Роберт Хайнлайн - Дорога Славы
Стар сидела, баюкая раненую руку. Я сказал:
— Лапушка, ты не смогла бы сделать так, чтобы мы потихоньку-полегоньку полетели на две ступени вниз и в ту дыру, что нам нужна?
Она подняла искаженное лицо кверху.
— Нет.
— Вот как. Жаль.
— Мне ужасно не хотелось говорить вам об этом — но я пережгла подвязки в нашем скоростном полете. От них не будет проку, пока я не смогу их перезарядить. Здесь того, что нужно, не найти. Зеленая плесень, заячья кровь — все такое вот.
— Босс, — сказал Руфо, — а что, если использовать для зацепки всю верхушку Башни?
— Это как это?
— У нас уйма веревки.
Это была вполне осуществимая идея — пропустить веревку вокруг вершины, пока еще кто-нибудь подержит концы, потом связать их и спуститься по тому, что останется. Мы так и сделали. В результате из тысячи ярдов нам не хватило всего лишь сотни футов веревки.[71]
Стар наблюдала за нами. Когда мне пришлось признать, что нехватка сотни футов равнозначна отсутствию веревки вообще, она задумчиво сказала:
— Может, Скипетр Аарона поможет?
— Конечно, если его воткнуть посреди этого теннисного стола-переростка. Что это за Скипетр Аарона?
— Он превращает жесткое в мягкое, а мягкое в жесткое. Да нет, не то. Впрочем, и это тоже, но я вот о чем: надо положить эту веревку поперек крыши, чтобы с дальнего конца свисало футов десять. Потом сделать твердыми, как сталь, тот конец и веревку, проходящую по крыше, — ну, как крючок.
— А ты сможешь?
— Не знаю. Это заклинание из Соломонова Ключа. Все зависит от того, смогу ли я его вспомнить. И от того, действуют ли такие вещи в этой Вселенной.
— Увереннее, увереннее! Конечно, сможешь.
— Не могу даже представить, как оно начинается. Милый, вы можете гипнотизировать? Руфо не может, во всяком случае меня.
— Совершенно ничего в этом не смыслю.
— Делайте точно то же, что я на уроке языка. Смотрите мне в глаза, говорите мягко и приказывайте мне вспомнить слова. Вам, наверное, лучше сначала разложить веревку.
Мы так и сделали, а я отпустил на жало крючка сто футов вместо десяти по принципу “чем больше, тем лучше”. Стар легла на спину, и я принялся говорить ей, мягко (и без убежденности), но неуклонно повторяя одно и то же.
Стар закрыла глаза и, казалось, уснула. Внезапно она забормотала что-то не по-нашему.
— Эй, босс! Чертова конструкция тверда, как камень, и жестка, как пожизненный приговор.
Я велел Стар просыпаться, и мы соскользнули на ступень пониже, действуя как можно быстрее и молясь, чтобы она не размягчилась некстати. Веревку выбирать не стали; я просто велел Стар заставить ее закрахмалиться еще дальше, потом пошел вниз, удостоверился, что нашел нужное отверстие, три ряда снизу и четырнадцать сверху. Потом вниз соскользнула Стар, и я поймал ее на руки. Руфо спустил багаж, по большей части оружие, и последовал за ним. Мы оказались внутри Башни, пробыв на планете — поправка: “в месте” — пробыв в месте, носящем название Карт-Хокеш, не более сорока минут.
Я остановился, сориентировал в уме здание по карте чертежного куба, отметил направление, местонахождение Яйца и “красно-линейный” маршрут к нему, единственный верный путь.
Ну теперь что: пройти на несколько сот ярдов внутрь, хапнуть Яйцо Феникса и ХОДУ! У меня перестало болеть в груди.
ГЛАВА XV
— БОСС, — сказал Руфо, — гляньте-ка отсюда в долину.
— На что?
— Ни на что, — ответил он. — Тел-то этих нет. Черт побери, их отсюда наверняка должно было быть видно на фоне черного песка; отсюда до них нет ни кустика.
— К дьяволу, не наша это забота! Нам надо дело делать. Стар, ты можешь стрелять с левой руки? Из вот этих подобий пистолетов?
— Конечно, милорд.
— Тогда оставайся в десяти футах позади меня и стреляй во все, что движется. Руфо, ты следишь за Стар; держи стрелу наложенной и лук наготове. Бей во все, что увидишь. Перекинь одно из этих ружей через плечо, ремень сделаешь из куска веревки. — Я нахмурился. — Нам придется большинство всего этого бросить. Стар, лук ты согнуть не сможешь, так что, как он ни красив, его — да и колчан тоже — надо оставить. Руфо сможет надеть мой колчан вместе со своим; стрелы у нас одинаковые. Жутко не хочется бросать мой лук, он как раз по мне. Но надо. Проклятье.
— Я его возьму, Герой мой.
— Нет, любой хлам, который нам не пригодится, надо скинуть. — Я отстегнул свою фляжку, напился вволю, передал ее. — Доканчивайте ее вдвоем и выбросьте.
Пока Руфо пил, Стар закинула мой лук за плечо.
— Милорд муж? Так он совершенно невесом и руку с оружием не стесняет. А?
— Нну… Если он будет тебе мешать, перережь тетиву и выбрось его из головы. А сейчас напейся до отказа, и мы уходим. — Я вгляделся в коридор, в котором мы стояли, — пятнадцать футов в ширину и столько же в высоту, освещен непонятно как и изгибается вправо, в соответствии со схемой в моем мозгу. — Готовы? Не размыкаться. Тому, что не сможем зарезать, заколоть или застрелить, отдаем честь. — Я вынул саблю, и мы скорым шагом двинулись вперед.
Почему саблю, а не одно из этих “лучесмертных” ружей? Одно из них несла Стар, а она знала о них больше, чем я. Я даже не знал, как выяснить, заряжено ли оно, да и не имел представления, как долго жать на кнопку. А она стрелять могла, ее умение стрелять из лука было тому порукой, и в сражении она была по меньшей мере так же спокойна, как Руфо или я.
Я, как умел, распределил личный состав и вооружение. Руфо позади, с запасом стрел, мог при нужде воспользоваться ими, а его положение давало ему время перейти или на холодное оружие, или на “винтовку” от фантастики, как подсказывал ему собственный ум. Мне советовать ему было не нужно; он сделал бы, как надо.
Итак, я действовал при поддержке древнего и ультрасовременного оружия большой дальности, находящегося в руках умеющих обращаться с ним людей — последнее было еще важнее. (Вы знаете, сколько солдат из любого взвода фактически СТРЕЛЯЕТ в бою? Примерно шестеро. Чаще трое. Остальные замирают на месте).
И все же, отчего я не вложил свою саблю в ножны и не прихватил что-нибудь из этого чудо-оружия?
Хорошо сбалансированная сабля — самое универсальное из всего когда-либо изобретенного оружия для ближнего боя. Пистолеты и длинноствольное оружие предназначены для нападения, но не для обороны; стоит быстро сблизиться с врагом, и человек с винтовкой выстрелить не сможет, он должен остановить вас раньше, чем вы до него доберетесь. А сомкнётесь с человеком, вооруженным клинком, и будете проткнуты, как жареный голубь, если у вас не окажется клинка, которым вы владеете лучше.
Саблю никогда не заест, перезаряжать ее не надо, она всегда наготове. Самый большой ее недостаток — это необходимость высокого мастерства и полной терпения и любви тренировки для овладения этим мастерством; этому нельзя научить свежих рекрутов за считанные недели или даже месяцы.
Но превыше всего (и это было подлинной причиной, почему я сжимал в руке свою Леди Вивамус и чувствовал ее готовность укусить) — это то, что у меня появлялось мужество даже в таком месте, где я был испуган до потери слюны.
Они (кто бы они ни были) могли застрелить нас из засады, отравить газом, переловить в ловушки, да что угодно. Но все это они могли сделать, даже если бы я тащил одно их этих чудных ружей. С саблей в руке я был раскован и смел — а это обеспечивало моему крохотному “отряду” относительно большую безопасность. Если командиру для успокоения нужна кроличья лапка, он должен ее носить — и средством, лучшим, чем кроличьи лапки всего Канзаса, была для меня рукоять милой моей сабли.
Коридор тянулся все дальше вперед без изменений, без звуков, без угрозы. Вскоре уже нельзя было разглядеть выход наружу. Чувство было такое, что великая Башня пуста, однако не мертва; она была жива, так же, как жив по ночам музей. Я крепче сжал саблю, потом намеренно расслабился и размял пальцы.
Мы подошли к крутому повороту налево. Я резко остановился.
— Стар, этого на твоей схеме не было.
Она не ответила. Я продолжил настойчиво:
— Ну не было ведь. Верно?
— Я точно не помню, милорд.
— Ну, а я помню. Мда…
— Босс, — сказал Руфо, — а вы как пить дать уверены, что мы нырнули в нужное гнездо?
— Я уверен. Я могу ошибиться, но я не неуверен. Если я ошибаюсь, то мы в любом случае обречены. Ммм… Руфо, возьми-ка свой лук, повесь на него шапчонку и высунь ее там, где бы обыкновенный человек выглянул из-за этого угла — и чтоб совпало по времени с тем, когда выгляну я: только пониже. — Я бухнулся на живот.
— Внимание….. ДАВАЙ! — Я украдкой осматривался в шести дюймах над полом, пока Руфо наверху старался вызвать огонь на себя.
— Ничего не видать, только пустой, теперь прямой коридор.
