Лоис Буджолд - Криоожог
Из двери их временной спальной комнаты высунул голову заспанный Роик. Щурясь, он проводил глазами удаляющееся по коридору трио.
— Я слышал голоса. Что случилось?
Майлз ввел его в курс дела. Когда Роик узнал, что они приложили столько усилий, чтобы выкрасть не то тело, на его физиономии утвердилось именно ожидаемое Майлзом выражение. Правда, чтобы научиться читать все оттенки настроения по его невозмутимому лицу и спокойной позе, нужно провести в обществе Роика какое-то время. Интересно, этому учат в секретной школе оруженосцев или навыки передаются из рук в руки? Старший оруженосец Пим был в вопросах бесстрастности мастером, но Роик его быстро догонял.
— Знаете, — заметил Роик, — если бы вы остановились на достигнутом в минуту выигрыша — после встречи с Вингом — то мы бы уже были на пути к дому.
— Но сейчас я просто не вправе остановиться, — желчно поправил Майлз.
— Понимаю, м'лорд, — Роик вздохнул и пошел вслед за ним обратно в лабораторию.
Ворон уже прибрался и готовился к следующей задаче. Медтехник Танака выложила на лоток рядом с операционным столом целый ряд довольно пугающих на вид инструментов. Едва они вошли, она подняла голову и спросила:
— А у нас по-прежнему остаются два бесплатных криооживления?
— Разумеется, — не раздумывая, подтвердил Майлз. — Это же арендная плата. — Он действительно удивился, что после случившегося фиаско она по-прежнему готова доверить им оживление ее людей. Впрочем, она явно согласилась с диагнозом Ворона, и это отчасти воодушевляло. Майлз не стал добавлять, «мы можем еще вернуться», потому что вспомнил об осторожности. Запоздало.
Ворон побарабанил пальцами по столу и оглядел инструменты.
— Хотите, чтобы я отправил образцы на анализ в коммерческую лабораторию или попытался провести что-то прямо здесь?
— Что будет быстрее, а что лучше?
— Если я хочу качественно выполнить работу на месте, мне потребуется вызвать моих людей с Эскобара. Скорее всего, это отнимет больше времени, чем отправить образцы на сторону. Привлечь внимание мы рискуем в обоих случаях. Результаты должны быть аналогичны.
— Хм. Инстинкты подсказывают мне не выпускать ничего из рук, пока мы не поймем, с чем имеем дело. Я бы сказал: действуй, пока способен работать в одиночку, а потом оценим полученный результат. Моя рабочая гипотеза состоит в том, что подмена осуществлена преднамеренно и где-то в последние года полтора. Если мы узнаем, кто эта женщина и откуда она взялась, это может подсказать нам, кто положил ее на место Лизы Сато. — «Или не подсказать». — Тут играет большую роль, подменили ли одно замороженное тело другим или ее с самого начала заморозили вместо Сато, а в этом случае.
Ворон нахмурился.
— Полагаешь, мать Джина и Мины может быть жива и где-то скрываться? Почему же в таком случае она не дала знать о себе бедным детям?
— Зависит от того, насколько опасной может быть эта информация.
Ворон нахмурился сильней.
— Что ж, кое-что я могу вам подсказать сразу, — вмешалась медтехник Танака, нагибаясь и извлекая из мусорной корзины кусок пластиковой оболочки. Она поднесла пленку к свету. — Эту женщину не замораживали вместо той, что вы ищете, и ее заморозку вообще проводили не в последние полтора года. На ней оболочка более старого образца.
Три головы тотчас повернулись к ней.
— Насколько более старого? — поинтересовался Майлз. — И как вы их отличаете?
Танака прищурила морщинистые глаза и вздохнула:
— О господи. На этой марке оболочки рисунок сот, и такой я не видела с тех пор, как была студенткой. Как минимум лет тридцать назад, а то и все пятьдесят.
Майлз застонал.
— Получается, ее могли заморозить когда угодно в течение последних двухсот пятидесяти лет?
— Не могли: раньше на рынке были другие бренды и другой дизайн, впрочем, как и позже. А такой тип был представлен на рынке примерно лет тридцать.
— Большое спасибо, медтехник Танака, — поблагодарил Майлз. — Вот нам и отправная точка.
Его тайна, похоже, распалась на две. «Тайны размножаются прямым делением. Какой-то прогресс наоборот».
Ворон со скальпелем в руках склонился над своей бывшей пациенткой, ставшей теперь образцом для вскрытия.
* * *Летающий фургон возвращался в консульство. Первое время все молчали. У Джина перехватило горло от разочарования. Мина, пристегнутая на среднем месте во втором ряду, сидела бледная и отсутствующая. Форлынкин вел машину вручную; лишь когда они отлетели достаточно от дома Сюзи-сан, он подключился к сети муниципального контроля и со вздохом откинулся в кресле.
Полуобернувшись, чтобы видеть одновременно Джина и Мину, он произнес:
— Простите меня за все это безобразие.
— Вы же не виноваты, — признал Джин.
Форлынкин сначала хотел что-то добавить, но передумал и ограничился простым «спасибо». Помолчав, он объяснил:
— Если бы мою дочь, как вас обоих, втянули во что-то такое, я был бы очень зол.
Джин еще не успел возразить, что скорее это они втянули консула в происходящее, как Мина радостно пискнула:
— А у вас есть дочка? Сколько ей лет? Можно она с нами поиграет?
Форлынкин поморщился.
— Анне сейчас шесть, и, наверное, ей бы понравилось играть с вами, но, боюсь, ничего не получится. Она на Эскобаре. Со своей матерью.
— А скоро они вернутся? — допытывалась Мина.
— Нет. — Форлынкин помолчал. — Мы в разводе.
При этом пугающем слове Джин и Мина одновременно поежились.
— А почему вы развелись? — полюбопытствовала Мина. Если бы Джин сидел сейчас рядом с сестрой, то пнул бы ее по ноге, чтобы она заткнулась, но, увы, с первого сиденья не дотянешься.
Форлынкин пожал плечами.
— В общем, так получилось, никто тут не виноват. Моя жена с Эскобара — я встретил ее, когда служил там в посольстве младшим секретарем. Когда мы только поженились, я думал, что оно само собой разумеется: она поедет за мною туда, куда меня переведут по службе. Но когда мне предложили повышение и перевод в барраярское посольство на Пол, у нас уже родилась Анна. И моя жена передумала. За ребенком требовался уход, а в родном мире надежно, безопасно, там живут ее родственники… Возможно, она недостаточно мне доверяла. Или дело в чем-то еще.
После паузы — Джин ждал продолжения с легким смущением, а Мина явно с глубоким интересом — Форлынкин добавил:
— Недавно моя бывшая жена снова вышла замуж. Тоже за эскобарца. Она написала мне, что ее новый муж хочет удочерить Анну. Я не знаю. Может для нее так будет лучше, чем видеть отца всего по три дня раз в три года. Трудно решить. Согласиться? — Он рассказывал это, уткнувшись взглядом себе в колени, но вдруг поднял свои проницательные голубые глаза на Джина с Миной. — А вы как считаете?
Мина поморгала и брякнула: — Я бы хотела своего настоящего папу.
Форлынкина ответ как-то не слишком обрадовал. Джин ответил осторожнее:
— Ну, тут много от чего зависит. Хороший он человек или нет.
— Предполагаю, что да. Я, правда, его еще не видел. Наверное, мне нужно взять короткий отпуск и съездить на Эскобар самому, прежде чем подписывать согласие. А может, и нет: может, мой визит только смутит Анну. Не думаю, что она до сих пор хорошо меня помнит.
— А вы не писали ей письма и не присылали подарки? — нахмурилась Мина.
— Иногда.
Джин медленно произнес:
— А вы не могли тогда сделать другой выбор, остаться с женой и не уезжать на Пол? — Где бы этот Пол ни находился. Наверное, довольно далеко от Эскобара. — Дипломат — это ведь не солдат. Разве вам не разрешили бы уйти?
Форлынкин иронично отсалютовал Джину, кончиками пальцев коснувшись лба, и Джин почувствовал себя еще неуютнее. Может, не стоило об этом спрашивать?
— Да, у меня был выбор. Тогда. Но время назад не вернуть, и этот шанс ушел безвозвратно.
Мина наморщила лоб совсем сердито:
— Говорите так, словно вы уже все выбрали.
— Выбрал, когда был моложе. Порой этот «молодой я» удивляет меня самого… — Автопилот подал сигнал, что они подлетают к консульству, и Форлынкин, к облегчению Джина, отвернулся, чтобы посадить машину.
В консульстве они первым делом зашли на кухню, где Форлынкин достал всем чего-нибудь перекусить. Потом консул пошел в кабинет на первом этаже за чем-то нужным клерку, Мина схватила Лаки и побежала наверх, а Джин вышел во дворик проведать своих животных.
Когда Джин вернулся в их общую спальню, Мина свернулась на кровати, крепко прижимая к себе кошку, точно плюшевую игрушку. Лаки терпела такое обращение без протестов, разве что раз-другой лениво дернула хвостом. Джин был уже слишком большой, чтобы устраивать себе тихий час днем, но постель казалась такой уютной! Наверное, если он попробует отобрать Лаки у сестры, та ударится в крик. Может, лучше подождать, пока она заснет? Лицо Мины было упрямым, на щеках пятна, глаза покраснели, словно она только что плакала.
