Сергей воронин - детский сад
Егор, немного пообвыкнув, посмотрел на Игоря. Тот сидел, шарил в кармане.
- Сигарету?
Егор кивнул. Игорь дал ему сигарету, прикурили.
- А я, знаешь, все о нашем разговоре думаю… Не могу так отпустить… А ты спишь, я смотрю.
- Это не сон. - хриплым залежавшимся голосом ответил Егор.
Игорь кивнул.
- Меня что-то беспокоит… Начало беспокоить… А раньше, знаешь, не беспокоило…
- Меня тоже.
- Что делать то будем, Егор?
- Знаешь, Игорь… - Егор потер глаза, выдавливая из них попавший дым. - Есть такое правило у рыцарей… Было. Делай что должен, и будь что будет… Главное… В начале не ошибиться, а потом идти… До конца.
- Хм… А я боюсь… Вот раньше не боялся, а сейчас боюсь… До конца…
- Чего ты хочешь, Игорь?
- Я… Хочу… Я чувствую, что сейчас… Происходит важное… Для меня. Мне нужно… Нужно будет кое-что сделать… Только я не знаю. Вот, блин! - Игорь непонимающе посмотрел на окурок в руке, бросил и, подложив руки под голову, оперся о стену и улыбнулся. - А я ведь и забыл уже что такое сомнение… Это ты подселил мне своего червячка…
- Это не червяк. - Егор смотрел в цементный пол. - Это. Может быть самое важное, что есть… Это мы слушаем… Прислушиваемся…
- Прислушиваемся. У меня были… Сомнения. Раньше… И я встретил того, кого сделал Цезарем. И сомнений не стало. Теперь ты - и они появились снова… Другие только. - он опять сел прямо, подсгорбился, начал тереть виски. - Это задача… Ее нужно решить.
- Это не задача, Игорь… Может быть решения нет… Может быть оно есть, но оно не простое. Не задачное.
- Может быть. Может быть… Я не хочу «может быть»! Мне дышать нечем в этом «может быть»!
- Игорь. Я могу тебе помочь?
- Да… Можешь. Помоги мне!
Он порывисто опять сел на корточки перед Егором и схватил за руку.
- Пожалуйста, помоги мне! Ну пожалуйста! Егор даже растерялся.
- Но как? В чем? Что нужно сделать?
- Помоги мне… До конца! До конца пройти!
- Игорь, ты решил… То что ты решил, когда… - Егор начал путаться и испугался. Сейчас нельзя было.
- Это, то что тебе мешает, эта искра, эта маленькая… Это может та соломинка, которая и поможет! Вытащит и все решения примет, только…
Игорь встал и начал медленно отступать к двери, странно улыбаясь.
- Говори. Говори, давай.
- Ты же хочешь узнать себя, так слушай себя всего, все должно прийти в согласие. Тогда поймешь что правильно… Игорь, не надо! Ты убьешь себя!
Игорь развернулся и с размаху ударил кулаком о стену.
- Задача решена! Спасибо тебе! - потирая ушибленный кулак. - Вот теперь я действительно стал сильным!… А буду еще сильнее!
- Игорь, ты с ума сходишь, это безумие. Просто остановись. Не делай пока ничего!
- Все! - вдохнул полной грудью. - Все! Я свободен!… Прощай, Егор! - глаза сверкали. - Иду до конца! Все! - улыбнулся.
- Не торопись! Ты спешишь, натягиваешь! - крикнул Егор.
Но уже в закрывающуюся. В закрывшуюся дверь.
Я… Я виноват… Я…
Нет! Хватит!
Я не виноват! Он сам. Сам сделал выбор. Я не мог заставить. Это ведь то, чего я хочу. Чтоб никого не заставляли. Человек может понять только то, что готов понять. Не заставишь. Не всунешь себя ему!
Но что же?
Что- то произошло. Будто хрустнуло в Игоре. Эта радость отчаянная.
И теперь он захочет, чтобы хрустнуло не только у него!
От внезапного озарения Егор заметался по камере, стукаясь о стены в опять наставшей кошмарной темноте и зажимая уши руками, чтоб не слышать опять чудящегося крика.
Обессилено сел, привалясь к стене, напротив тускло очерченной двери и, уронив голову на руки, застыл.
11. Максим.
Где- то мерно капало.
Этот вначале больной и неприятный звук постепенно стал попадать в пульс. Егор, закрыв глаза, слушал уже только его.
Все - кап - кап - кап. Пройдет - кап - кап - кап. Все - кап - кап - кап. Пройдет…
Вдалеке где-то зашумело. Шум нарастал. Постепенно дробясь, он оказался шагами. Густыми и множественными. В камере было пусто и зябко, не хотелось вставать. Так и застыть.
В этот раз свет вспыхнул без предупреждения, затем заскрежетала дверь. Егор зажмурился и больно укусил себя за ладонь.
- А кто это? - зазвенел голосок.
- Это предатель, мой Цезарь. - голос теперь уже не Игоря.
Предатель? А кто он? Егор, не дожидаясь, поднял голову, щурясь.
- Егор? Это же Егор!
- Это предатель, мой Цезарь.
Помимо этих двоих, в камере были еще. Максим и эти, как же их, Рыцарь с Пантерой.
Все глядели на него. Егор так и остался сидеть на месте, только к стенке привалился. Тоже смотрел.
- А что он… сделал?
- Он предал тебя! Он предал всех!
Марагон говорил неспокойно, накручивая себя.
- Это… Точно?
А Цезарь говорил жалко и неуверенно. И Егору очень захотелось спасти этого мальчика.
- Да, мой Цезарь!
Марагон подошел ближе, веки у него подергивались, а глаза все о чем-то будто просили. Он повернул голову к Цезарю.
- Мы тут поймали одного хорька!
К Егору.
- Такое имя «Стив» тебе ничего не говорит?
Егор вздрогнул на имени.
- А имя «Стас»? А другое? Знаешь!… Они здесь! И скоро все будут здесь! С нами!
Веки дергались все сильнее. Он будто заставлял себя произносить каждую фразу.
- Это имена заговорщиков, мой Цезарь! Мы взяли их! И они рассказали зачем он здесь! И он! - показал рукой на Максима, тот посмотрел непонимающе. - Их целью было все разрушить! То, что мы строим! Придти и разрушить!
- Но…
- Хватит ломать комедию. - устало сказал Егор. - Если себя не жалко, то его хоть пожалей…
- Пожалей! - Марагон нервно хохотнул. - Нет! Все! С жалостью мы закончили! Теперь только целесообразность!… Ты веришь мне, Цезарь? - спросил, не оборачиваясь, продолжая щуриться на Егора.
- Ну… Да…
Резко обернулся.
- Веришь?
- Да… Если ты говоришь… Раз все так… Но… Максим? Максим - это правда?
Максим, по-собачьи смотревший на Цезаря, повернулся к Егору, будто пытаясь что-то вспомнить. Опять на Цезаря.
- Нет, мой Цезарь… То есть… Я нет! Нет! Я не хочу! Не могу!
Так жутко было видеть этого гордого красавца таким, что Егор не выдержал, хоть и знал что бесполезно.
- Макс! Макс! - позвал он. - Ты вспомни. Вспомни меня! Ты помнишь? Меня! Как мы… А ребят? Ребят помнишь?
- Но… - начал Цезарь, Марагон жестом остановил его.
- Подожди. Посмотрим. Сейчас посмотрим!
Максим опять вопросительно глядел, не понимая чего от него хотят. Цезарь кивнул ему.
- Ну скажи.
- Я помню тебя, Егор. - ровным голосом сказал Максим. - Я все помню… Зачем ты это говоришь? Это все было. Прошло.
- Я хочу чтобы ты… Егор закрыл лицо руками, не договорив.
Марагон удовлетворенно хмыкнул. Но он еще не закончил задуманное.
- А пусть он сам признается. Скажи нам, предатель!
Егор отнял руки от лица. Посмотрел в пол, ища нужные слова. Пока он здесь сидел и слушал капли, как-то выпал в другое, в другой темп, сейчас все происходило слишком быстро, надо собраться.
- Я скажу… - начал он. - Цезарь. - заглянул в эти детские глаза. - Цезарь. Это все неправильно… Из-за тебя и из-за него. - кивнул. - Это все неправильно. Разве ты не понимаешь?… Не видишь, как ты действуешь на людей?… Что вы делаете с людьми?… Люди не куклы… С ними нельзя в солдатиков… Ты же должен это понимать, не зря в тебе это!
Цезарь не понимал.
- Что «это»? Мы ничего не делаем. Мы помогаем… Строим. - он посмотрел на Марагона, тот кивал.
- Продолжай, продолжай.
- Я Цезарь! - голос его креп. - Вокруг меня все строится! Это моя жизнь! Мой долг!
Ну как тут объяснишь? Ну как?
- Ты ослепляешь. Люди слепнут, глядя на тебя, и перестают видеть! Они свободны, а ты делаешь их рабами.
- Рабами?! - искренне изумился Цезарь. - Да ты посмотри! - он показал рукой на телохранителей. - Разве они рабы? Они мои товарищи! Они служат, потому что любят меня! И наше дело! Они свободные, просто они так выбрали!
Егор оглядел всех. Рыцарь, Пантера, Максим - такие умные и сильные, глядели на него и не понимали что он говорит. Здесь был только один человек, который его понимал. Тот, кто объявил себя врагом.
- Там! - Цезарь махнул рукой. - Чокнутые! Больные! Они приходят сюда, и мы учим их! Учим защищать! Любить! Учим быть благородными и сильными! Как рыцари!
Его звенящий голос метался, отталкиваясь от стен.
Последовавшая тишина казалось все еще позвякивала.
Егор не знал что сказать.
В какой- то страшный момент ему даже показалось, что Цезарь говорит правду, а он, дурак, один тупит и не может понять, но наваждение прошло. Словами было не убедить. Время для слов все вышло. Закончилось.
И Марагон это тоже понимал. Он прогулялся по камере.
