Роман Злотников - Время Вызова. Нужны князья, а не тати
— Да! И история это доказала! Для того чтобы перекроить мир, достаточно всего лишь ОДНОГО человека. Годовщину рождения коего мы вскоре будем так широко отмечать. — Заметив, что Андрей не понял, о чем речь, он пояснил: — Я имею в виду двухтысячелетие с Рождества Христова.
— А-а, вот вы о чем… — облегченно выдохнул Андрей, — ну-у, он все-таки был сыном Божьим, да и, по правде сказать, плохо кончил.
— Ну… все мы, как вы тут упоминали, сотворены по образу и подобию… так что, так сказать, имеем некоторый шанс. А насчет плохо кончил… — Каспар Александрович усмехнулся. — Если вы кондовый, так сказать, примитивный материалист, то да, может быть… Хотя и тут есть вопросы. Многие умирают и раньше него, и, что более важно, гораздо мм… мерзее. А о некоторых даже вообще никакого сожаления — помер и ладно. Даже, наоборот, облегчение, будто таракана раздавили. Противно, но хоть не бегает. Так что такая смерть, может, и благо. А уж если вы считаете, что там может быть еще что-то… пусть не рай, но некая другая жизнь, возможная как раз для тех, кто сумел стать человеком, то есть воспитать, создать в себе некую высшую сущность, способную существовать там, за краем нашего мира, то, может быть, как раз и не только не плохо, но и не кончил? Как вы считаете?
— Ну… не знаю.
— Понимаю, — кивнул Каспар Александрович, — вам нужно подумать, причем медленно… Только вот еще что. У вас ведь и не стоит задачи перекроить весь мир. Во всяком случае пока. Только свой мир, может быть, свою страну, а там и другие подтянутся, помогут, займутся своими странами. Да и перекраивать в общем-то тоже не требуется. Скорее вернуть на тот путь, который был уже указан. ИМ указан. А это все-таки легче, не так ли, Андрей?
Часть III
Расправить крылья
«…Ну что, сильно досталось? — сочувственно произнес Сашка, стаскивая с головы гарнитуру и протягивая ее Сергею. Сашка был старшим смены и подменял Сергея на его рабочем месте во время вызова к начальству.
— Да нет, — мотнул головой Сергей и, надев гарнитуру, добавил: — Переводят меня.
— Куда?
— В Германию.
— А-а, на новый пульт… — Сашка покачал головой. — Да уж, попал! — Он на мгновение задумался и рассудительно произнес: — Хотя… все равно скоро куда-нибудь бы отправили, сам же знаешь. Конечно, лучше бы куда-то в Екатеринбург, но, с другой стороны, слава богу, что не Лондон. Там, говорят, вообще финиш, бабе на улицу без хиджаба не выйти — побьют.
— Ой, да ладно, — встрял в разговор Тимур, — был я в Лондоне. Ну да, на улице действительно толпы баб в хиджабах и паранджах, но и без них предостаточно. И никто никого не бьет. Журналистов наслушаются…
После смены Сергей не отправился сразу домой, а заехал к родителям. Мать встретила его на пороге и тут же обняла. Хотя они встречались довольно часто, а по воскресеньям вообще съезжались в родительский дом на обед, мать все равно страшно по всем скучала. Отец был не такой. То есть, скорее всего, он тоже скучал, но не показывал виду. Он вообще представлялся Сергею этакой глыбой, скалой, которую не могут поколебать никакие ветры и волны. Впрочем, не только Сергею…
Когда он рассказал отцу о предложении, озвученном Полковником, тот мягко усмехнулся:
— Не хочешь ехать?
— А кто бы хотел? — хмыкнул в ответ Сергей.
— Зря… — Отец немного помолчал. — Знаешь, а ведь, похоже, это командировка тебе нужна. Она — твое Время Вызова.
— Время Вызова? — удивился Сергей. — Но ведь…
— А ты что же, считаешь, что Время Вызова бывает только у страны или, скажем там, у какой-нибудь крупной корпорации? У каждого из нас тоже наступает свое собственное Время Вызова. Время, когда ты можешь изменить себя, когда появляется возможность выбрать, кем стать.
— И кем это? Старшим смены? — усмехнулся Сергей.
— Зря смеешься, — пожал плечами отец, — в жизни нечасто бывает такое время, хотя и не один-единственный раз. Время, когда ты можешь выбрать, будешь ли ты и дальше просто добрый человек, „боном“, как говорил один мой знакомый. Или изберешь другую стезю. Например, решишь стать „князем“.
— Князем? — переспросил Сергей.
— Ну, не в смысле получить личное дворянство, — пояснил отец, — хотя в этом случае оно непременно приложится. Вроде как без особых усилий с твоей стороны. Просто как констатация факта. А в смысле стать тем, от кого зависят судьбы людей и дел. Это тяжело. Я бы даже сказал, ОЧЕНЬ тяжело. Именно потому я сам так и не решился пойти по этому пути. Потому что у меня тоже было свое Время Вызова. Но кое-кто избрал и этот путь…
Сергей задумался.
— А… что ты выбрал? Я бы не назвал тебя просто, как ты это сказал, добрым человеком.
Отец усмехнулся.
— Ну… не знаю. Самому сложно ответить на этот вопрос достаточно точно. Я бы сказал — путь служения, дружину, так сказать. Как я слышал в одном разговоре: добрые люди работают, дружина служит, а князья трудятся. Ведь путь доброго человека не есть отказ от счастья, достатка или даже богатства. Наоборот, добрый человек, как правило, гораздо счастливее князей и дружины. Вернее, не так: он гораздо чаще бывает счастливым. Просто потому, что ему для этого не так много надо. Добрый человек вполне может стать министром или миллионером, вот… премьер-министром или миллиардером — вряд ли. Что совершенно не означает, что тот, кто избрал, так сказать, путь „князя“, непременно им станет. Просто для того чтобы стать кем-то таким, надо непременно сначала стать „князем“. Ибо добрый человек следует обстоятельствам и приспосабливается к ним, а „князь“ изменят их.
— А дружина?
— А что есть князь без дружины? — Отец иронично развел руками. — Собрать свою дружину — это как раз и есть одно из испытаний, так сказать, экзаменов на то, чтобы считаться князем. Дружина — это те, с помощью которых князь как раз и работает с обстоятельствами. Она служит не за деньги. Потому что те, кто служит только за деньги, считая то, чем они занимаются, всего лишь работой, это, как правило, всего лишь добрые люди. И если они столкнутся с обстоятельствами, то вряд ли смогут их изменить. Скорее подчинятся им… Скажем, уволятся и найдут другую работу. Именно поэтому ДЕЛО, созданное самыми талантливыми добрыми людьми, не способно пережить никаких изменений обстоятельств. А дружина отличается от князей только одним — тем, что не слишком любит принимать на себя бремя решения.
Сергей снова задумался.
— Слушай, но я не чувствую, что эта командировка как-то…
— И правильно, — кивнул отец, — самому человеку наступление Времени Вызова не так заметно. Но со стороны… да еще для тех, кто его уже пережил… Вот посуди. Эта командировка заметно изменит твою жизнь. Ты уедешь не просто на новое место — в другую страну. Там все будет другим — люди, степень ответственности, круг обязанностей, магазины, в которые ты будешь ходить, школа, в которой будут учиться твои дети… Это же хороший шанс измениться самому. Так легче. Вы живете в слишком устроенной и приятной для жизни стране. Нам в этом смысле было проще. Нет, жить было сложнее, беднее, тревожнее, а вот изменяться — проще. Попробуй использовать этот шанс…»
* * *— Изыди! Изыди, сатана! Сгинь, сгинь!..
Господин Каспар закрыл книгу и повернулся в ту сторону, откуда послышались эту вопли. Кричали, правда, по-английски, и потому большинство присутствующих ничего не понимало. Ну конечно… за крайним столиком, у самой балюстрады, бесновался с виду крайне респектабельный господин, чем-то неуловимо напоминающий протестантского проповедника. А от него со своей вечной улыбочкой неторопливо отходил господин Бальтазар.
— Кто это? — спросил господин Каспар, когда господин Бальтазар подошел поближе.
— Да… — господин Бальтазар пренебрежительно махнул рукой, — один протестантский проповедник из Америки. Приехал выступать с проповедями. Ну я и проинспектировал его на знание Священного Писания. Примитив. Надергал сотню цитат и оперирует ими, пользуясь тем, что слушатели знают еще меньше. И этот человек приехал учить жить нашу страну! — В голосе господина Бальтазара слышалось столь неподдельное возмущение, что господин Каспар невольно улыбнулся. Подишь ты, нашу… похоже, господин Бальтазар начал слишком близко к сердцу принимать все, что происходит в этой части земной суши. Впрочем, разве когда-то было иначе? Все великие иностранцы писали о том, что эту страну можно любить или ненавидеть, презирать ее или ею восхищаться, стремиться к ней всей душой либо бежать от нее как черт от ладана, единственное, что было совершенно невозможно — это остаться к ней равнодушным.
— Ну а что он так распалился-то? Вряд ли оттого, что вы отметили его слабое знание предмета.
