Руслан Шабельник - Дневники Палача
— Ну…
И без напоминаний гида, я мысленно потянулся к существу передо мной. Сейчас от меня, меня — палача, зависела судьба и процветание колонии, а еще жизнь манты. Я потянулся, и… нет, мысли были. Желание плавать, есть, удовольствие от подогретой воды в бассейне… типичные полумысли типичного животного.
Не может быть!
Я послал ему образы контакта, образы дружбы и понимания… наиболее бурно он отреагировал лишь на тот, где человек чешет ему белое брюхо.
— Ну? — рядом нетерпеливо топтался мэр. — Получилось? Чего он хочет?
— Жрать, плавать, чесаться.
Мэр непонимающе смотрел на меня.
— Он, оно животное. Сообразительно, наверняка, прекрасно поддающееся дрессировке, но типичное животное.
— Нет. Это не может… вы же видели записи. А пирамиды, граница! Как могут животные…
— Не знаю, пока не знаю.
Я в десятый, двадцатый раз пересматривал видео «экспедиций». То, что происходило на экране в десятый, двадцатый раз убеждало меня в правильности выводов местных — перед нами логически мыслящая, делающая выводы и строящая планы разумная жизнь. Однако о, что я прочитал в голове манты… Поначалу я подумал, что самцы не обладают достаточной долей интеллекта. Редко, но встречается подобное разделение по половому признаку. На счастье, другие пойманные особи оказались самками, на несчастье, у них в головах происходило то же самое.
Следующей гипотезой было — коллективный разум. Например, на Колне, для решения сложных задач, аборигены, внешне очень похожие на наших ежей, сбиваются в кучу от двадцати до сотни особей, и интеллектуальный порог «кучи» в двадцать, сто раз превышает интеллект отдельно взятого «ежа». С ними даже можно вести беседы, с «кучами» в смысле. Стихи они пока не сочиняют, но обсудить те же границы или условия мена, вполне можно. Даже торгуется. И достигнутые договоренности, составляющие этой «кучи», потом соблюдают неукоснительно.
Мы объединили мант. Собрали в одном бассейне. Кучи они, конечно, не составили, да этого и в природе не наблюдалось. Что обособленно, что вместе, это оставались типичные животные.
Возможно, их действиями заправляют мудреные инстинкты? Так уже было, на Энии. Тамошних аборигенов, в основном, ввиду гуманоидной природы, поначалу приняли за разумных. Как же — главенствующая особь, охрана, разделение труда, сложная конструкция жилищ… их разум оказался разумом пчел, или муравьев. Инстинкты. Да, довольно сложные, но не больше.
Я в десятый, двадцатый раз пересматривал видео, только, чтобы в десятый, двадцатый раз убедиться — мы столкнулись с логически мыслящей, делающей выводы, строящей планы разумной жизнью.
И выход только один. Нужно встретиться с этой жизнью в их среде, на ее, их территории. И встретиться необходимо мне. Только вот, как отреагирует местный разум на нарушение его границ.
На дне было холодно. Температура лишь на несколько градусов поднималась выше нуля. Но мне тепло, в костюме с подогревом, который больше напоминал мини-батискаф на одного человека.
Я плыл в нескольких метрах от дна, хотя при необходимости, мог и шагать, но, как мне объяснили, это на крайний случай, если откажут двигатели.
— Долго еще?
В море я вышел один. Сам настоял, и чем дальше от купола, тем более дурацкой казалась идея.
— Сейчас появятся, — на том конце, на связи со мной, в куполе, находился мэр, а также иные заинтересованные лица, числом около трех десятков.
Подводные лодки стояли наготове, с экипажами, и меня заверили, что, в случае надобности, уже через полторы минуты они будут на месте.
Полторы минуты.
Только, продержусь ли я так долго…
Вот и пирамида. Граница, так сказать.
С замиранием сердца, я пересек ее.
Остановился.
Хоть убейте, дальше, чем необходимо, не поплыву! И вообще, человек должен жить на суше!
Она появилась сверху. Белое брюхо удачно маскировало манту и лишь по прилипалам, я заметил ее. Животное или не животное спикировало на меня, стремительно набирая скорость. И хотя эта манта была меньше тех, с кем мне приходилось иметь дело в бассейне, в теперешних обстоятельствах, она показалась огромной.
Не столько желая выполнить задание, сколько от страха, я потянулся, я приказал остановиться, мысленно приказал, но сильно, послав почти убийственный импульс, и… манта остановилась. Не сразу, инерцию еще никто не отменял, но тело ее выгнулось, и она прошла надо мной. Мне казалось, я почти физически ощутил те усилия, которых ей стоил этот маневр.
А следующей пришла мысль, и было в ней столько удивления, и произошло это столь неожиданно, что в первые секунды, я растерялся. Телепатическое общение не похоже на словесное. Воспринимаются не фразы, но мысли, эмоции, образы. Однако, если перевести то, что происходило в слова, то получится примерно следующее?
— Кто ты? — удивление, непонимание.
— Я — человек, — образы лодок, охотников за аммонитами.
— Ты не похож на человека, — те же образы.
— Я — человек, но я немного отличаюсь от них.
— Ты говоришь со мной, — удивление, — мы пытались, почему другие не заговаривали с нами? — непонимание.
— Они не могут, не умеют.
— Но ты можешь!
— Я отличаюсь от них.
— Чего ты хочешь, человек? — любопытство, немного неприязни.
— Мира, — все положительные эмоции, какие смог изобразить.
«Руслан, Руслан, что там у тебя! Почему молчишь. Мне посылать людей!» — надрывалось радио.
— Мира… — тоже положительные эмоции. — У нас был мир, вы собирали свои раковины, — образ моллюсков, — мы не трогали вас.
— Почему бы не оставить все, как прежде. Почему вы сейчас нападаете на нас?
— Вы убили наших! — боль, гнев. — Напали и убили!
— Мы не знали… не понимали, с кем имеем дело. И мы не убили, мы только ранили, — я показал картину первого столкновения. Манта, действительно, была лишь задета и оставалась живой. — А затем, вы напали и умертвили наших. Но, не будем выяснять, кто виноват. Я здесь не для этого…
— Нет, нет, убили, убили первые, без причины! — и мне показали ту же картину, первый конфликт, только глазами моего собеседника.
Вот манта задевает охотника, вот он кувыркается, подплывает прилипала, и с лодки открывают огонь. Манта уплывает, живая. Прилипала падает, мертвая. — Убили! — сообщает собеседник.
А я начинаю понимать, точнее, уже понял.
— Приношу свои извинения, — предельная искренность и сожаление, — от себя и от имени всех людей. — Манта плавает невдалеке, возможно, собирая свой планктон. Прилипалы плавают кругами, вокруг меня. — Дайте нам шанс, нет, не исправить, мертвых не вернешь, но показать себя с лучшей стороны. Уберите границы, нам нужны, очень нужны раковины, — образ аммонитов, — и могу пообещать, мы больше не тронем вас. Ну, а если тронем, вы знаете, что делать.
Раздумье, неверие, усталость.
— Сами мы не можем принять решение. Мы посоветуемся. Мы подумаем.
«Руслан, Руслан, — кричал мэр. — Что у тебя!»
«Я возвращаюсь», — устало отозвался я.
Возвращаясь, я думал, не дал ли я поспешных, опрометчивых обещаний. Люди всегда люди и всегда найдется тот, кого станут раздражать эти разумные рыбы. И почему он должен плавать, оглядываясь на них!
С другой стороны — местная разумная жизнь. Купола наводнят многочисленные комиссии и чиновники, следящие за соблюдением прав аборигенов, а еще ученые, а еще… телепаты, ну хоть один, ибо без него, без нас, наладить общение, во всяком случае, на первых порах, не удастся. А значит, еще один из моих братьев, перестанет быть палачом.
* * * ДНЕВНИК ПАЛАЧАВнешне Пау-Бразцы походили на людей. О чем я? Они и были людьми, точнее, их далекие предки — первые колонисты, освоившие и изменившие планету под себя. В свою очередь — планета изменила их. Это уж, как водится.
Подобно всем инопланетникам, людям они казались все на одно лицо. Шоколадная кожа, ближе к черному, нежели к молочному, узкие глаза-щелочки, широкая грудная клетка и на редкость коротенькие, толстые ножки. В путеводителе писалось — Пау-Бразцы чрезвычайно ревнивы и почитают своих женщин за эталон красоты. Туристам рекомендовалось не засматриваться на местных представительниц пола, который во всей ойкумене именуют «прекрасным».
На что засматриваться? На бочонок колышущихся телесов, посаженный на маленькие конечности? Справедливости ради, какая-нибудь галактическая стройная супермодель, на Пау-Браз также, наверняка, вызывала ассоциации с уродством.
Так мы и живем. Непохожие, с разными представлениями о красоте и морали, и телепаты в этом мире далеко не самые большие уроды. Отчего же остальные люди и потомки людей, проявляя завидное единодушие, так ополчились на нас?
Новоприбывшим инопланетникам, еще в космопорту выдавали темные очки-маску и небольшой дыхательный аппарат. Ничего необычного — баллон и трубка к носу.
