Сергей воронин - детский сад
Егор устал. Внутренне вымотался, слишком вкладывался, наверное. Но все равно было приятно.
Вадим появился поздно, около десяти. Был он бледный, усталый и сразу достал водку.
- Давай выпьем, - сказал. - Сумасшедшие дни.
Они выпили, закусили колбасой. Еще выпили. Вадим рассказал, что приехала большая группа, человек пятьдесят на трех БТРах, два дня назад. И устроила побоище. Милу убили. Помнишь Милу? Всех. Весь пост в гостинице. Потом в Кремль рвались - непонятно на что надеялись. Зверье какое-то шальное. Пока гонялись за ними… Девять человек живыми взяли. Вот Вадим ими и занимался. Сегодня присягу приняли.
- А я вот смотрю… Сегодня нашими стали… Ну ты знаешь… Враз!… Как-то это… Я не знаю… Давай еще.
Все работало. Егор Вадима понимал. Было в этом что-то… Что нельзя делать.
- Они ж не сами, понимаешь?… Цезарь… А сколько они там… Ну что они. Изменились?… Да такими же остались! Просто теперь послушными будут. А я не хочу с такими!… Понимаешь?!… Не хочу…
Вадик быстро запьянел, но не было в нем ни этой жалкой пьяной жалости к себе, ни этого самовлюбленного блуждания по пьяным ощущениям. Только напряжение его отпустило, стал более эмоционален и язык немного пошаливал.
- Вадик. Я вот тебя про Цезаря спрашивал… А как ты относишься к Марагону?
Вадим опять побледнел, снял очки, долго тер глаза.
- Я… Если честно… Если совсем честно… Я его боюсь.
Тогда Егор рассказал ему свою теорию. Насчет Гарина и Гиперболоида. Только по-другому, попонятнее. Видя, что Вадим не понимает, еще рассказал, еще по-другому. Нет. Все-таки Вадим был человеком Цезаря, и лучезарность того не давала ему увидеть очевидное. Он не мог.
- Ну хорошо. А зачем Марагон Цезарю? Зачем он там? Ты ведь с ним часто общаешься, зачем он?
- Он… Он советник. Друг. Он служит. Он…
Вадима клинило. Надо было еще по-другому. Вадим должен стать помощником.
- Ну ладно. Тогда просто поверь. Слышишь? Поверь мне. Ты его не зря боишься. Он очень опасен. Я тоже люблю Цезаря. - Егор не врал, он действительно хорошо относился к этому мальчику. - Марагон его не любит. Он очень ему вредит. Очень! Нужно что-то сделать, Вадим. Это ключ к тому, что тебе не нравится! То, что тебе не нравится из-за этого!
Егор поневоле использовал прием Цезаря. Он старался убедить и внушить. Очень старался. Он давил. Вадим должен был поверить, он мог.
И он поверил.
- Да. Да… Я понимаю. Да. Это… В этом… Но что же?… Что делать?
- Я не знаю. - Егор покачал головой.
Он и сам опьянел. И от водки и от напряжения беседы.
- Я думаю. И ты думай. Ты наверняка знаешь то, чего не знаю я…
На этом заговорщики, все допив, расстались. Вадим старательно твердо пошел к дверям. Егор проводил.
- Так трудно. - Вадим обернулся. - Но знаешь… Мне легче стало. И… Я тебе верю.
- А я в тебя верю. Не светись сильно со мной. Мне кажется, Марагон меня… Недолюбливает.
- Кажется. - усмехнулся Вадим и, приблизив лицо,
раздельно сказал. - А я это знаю совершенно точно. На том и расстались. Тяжелый вышел разговор. Егор потом еще долго
курил в окно.
Следующие три дня прошли в праведных трудах.
Дети отнимали силы и в то же время давали. Как будто возвращали, но уже измененными. Все тяжкие мысли бродили и давили только с утра, пока не начинались уроки.
За все время только пара подзатыльников и один пендаль - приличный результат. Он постепенно учился не стараться сильно, не напрягаться, а отпускать, пускать по течению и себя и детей, изредка подруливая.
Шестому, более-менее писавшему, правил пока не давал, присматривался, да и смысла особого в знании правил не видел. Сам он их не знал. Он был убежден, что чтобы правильно писать, надо много и внимательно читать. Все равно все запоминать приходится. Для интереса попросил Катю, зашедшую вечером чаю попить, подиктовать ему. Ну что, написал. Восемь ошибок. Правда, в орфографии только одна. В общем, надо было думать.
На литературе почитывал «Властелина», но аккуратно, чтоб не спали, интерес подогреть. В пятом преобладали девочки. С ними решил по
«Робинзону Крузо» пройтись, там как раз все по хозяйственной части, да по обустройству, должно понравиться. Заодно хотелось обсудить давно самого раздражающую нерешительность Робинзона, стопудово могшего смыться с острова. И еще кое-какие особенности его характера.
С четвертым - «Хоббита». И себя решил порадовать, и детей не грузить. Так что в голове заварилась некоторая каша, очень даже сейчас нужная.
Вадим не появлялся.
Надо было подождать. Не могли его так просто без внимания оставить.
В один из следующих дней школа удостоилась высочайшего посещения.
Все бегали, восторженно суетились.
Цезарь побывал на уроках у дылды-историка, называвшего себя Пашей, у собрата Оли в седьмом, на русском.
За ним ходили несколько человек из свиты, но был ли среди них Максим - Егор не приметил. Зато высокая черная фигура всегда рядом легко узнавалась.
И отобедать изволил.
Сидели с Марагоном в дальнем от Егора конце стола, так что он особенно на них внимания не обращал, чувствовал, что это еще не все. Зато коллеги восторгались, спрашивали, глаза закатывали - не давали поесть.
Следующей у Егора была литература в шестом. Он зашел в учительскую, потрепался с физруком Димой о погоде, рассказал химичке Вале анекдот про болонку и пошел на урок.
В середине его вошла державная парочка.
Дети охнули, подскочили, но Цезарь всех усадил, успокоил, как мог, и сам с Марагоном сел сзади, у окна.
Егор чинно поприветствовал, поулыбался и позволил себе поинтересоваться - читал ли Цезарь «Властелина Колец»?
- Нет. - отрицательно покачал тот головой. - А кто это?
И Егор просто продолжил чтение.
Дети понемногу успокаивались. Конечно, косились и вертелись, но, глядя на внимательно слушающего Цезаря, и сами принялись слушать преувеличенно внимательно.
А Цезарь слушал! Даже рот открыл. А Марагон, вначале изучающее разглядывающий, зевнул и обратил свой взор в окно, в коем и пребывал до окончания урока.
Цезарь хотел подойти к Егору, но его окружили ребятишки, не решавшиеся подойти близко, но тесно обступившие. Задние давили, а передние упирались ногами. Цезарь с улыбкой разглядывал их манипуляции, а потом отпустил с небольшой речью на ушах.
- Интересно. - сказал, подойдя. - Не читал. Я вообще, - он понизил голос. - Не очень читаю… А это интересно. Научишь?
- Конечно. Обязательно научу. Рядом закашляли.
- Ну ладно. Тут с тобой хотят повидаться! - Цезарь заговорщически подмигнул.
Егор вдруг разозлился на него. Перебор уже! Но взял себя в руки, ровно улыбнулся и, с застучавшим часто в груди, вышел в коридор. Там невдалеке стоял Максим. Пошли навстречу.
Егор сразу почувствовал, что Цезарь обманул. Не хотел Максим повидаться - ему приказали. Он как будто не узнавал Егора, а тот не узнавал его. Это был не Макс - друг с детства, а совершенно чужой незнакомый человек, просто похожий внешне.
Так они и стояли, глядя друг на бывшего друга, ничего не говоря. Наконец, когда молчание стало уже невыносимым, сзади подошел Цезарь. И Максим сразу ожил, перевел взгляд. А у Егора неожиданно закончились силы. Цезарь начал что-то говорить, но он повернулся и, пройдя мимо внимательно оглядывавшего Марагона, пошел назад, в класс.
Не сдержался. Не сдержался.
Марагон наверняка заметил.
Егор посидел за столом, полистал зачем-то журнал. Никто не заходил. Уроки на сегодня закончились.
Пошел к себе. В коридоре, естественно, уже было пусто, только неприкаянные дети бродили. Егор расспросил их и отправил домой, на их этаж. Вошел уже в роль.
В том сне все было безнадежно. Он с этим ощущением безвозвратности потери и проснулся. Неужели и наяву так? И все на самом деле уже случилось, до конца?
Зашла Катерина, но он был рассеян, отвечал невнимательно, и она ушла разобиженная.
Позже, после ужина, Егор разыскал ее и извинился, сказал что просто плохо себя чувствовал, приглашал чаю попить. Хотелось просто посидеть, о чемнибудь поговорить с простым хорошим человеком.
Но вместо Кати пришел непростой и, наверно, не очень хороший человек. Пришел сам Марагон. Один. Без ансамбля.
Егор сидел на широком подоконнике и пытался дать название цвету стены. По памяти, так то уже стемнело. Ничего не подходило. Марагон не стучал, просто зашел и уселся на диван. Человек-загадка. Егор пересел напротив, на письменный стол и тоже не спешил ничего говорить. Смотрел. «Если тебе нечего сказать - лучше молчи». Пока что ему сказать было нечего.
- Ну что, Егор. - наконец отверз уста молчальник. - Пора нам с тобой, как говориться, поближе познакомиться.
Красивый голос. Глубокий и мелодичный. Что называется - поставленный. Только кто ставил?
- Ну что, Марагон. - в том же тоне отозвался. - Давай познакомимся.
