Анри Рюэллан - Полуночный трубадур
— Меня пугает то, что нашему человечеству вновь придется покорить атом.
— Тем не менее, это записано в нашей эволюции. Нам не избежать этого.
— Вспомните “проклятые времена” земной эры.
— Да, риск есть, я знаю, В-1. Но если мы успешно пересечем эту черту, то успешно взойдем по пути эволюционного подъема.
Я делаю несколько шагов по направлению к окну, залитому солнцем, смотрю на пылающее небо, которое, кажется, давит на меня своей мощью, своим величием и своим светом, и начинаю бормотать:
— Те, кто приводит к эсхатологии… Те, кто приводит к Омеге…
Те, кто ведет человека в надличностное состояние… Это дорога всех Джонов Кларков, и, хотим мы того или нет, она параллельна дороге Бога.
— Или Люцифера!
— Это одно и тоже. Все зависит от смысла, который мы в это вкладываем, от того значения, которое вы придаете восстанию Люцифера, мой дорогой В-1. Я поворачиваюсь к первому министру, который глядит на меня с беспокойством и тревогой. — Успокойтесь, у меня нет ни малейшего желания богохульствовать. Но с тех пор, как люди отведали Яблока, они не перестают отождествлять себя с Люцифером, вступив в открытую борьбу с Природой. И действительно ли мы, желая достичь сознательно и по своей воле конечной стадии эволюции, противоречим замыслам Бога? И не думаете ли вы, что это восстание человека было предусмотрено и рассчитано всемогущим Богом и что он хотел придать своему Творению настоящий смысл, спровоцировав нарушение Его приказов и распоряжений, что, в конечном итоге, и вызвало символическую драму в земном раю?
В-1 не отвечает, но какая мне разница! По крайней мере, я доставил себе удовольствие, высказав все по вопросу, который не давал мне покоя. Путь Бога — очень длинный путь, я знаю, но Джоны Кларки пройдут по нему до конца, даже если этот путь весь в ухабах и препятствиях разного типа.
— Итак, мой дорогой В-1, должен ли я вам разжевывать каждое слово, каждый слог? Каково, по-вашему, главное препятствие на пути нашей эволюции?
— Женщины, Ваше Величество.
— Женщины?
— Нам их не хватает, — и вы прекрасно это знаете.
— Для продления нашей расы нам теперь не нужна ни одна женщина. Этим занимается машина — и это самое плодовитое из всех женских существ, существующих во Вселенной. Женщина — это всего лишь символ, символ созидания. Для нас символ женщины — это “машина”. Не она ли наша всеобщая мать?
Я пожимаю плечами.
— Наше общество само участвует в беспрерывном процессе рождения. Оно насмехается над женщинами из плоти и крови. Даже воспоминания о них давно угасли, поверьте мне!
— Я не столь в этом уверен, Ваше Величество. Ваше желание сделать Джонов Кларков существами бесполыми, как ангелы в христианской мифологии, мне кажется несбыточным, если не противоречащим законам природы.
— Ваши слова безумны! К счастью, здесь мы в безопасности, вдали от греха, от плотских и животных отношений, погубивших человечество.
В-1 не отвечает, и я продолжаю:
— Любовь и все эти чувства, для чего они, я вас спрашиваю? Только ли для того, чтобы указать человеку на разум и вечную душу?
В-1 медленно и осторожно произнес:
— Должен ли я разбудить ваши старые счастливые воспоминания? Должен ли я извлечь из глубин памяти миллионов Джонов Кларков то единственное имя, которое мы отказываемся произнести, чтобы не проклясть его?
Я резко поворачиваюсь. Разве была нужда этому идиоту будить во мне имя Арабеллы? Будить прошлое, которое я давно уничтожил, растоптал ногами с отвращением и презрением, вдохновлявшим меня?
— Нет. Я не думаю, что именно этого не хватает Джонам Кларкам. Кое-что другого, но не этого. Да, В-1, существует то, чего не хватает нашему обществу, то, что бледнеет, тает и исчезает в наших воспоминаниях. Вера.
Я смотрю на своего все еще бесстрастного двойника.
— Да, нашему человечеству не хватает жертв и тех, кто их приносит. Ему нужен миф, чтобы оживить стертые воспоминания, нужен священный памятник вечной истины. Истина и миф, принадлежащие и относящиеся только к Джонам Кларкам!
Я протягиваю руку и указываю на самую высокую вершину среди холмов, окаймляющих горизонт:
— Вот… Я придумал! Голгофа Джонов Кларков! Та, куда избранный отнесет свой крест!
— Но… Ваше Величество, он воскреснет!
— Разумеется!
— До скончания времен!
— До скончания времен!
Он ломает пальцы, колеблется, затем решается с выражением замешательства и ужаса:
— Но КТО, Ваше Величество?
Повернув лицо к холму, я разглядываю увенчанную светом вершину:
— Неважно! Христос Джонов Кларков уже существует!
8
Не было никакой церемонии. Драма на Голгофе прошла без Иуды, без Вараввы, без криков ненависти и побивания камнями.
Был лишь один Джон Кларк, несущий свой крест по скалистой тропе, безразличный ко взглядам остальных Джонов Кларков.
В тишине, воцарившейся в мире, вечность саваном упала на символ человеческой веры и боли.
Неожиданно мне показалось, что я — единственный зритель этой драмы. И сам же переживал ее. Я ощущал булыжники, разбивающие в кровь мои босые ноги… Я познал боль своей плоти и боль своей души… Я любил ненавистное… Я прощал непрощаемое…
Я кричал: “Милосердия!” и молил своих братьев о спасении.
Но я был один! Мир вокруг меня исчез… Ничего больше не было… Ни городов, ни дорог, ни дворцов… Ни Джонов Кларков, собравшихся на склонах холма. Я был один. Совсем один… Потея и вздыхая под своей ношей в тишине и молчании. Я закрыл глаза, успокаивая боль, и понял, что крест изготовили и поставили в страшной спешке… Меня несли… волокли… поднимали… и я чувствовал, как железо разрывало мое тело под яростный перестук молотков, заставивших тишину дрожать от их кощунственного шума и грохота. Я смотрел… мир снова возник из небытия…
Он снова жил у моих ног, Джонов Кларков, бесстрастных и восторженных, застывших в немом восхищении.
Да, я пережил и перечувствовал все это. Я был Им, Тем, кто, как я видел, умирал на кресте, с головой, увенчанной жалким терновым венцом, и умоляющим ртом, так и не дождавшимся воды.
Я был Им.
— Он умер, Ваше Величество!
Я отрываюсь от величественного зрелища, чтобы повернуться к С-9, одному из моих лучших и преданнейших министров.
Последующее продумано в мельчайших деталях. Миф… Священный памятник вечной истины… Храм Веры и маленькие распятия, прикрепленные в углу каждого жилица. Отныне наша вера оформилась, стала реальной, и наше будущее приобрело облик.
Есть лишь одно затруднение, о котором мне напоминает мой храбрый В-1. Он воскреснет, потому что “машина” оживит того, кого мы только что принесли в жертву. Должны ли мы будем снова пожертвовать им и продолжать этот ритуал до конца времен? Конечно, нет! И будут приняты специальные меры для того, чтобы избавиться от этого Джона Кларка навсегда, ведь отныне он принадлежит легенде. И все это будет вопреки “машине”.
Он будет изолирован, тайно выслан в отдаленные земли… где мы будем о нем заботиться, когда “машина” воскресит его. И никто никогда его больше не увидит. Никогда!
Я показываю выбранное мной место на карте. То место, которое навсегда будет стерто с карты планеты и куда никто никогда не придет.
Только лишь при этом условии миф сохранит свой настоящий смысл. Все предусмотрено, и “машина” находится под неусыпным наблюдением преданных людей. Понятно, что день за днем я ожидаю прибытия вышеозначенного Джона Кларка. Каждый час ко мне поступают доклады из Центра оплодотворения, где расположен теперь наш драгоценный инкубатор. Но это любопытно. Это так тревожно, будто мы сумели опередить обычные сроки.
Джоны Кларки умирают и становятся жертвами несчастных случаев. Уже несколько человек. Но “машина” их все еще не воспроизвела. Она даже не создает их больше, одного за другим. С того знаменательного дня.
Никого!.. Ни один Джон Кларк не переступил больше порог инкубатора. Говорят, что на меня использовали последнюю модель.
Но что происходит, в конце концов? Неужели “машина” неожиданно перестала функционировать?
Должен ли я остаться бессильным наблюдателем исчезновения себе подобных?
Должен ли я смотреть, как гибнет и рушится мир, который я сам построил, своими руками? Должен ли я услышать похоронный звон по Джонам Кларкам? О!.. Нет!.. Нет!.. Это невозможно… Невозможно…
— Да? Что? А, это вы, В-1, мой верный, мой дорогой В-1! Ну, скорее, что происходит?
— “Машина”.
— Что “машина”?
— Создается новое существо. Мы заметили его формирование в иллюминатор.
— Боже мой!
— Приезжайте быстрее, Ваше Величество. Его появление на свет не за горами. У нас нет времени.
