Руслан Шабельник - Дневники Палача
Обзор книги Руслан Шабельник - Дневники Палача
Руслан Шабельник
ДНЕВНИКИ ПАЛАЧА
Капитан Андрей Зайкин спустился в кафетерий гостиницы. Вопреки названию, кофе здесь не подавали. Как объяснили — наркотики запрещены на Штите, и кофе какой-то умник из местных причислил к ним. Впрочем, как и шоколад.
За одним из столиков уже сидел Руслан.
Увидев Андрея, он помахал ему.
— Как устроился? — на этот раз Руслан был без своего саквояжа.
— Нормально. Полулюкс, даже вода есть, холодная правда. А ты?
— Люкс!
— Неплохо!
Руслан пожал плечами.
— Контора платит.
Принесли заказ. Взглянув на половину стола соседа, Андрей удивился.
— Ого!
Собеседник улыбнулся.
— Когда выпадает возможность — люблю покушать. Особенно — отведать местных блюд.
— По тебе не скажешь, — Руслан не производил впечатления гурмана и сибарита.
— Знаю — возможность выпадает не часто. Да и блюда местные, по большому счету, того, не очень съедобные с непривычки.
— И, тем не менее — ты их ешь.
— Пробую. Иногда попадаются и ничего. Пробовал, например, ангийский штрудель?
— Ну… нет.
А градовскую запеканку, блекторнских осьминогов, запеченных в собственном соку. Последнее особенно интересно. Перед тем, как приготовить осьминога, блекторнцы подвешивают его за щупальце на солнце. Мясо начинает гнить, туша раздуваться, пускать соки…
— Хватит! Я же ем!
— Между прочим — вкусно.
— Не сомневаюсь. Но без меня. Интересная у тебя работа, бываешь во многих местах?
— Ну, да, — Руслан отчего-то смутился.
В Андрее же взыграла профессиональная гордость.
— Хочешь, угадаю, кто ты? По профессии.
— Попробуй, — Руслан улыбнулся, подцепил двузубой вилкой какой-то местный овощ с тарелки и отправил себе в рот.
— Начнем! Ты много путешествуешь.
Руслан кивнул, соглашаясь с этим фактом.
— Твой саквояж достаточно потрепан, однако недостаточно вместителен для обилия товаров, следовательно, сам собой напрашивающийся вывод отбрасываем — ты не коммивояжер.
— Я не коммивояжер, — согласился Руслан.
— Твоя одежда говорит о среднем достатке, однако ты с легкостью можешь позволить себе снять люкс в отеле и заказать завтрак из экзотических блюд.
— Два-ноль, Шерлок.
— Из чего делаем вывод — ты торговый представитель какой-нибудь не очень крупной, но и не мелкой фирмы, занимающейся, скорее всего, информационными технологиями, ну или предоставлением услуг в сфере оных. Может даже охраной конторы — сигнализации там и прочее! Ну, как? — Андрей откинулся на своем стуле, отпив глоток остывшего чая.
— Наблюдения — верны, выводы — не очень, но если тебе от этого легче, пусть я буду представителем охранной фирмы.
— Не легче. Кто ты?
— Уверен, что хочешь услышать. Обычно люди, после того, как узнают, чем я зарабатываю на жизнь, перестают со мной общаться. Не хотелось бы присовокуплять тебя к их числу.
— Неужели, наемный убийца? — шутливый тон, а внутри у Андрея все сжалось.
— Нет, будь это так, я все равно не признался бы.
— Ассенизатор?
— Почти. Близко, очень близко, и предыдущее предположение не лишено смысла…
— Ну… я даже не знаю…
— Я — палач, — Руслан внимательно смотрел на Андрея, наблюдая за произведенным эффектом.
— П… пала… — очередной глоток настоя из местных листьев застрял в горле. Палач! Они убивают людей за деньги! Преступников, не важно! Судья, прокурор, суд присяжных и исполнитель в одном лице! И он — телепат!!!
— Успокойся, ты не думал ничего о работе.
Андрей как раз в эту минуту лихорадочно соображал, не вспоминал ли он о своем расследовании.
— Ты читаешь мои мысли! — он хотел, чтобы голос звучал громко, но визгливые нотки таки прорезались в нем.
— Нет. Твое лицо. Это так явно написано на нем, — Руслан спокойно ел и наблюдал реакцию Андрея.
— Ты… это… это… возмутительно! — почему-то в голову, а затем на язык влезло именно это слово.
* * *Я палач. Это имя, прозвище, профессия и проклятие. В некоторых устах — это ругательство. Я не обижаюсь. Это их право. Я почти не испытываю эмоций. Я палач, и этим все сказано.
Ненавидеть, любить — привилегия людей, остальных людей. Пользуйтесь. И пользуйтесь мной. Я — палач.
Есть профессия — проститутка. Посторонние люди используют тело женщины за деньги. Иногда мне кажется, что я и есть эта проститутка. Если бы я не заглушенные эмоции, то, наверное, мне было бы гадко…
Я вышел из посадочного катера. В моем путевом листе конечной точкой значилась Мера. Недавно колонизированная планета с пятитысячным населением.
Встречали двое. Один — совсем пожилой человек с огромными натруженными руками. Он, наверное, стеснялся своих рук, потому что постоянно прятал их за спину.
«Он работает руками, — взбрела в голову мысль, — а я…»
Вторым был молодой парень, почти юноша. Едва заметный пушок пробивался на пухлых, покрытых румянцем щеках. Возможно сын. Или внук.
Пожилой мужчина подошел ближе.
— Вы… палач? — он усиленно отводил глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом.
Я молча кивнул.
— Меня зовут Михаил Волчек, — мужчина хотел, было протянуть руку, но вовремя отдернул ее и вновь спрятал ладони за спину. — Добро пожаловать на Меру.
Я с едва заметной улыбкой посмотрел на него. Нет, я не виню и не обижаюсь. Не он первый, не он последний. Вообще с некоторых пор я убежден, — жать руку при встрече — дурацкий обычай.
Мы, палачи, когда встречаемся, тоже не жмем руки. Чтобы не привыкать.
Мы стояли и молчали. Мужчина явно не знал, что сказать. Наконец он выдавил:
— Меня послали встретить вас… — он вновь замолчал, собираясь с мыслями, а я не пытался ему помочь. — Добро пожаловать на Меру.
Он это уже говорил, но я не поправил старика, ожидая, когда он перейдет к делу.
— Вы… с дороги… устали… — каждое слово с мукой выходило из горла. — В гостиницу…
— Я сюда приехал не за этим, — это были первые слова, произнесенные мной на Мере, и старик удивленно вскинул голову, как будто не предполагал, что я еще и разговариваю.
— Да, да, конечно, — он потупился еще больше. — Прошу за мной. Роберт! — на этот раз он обращался к молодому компаньону.
Мальчишка подскочил и протянул руку к саквояжу. Но я жестом отказался и двинулся вслед за сгорбленной спиной старика.
Солнце припекало вовсю, однако в оснащенном кондиционером флайере было прохладно. Под нами мелькали поля, засаженные аккуратными, геометрически правильными рядами. Чувствовалась рука человека. Везде, где бы он не появлялся, он старался все разместить, перекроить на свой вкус и лад. Впрочем, я всего-навсего палач и какое мне до этого дело.
Машину вел молодой. Старик примостился рядом, на пассажирском сидении. Руки по-прежнему доставляли ему массу хлопот.
— В-вот. Это наша Мера, — заикаясь, произнес он и вновь надолго замолчал.
Мы приземлились на окраине поселка. Скорее всего, единственного на планете. Типовые для колонистов одноэтажные дома, покрытые плоскими крышами. Все одинакового серого цвета. Между домами виднелся шпиль небольшой церквушки.
Я присмотрелся — крест.
Выходит, они еще и верующие. Может, сектанты. А впрочем, какая разница.
Меня здесь ждали. У импровизированного аэродрома стояла толпа людей. Возможно, все население Меры. Мужчины, женщины, дети. Все в простых серых одеждах. У мужчин на головах светлые широкополые шляпы. У женщин — чепчики.
Дверь открылась, я собрался выходить, но старик неожиданно сильно схватил меня за руку.
— Я хочу сказать… Она моя дочь… Она совсем еще ребенок… Все может случиться… Вы понимаете… — он, наконец, набрался смелости, и наши глаза встретились. У него оказались голубые радужки.
«Странно, — подумал я, — поначалу мне показалось, что они карие». В глазах читался испуг и мольба. Я понимал, чего ему стоило самолично встретить меня и заговорить.
— Успокойтесь, — я отнял его руку от своей, и та повисла безжизненной плетью, — палачи никогда не ошибаются.
— Да, да, конечно, — старик вновь потупил взор, а я, наконец, выбрался из аппарата.
Толпа молчала и старательно прятала глаза. Я понимал их. Они пригласили меня, чтобы перенести ответственность с себя, но даже себе они не хотели в этом признаваться. Теперь, что бы ни случилось, виноватым останусь я.
От толпы отделился ребенок. Мальчик в коротеньких сереньких штанишках с запорошенной пылью физиономией. Светлые волосы непокорными вихрами торчали во все стороны. Стоящая неподалеку немолодая женщина, скорее всего мать, только ахнула, не успев ухватить сорванца за руку. Первую минуту она хотела окликнуть его, но, испугавшись, передумала.
Поднимая пыль пухлыми босыми ножками, ребенок приблизился ко мне.
