Евгений Гаркушев - Авалон-2314
– А служба собственной безопасности?
– Не знаю. Я далек от темы, но, наверное, им тоже нужно было покупать хорошие автомобили, строить дома, отдыхать на дорогих курортах. За решетку попадали несговорчивые, а те, кто делился, имели шанс совершать преступления дальше. Но, сама понимаешь, я не эксперт и могу ошибаться. Так это виделось со стороны. Сейчас, наверное, по-другому?
– Да.
– Но воровать по-прежнему ухитряются?
– Практически нет. В этом мало нужды, да и украсть или использовать что-то незаметно почти невозможно. Самые опасные преступления – лишение человека свободы, издевательства, пытки, насилие.
– Зачем людей лишают свободы и пытают?
– В основном ради удовольствия. Убивать людей не имеет смысла, а почувствовать власть над другими некоторые подонки по-прежнему хотят. Наша задача – выявлять негодяев, собирать доказательства, вызволять жертв. С уличной преступностью помогают бороться глобальные системы наблюдения, стационарные, подвижные и летающие стражи. Кражи предотвращаются системами наблюдения и применением импульсных микромаячков. Да красть и невыгодно, проще заработать.
Пираты, которые напали на нас с Виолеттой в виртуальном пространстве, имитирующем малайские моря, наверняка эксплуатировали страх людей перед похищением. Умирать сейчас не так страшно, хуже попасть живым в лапы преступников. На это и рассчитывали создатели игры, в которую втянула меня девушка с Луны. Или пираты на самом деле были настоящими?
– Когда я первый раз встретила тебя, подумала, что ты – один из тех неуравновешенных психов, с которыми нужно бороться, – неожиданно призналась девушка. Лицо ее горело. – Поэтому я и обращалась с тобой, как с подонком. Обычно преступники сначала дерутся, потом убивают, а когда понимают, что этому нет запрета, начинают похищать и мучить своих жертв.
– Какие ужасы… Убивать и правда нет запрета?
– Есть, конечно. Но преступление не считается фатальным. Первую попытку обычно не наказывают сурово – меня это страшно злит. Убивший один раз будет убивать опять.
– А какие наказания применяют к закоренелым преступникам? Перевоспитывают? – спросил я.
– Казнят, – ответила Марина. – Благо теперь это обратимо. Считается, что личность исключается из общества до лучших времен. Когда для данного субъекта наступят лучшие времена, решает комиссия по этике и консилиум медиков, психиатров, психофизиков.
– А какие способы казней действуют? Расстрел? Повешение? Электрический стул?
– Нет, все происходит более гуманно. Сознание человека отключается в вирте. Жизненные функции блокируются с внешних входов, и тело умирает.
– Так просто?
– Совсем не просто.
Да уж, веселое дело. А мне, стало быть, предстоит заниматься еще и подонками всех мастей… Ввязался! Но отступать поздно: командировочные получены, договор подписан, и даже охрана для моей скромной персоны задействована. Довольно странная охрана.
* * *
Когда Хонгр вернулся из леса, Минтимер, несмотря на теплую погоду, облачился в свой длинный плащ и взволнованно расхаживал взад-вперед по траве. Карманы его подозрительно оттопыривались, вещмешок валялся посреди поляны.
– Ты оставил коммуникатор здесь, – раздраженно бросил гость. – Теперь нам придется спешить.
– Пришла информация?
– Да. Нужно выезжать немедленно.
Хонгр не стал возражать. Помощь соратнику – прямая обязанность члена союза. Тем более что принять участие в операции Минтимера предлагали ему буквально все, начиная с куратора и заканчивая любимой.
– Бак почти полон. Я переоденусь, и мы тронемся.
– Поторопись.
– Не беспокойся.
Через десять минут Хонгр сел за руль. Его автомат лежал на заднем сиденье автомобиля. Оделся революционер в гражданскую одежду, купленную накануне, – всегда имеет смысл выглядеть прилично и не выделяться из толпы.
– Куда?
– Сначала в Улан-Батор. Оттуда в Китай, – ответил Минтимер. – Кратчайший маршрут определен, могу загрузить в бортовой компьютер.
– До Улан-Батора я дорогу и так знаю, а потом – конечно. Ехать нужно быстро?
– Естественно. Лучше на месте подождем. Так надежнее. Нам нужно перехватить одного человека. А может, и двух.
– Нет проблем, перехватим.
Автомобиль мчался по грунтовой дороге, поднимая тучу пыли. Надо еще раз заправиться в Улан-Баторе. Хотя в Китае водородные заправки должны быть, так стоит ли терять время?
– Овец жалко, – заметил Хонгр. – Они меня редко видят в последнее время. Соскучились по свежей травке.
– А разве они у тебя не электрические? – спросил Минтимер.
– То есть?
– Ну, куклы с электродвигателями, для отвода глаз. Вроде бы ты их пасешь, а на самом деле занимаешься своими делами. На ночь, когда никто не видит, можно отключать в целях экономии энергии.
– Шутишь? – поднял бровь Хонгр.
– Пытаюсь. Твоя трогательная забота об овцах, которые для тебя совершенно бесполезны, меня поражает.
– Они, по крайней мере, не должны сдохнуть от голода, – заметил Хонгр.
Грунтовые дороги петляли по степи. Хонгр вел автомобиль по наитию, зная, что все дороги ведут туда, куда надо, только разными путями. Так и в жизни. Можно выбрать путь покороче, а можно подольше; можно полегче, а можно – прямо в гору; можно ровный, а можно и с ямами.
– У тебя есть стимуляторы? – поинтересовался Минтимер, когда они оставили справа по борту Дархан и выехали на ровную асфальтовую трассу.
– Засыпаешь?
– Опасаюсь, чтобы ты не заснул. Нам ехать остаток дня и всю ночь.
– Поставим автомобиль на автопилот. Прямо сейчас и нужно так поступить.
– Как бы не завезли нас не в ту сторону.
– Если захотят – справятся и без автопилота.
– Верно, – согласился Минтимер, откидываясь в кресле. Хонгр задал программу бортовой интеллектуальной системе и последовал примеру соратника.
* * *
Отсмотрев еще несколько эпизодов выступлений Соловья в разном антураже, Зигфрид и Карл, несмотря на скептические комментарии по ходу действа, остались довольны. Каждый из них счел своим долгом похлопать Диму по плечу и широко улыбнуться. Соловей дружелюбно скалился в ответ.
– Будем заключать контракт? – спросил негр, когда секретарь вышла, оставив поднос с четырьмя чашечками кофе. Около каждой чашки лежала маленькая шоколадка, что Диме очень понравилось, – наверное, продюсеры действительно серьезные люди, если кофе у них подают как в ресторане.
– Контракт – дело клевое. Но нужно перетереть об условиях, – заметил певец.
– Условия выгодные, – хищно улыбнулся Карл. – Будешь в шоколаде.
– Да уж ясно. Текст хотелось бы посмотреть.
– Текст? – удивился Зигфрид. – А ты умеешь читать?
Соловей собирался не на шутку обидеться, когда Ольга заявила:
– Он же из начала двадцать первого века. Тогда читать умели почти все, даже эстрадные звезды. Образование тогда еще было всеобщим и даже обязательным.
– Дикие времена тоталитаризма, – хмыкнул негр. – Мы-то больше работаем с современными эстрадными звездами. Читать им как бы ни к чему. Они только поют и слушают, а контракты для них у нас в интерактивной звуковой форме. Но преобразовать не проблема.
– Что преобразовать? – спросил Дима.
– Форму контракта. Подожди пару минут, мы дадим задание Эльзе.
– А мне интервальную звуковую форму нельзя? – спросил Дима.
– Да запросто. Задавай вопросы, а мы тебе на них ответим – раз уж у тебя имплантатов нет и с нашими интелпомощниками ты общаться не хочешь.
– Я хочу, но не могу.
– Да мы не в претензии, брат, – совсем уж по-простому заявил негр. – Тебя что интересует? Бабки? Сроки? Обязательства?
– Все!
– Не кинем, не понтуйся. Все четко. Платим тебе триста рублей в неделю. Ты за это работаешь не менее двух и не более пяти концертов на любых сценах – от выступлений для одного заказчика до стадиона. Клиентов мы ищем, это наша проблема. Если концерты не состоялись в требуемом объеме по твоей вине, ставка контракта понижается вдвое… Так, что еще? Переезды и перелеты за наш счет. Обслуживающий персонал, нужный тебе, – за твой счет. Контракт пока заключаем на полгода. Ты обязан не только давать концерты, но и обучаться тому, что потребуется, активно участвовать в рекламных кампаниях по твоему продвижению.
– Чему придется обучаться? – подозрительно спросил Дима.
– Кто может знать, что потребуют зрители? – хмыкнул Карл.
– А насчет рублей… Вы так тысячи называете? – поинтересовался Соловей.
