Роберт Шмидт - Бездна
Он проверил карманы «моро», но того, что искал, – не нашел. Фонарик выпал при падении. Без света он предпочел не рисковать спускаться еще ниже. Поэтому положил остающегося без сознания сына под стену, присел напротив плиты люка и уперся в нее ногами. И снова стальная плита чуть-чуть поддалась. Немного, но и этого должно было хватить. Он сменил позу, присел у дыры с ножом в руках. Первый крылач, который попытается сюда вползти, испробует стали.
Долго ждать не пришлось. Позади люка что-то зашебуршало, узкий сноп бледного света заморгал, и продолговатое тело начало протискиваться сквозь щель. Тварь затихла только после третьего удара, а потом – исчезла, вытянутая в коридор голодными сотоварищами. Учитель выругался. Это была не лучшая идея. Крылачей были десятки, а может, и сотни, всех он убить не сумеет, а кровь, вытекающая из ран, привлечет к люку очередных хищников. Вскоре он создаст здесь столпотворение большее, чем на собрании жителей наибольшего из анклавов.
Он снова обернулся и полулежа принялся давить ногами на стальную плиту люка. Миллиметр за миллиметром, с отвратительным скрежетом, но она сдвигалась. Помнящий сцепил зубы, ноги его дрожали от натуги, вены на висках надулись. Он остановился, лишь когда щель сделалась настолько узкой, что даже теняк не оказался бы проблемой…
Теняки… Он замер, ощутив внезапный спазм желудка. Рюкзак тоже остался на крыше корабля, вместе с остальными вещами, он сбросил его, как только выдернул оттуда маску. Вещей Немого он тоже не забрал. Не думал ни о чем ином, кроме спасения сына… Вспомнив о Немом, он очень осторожно добрался до места, где оставил парня. Положил его голову себе на колени, мысленно молясь, чтобы здесь не оказалось ни одного ловца тьмы. Если эти тихие убийцы пробрались на территорию, люди убедятся в этом самым что ни на есть болезненным способом. Тварь тихо, словно тень, наползет, а когда окажется в нужной позиции, атакует. Ее пищеварительный мешок обволочет жертву, зажмет, словно в тисках, и станет выделять соки, растворяя живую еще пищу.
Учитель сжал ладонь на рукояти своей заслуженной «акулы», понимая, насколько бессмысленен этот жест. В здешней тьме он не сумеет отреагировать вовремя, поскольку противник его движется бесшумно, а атакует быстрее молнии.
* * *Когда сидишь в полной темноте, предельно напряженный, ожидая момента, когда на тебя кинется невидимая тварь, за временем следить непросто. Ты не в состоянии измерять его течение. Одна секунда может тянуться вечность, а прежде чем ты соберешь в кучку разбегающиеся от адреналина мысли, проходят часы. Вырванный из дремы Помнящий вздрогнул, когда услышал над головой громкий звук. Еще совсем недавно здесь царила полная тишина. Крылачи или удалились, или затаились в глубине корпуса, выжидая, пока жертва покинет укрытие. Эти отвратительные создания не знали таких понятий, как спешка или нетерпеливость. Если они унюхали еду, то могли торчать поблизости днями и ночами, а человек всегда находился на первом месте в списке их любимых блюд.
Шуршание и похрустывание усилились. Что-то спускалось по лестнице. Может, молодой покус решил вмешаться, а может, пиляк острит коготки на роскошный завтрак из двух блюд? Учитель осторожно сдвинулся с места. Немой сразу же оторвал голову от его коленей. Пришел он в себя довольно давно, в неизвестном ему темном, вонючем месте. К счастью, сознание к нему возвращалось очень медленно, благодаря чему Помнящий вовремя сумел его успокоить – для такого случая у них было несколько условных сигналов, созданных годы тому назад, когда тьма в каналах была чем-то нормальным. Похлопывание по плечу, взъерошенные волосы и всякие такие прикосновения. Все это позволило ему перехватить контроль над паникующим пареньком. Инвалидность помогала нейтрализовать эмоции, а когда самый опасный момент миновал, Немой просто заснул, чтобы проснуться только теперь и, позабыв о пережитом кошмаре, снова открыть глаза в пугающей тьме.
Но тут Учителю не удалось вовремя его удержать – парень дернул ногой, попав ботинком в стальную ограду. В тесном пространстве словно ударил колокол, а уж для существ, находящихся на борту, это должно было прозвучать и того громче. Немой ничего не слышал, в отличие от Учителя, а потому не мог знать о таящейся за люком опасности. Когда же он наконец замер, вспомнив, где находится и кто его прижимает к себе, было уже поздно. Шорох сперва усилился, а потом затих, словно новый преследователь остановился напротив едва-едва прикрытых дверей. Снова установилась тишина, и Учитель очень медленно подобрался к выходу. Приложил ухо к металлу и… у него чуть сердце не выскочило, когда что-то тихо ударило с другой стороны, присыпав его ржавчиной. Он зашипел сквозь стиснутые зубы, когда нож выскользнул у него из потной ладони и громко брякнулся на металлический пол.
– Дед?
Слово это было тише шепота ветра. Он не обратил на голос внимания, разозленный собственной неосторожностью, из-за которой выдал твари свое укрытие. Отчаянно шаря ладонями по холодному металлу, он искал последнее оружие, которое у него оставалось. Наткнулся на него достаточно быстро, но не так, как ему хотелось бы. Наточенный двумя ночами ранее клинок порезал ему палец.
Он снова зашипел – скорее от злости, чем от боли.
– Ты там, дед?
На этот раз тихие слова, произнесенные по ту сторону двери, были настолько громкими, чтобы он их услышал отчетливо. Учитель замер, посасывая кровь из пореза, чтобы запах ее не раздразнил ждущих снаружи чудовищ.
– Это ты? – спросил он негромко.
– А кто? Говорящий ступач? – пошутила Искра. – Можете выйти. У меня тут ваши шмотки. Спокойно, крылачи уже улетели.
Впервые он обрадовался, услышав её голос. Девчонке повезло, что открытие люка стоило ему почти всех оставшихся сил. Иначе наверняка задушил бы ее в объятиях от радости.
Глава 30
В укрытии
Элементы стоек моста, из тех, что были расположены ниже прочих, находились метрах в трех от навеса на верхней палубе теплохода. Учитель с помощью сына и Искры установил вертикально куски трубы, потом помог девушке вскарабкаться на импровизированную колонну, чтобы она смогла допрыгнуть до выломанных поручней и по ним взобраться на уровень улицы. План был прост. Добравшись до цели, Искра сбросит им веревку, по которой Учитель и Немой заберутся наверх.
Управились за пару минут, а когда вся троица присела посредине четырехполосного шоссе, пришло время принимать очередное решение. За зданием Воеводства и стоящего напротив него комплекса музея раскидывалась гигантская площадь, пересеченная дугами опрокинутых эстакад. Было это самое широкое пространство ничейной земли, под которой не возник ни один анклав. Купцы, которые продали карту Станнису, знали на этой стороне Одера каждый канал, но этот отрезок пути, ведущий от Башни к самому Шариковому полю, издавна пересекали лишь по поверхности. Ни один из лазов, идущих под этой широкой пустошью, не имел достаточного диаметра, чтобы транспортировать тюки с товаром.
Помнящему это помешать не могло. У него не было слишком крупного багажа, а потому он мог воспользоваться ходами, ведущими до самой Доминиканской площади, где Пепелище – пояс выжженных, радиоактивных руин, окружающих нулевую точку, – граничило с кольцом Запретной Зоны и с анклавами, принадлежащими расположенному чуть дальше Мясту. Несколько часов ползком по забытым людьми и мутантами лазами довели бы их к местам, откуда легко было попасть в Купеческую Республику и в стоящую на ее окраинах Башню. Однако проблема состояла в том, что окрестности музея вовсе не выглядели так, как годы назад, когда размечались трассы первых караванов. Некогда зеленые пространства, которых в этих краях было множество, теперь сделались синими и превратились в логова мутировавшей флоры и фауны.
За руинами музея тянулись ввысь купы новодеревьев. Толстые стены, с которыми не управилась даже ударная волна ядерного взрыва, сровняли с землей терпеливые бульдожорцы. Толстые, словно стволы довоенных дубов, лозы пересекали широкую улицу и взбирались на территорию управы Воеводства, постепенно превращая его западное крыло в щебень. Парк, некогда окружавший ротонду «Рацлавицкой панорамы»[6], вспыхивал новой жизнью, превращая соседний коммуникативный узел в непроходимые джунгли.
Здесь, в отличие от заселенных людьми пространств, никто не пытался сражаться с вырвавшейся на свободу мутировавшей растительностью. Нескольких лет хватило, чтобы целые отряды радиков, издали выглядевшие как миниатюрные ядерные грибы, покрыли багрянцем половину огромной площади. Между ними торчали раскачивающиеся колонноподобные двутрубники – высотой в несколько этажей, заслоняя дома, видневшиеся дальше, где-то в километре. Корпус Главпочты порос ковром розоватых свёртников и теперь выглядел, словно кто-то забросал его все еще пульсирующими мозгами, вырванными из черепов каких-то гигантов.
