственная религия, что распространяется и сейчас, а это дает удивительные результаты! Вот смотрите: В Латинской Америке за последние годы из католицизма в протестантство перешло около двадцати миллионов семей. И все резко повысили жизненный уровень в сравнении с католиками!
Евген сказал скептически:
– Ну-ну, в чем разница? Вот уж не поверю, что в наше время религия может играть какую-то роль в повышении уровня ВВП!
– Абисняю, – продолжал Джордж сердито, уже повышая голос, что выглядело не страшно, а комично, – на пальцах. В любом обществе труд – непрестижный удел рабов. Дан Богом человеку в наказание за грехи. В протестантском обществе – чем больше и лучше трудишься, чем выше поднимаешь квалификацию, тем лучше исполняешь долг перед Богом. Если в своем труде можешь получить прибыль выше, но довольствуешься меньшей – совершаешь грех перед Богом. Мы все работаем, чтобы жить, протестант живет, чтобы работать. Для всех нас профессия – бремя, для протестанта – форма существования. Это доступно или как-то подать вам материал проще? На пальцах? Вся наша жизненная стратегия требует минимизировать количество работы при сохранении заработка, а у протестанта – максимизировать доход, даже если это требует интенсификации труда!
Френсис сказал от своего места:
– Я бывал в США и Германии и заметил, что если у нас человек прячется от работы, как пес от мух, то там труд воспринимают как подарок небес… Чудаки!
Джордж сходил к кофейному автомату, заодно захватил и пару бутербродов, но все равно на лице оставалось выражение недовольства и озлобленности.
– И вот, когда у нас, мягко говоря, далеко не протестанты, вы мне расскажите, что достаточно сменить «плохого» президента на «хорошего», и враз все станет хорошо, все разбогатеют, асфальт будут класть правильно, никто воровать не станет…
Евген запротестовал:
– Все так, но не верю я, что в наше время религия имеет какое-то значение!
– Эх, – сказал Джордж с тоской, – в том-то и дело, специалисты уже пришли к выводу, что в протестантских странах она сыграла свою роль и может быть… отменена, мягко говоря. За последние века общества полностью перешли на протестантскую этику, она теперь воспроизводится сама по себе, уже без подпитки религией. США, Германия… уже полностью могут стать атеистическими, у них сейчас протестантство вроде королевы в Англии: декорация для ленивых дураков, что едут издали, чтобы посмотреть на этот цирк и оставить в лондонской казне деньги… а вот мы, увы, даже не знаю… в такой заднице… только прически менять, когда метастазы по всему телу… Это я о смене президентов, если кому-то нужно для доступности.
Евген сказал обидчиво:
– Ну, знаешь ли!.. Что-то же делать надо? Нельзя же сидеть в этой заднице и дальше?
– Верно, – сказал Френсис очень серьезно. – Нужно прическу сменить.
– И галстук, – сказал Георгий. – Это важно.
– Да идите вы все, – сказал Евген рассерженно. – Я понимаю, как добиться смены президента!.. А как сменить религию?.. Да еще на такую, которая требует больше работать? Три ха-ха!
– Надо Галантеру сказать, – посоветовал Максим. – Этот что угодно сменит. Хоть в семье, хоть в отдельно взятом регионе, хоть в стране.
– Князь Владимир, – буркнул Джордж, – ислам не принял для России только потому, что пришлось бы отказаться от пьянства… Эх, после этого пусть кто-то скажет, что дети не отвечают за дурость родителей!
Максим пробормотал:
– Только бы наши не отвечали за нашу… Так, у всех чашки наконец-то пустые? Все, хватит, скоро лопнете. За весла, галерники!
Глава 4
Ближе к концу рабочего дня Анечка подошла к Аллуэтте со спины, но не гавкнула над ухом, как сделал бы грубый Евген, уже знает, что дочь магната – существо трепетное, может на месте пустить от страха лужу, а сказала заговорщицким шепотом:
– Аллуэтта, литтл Аллуэтта… помнишь, я говорила насчет вечеринки?
Аллуэтта обернулась, в изумлении распахнула глаза.
– Что, правда? Я думала, так шутишь. Какие вечеринки у серьезных ученых?
– Этим ученым не больше сорока, – напомнила Анечка. – А кому и тридцать, что вообще-то теперь почти младенец. Так что да, могут. Еще как могут. Ты готова?.. Хотя что это я, дура, спрашиваю!.. К чему-чему, а к этому ты всегда готова, верно?.. Правда, у нас бассейны шампанским не наполняют…
