Лоис Буджолд - Криоожог
Майлз выскользнул в дверь и встал, прижавшись к ней спиной.
— Что вы здесь делаете? Вы же должны были ждать моего звонка в консульстве.
Словно Майлз сам не понимает, зачем дети притащили его сюда. Конечно, хорошо, что Джин с Миной больше не боятся Форлынкина, но то, что они совсем из него веревки вьют — явно перебор. «Вот так и скажу».
— Они настаивали, — зачем-то объяснил Форлынкин. — Я говорил им, что она не проснется до завтра, а вы объясняли, как непривлекательно выглядит тело по выходе из криостаза… но они все равно просили. Хотя бы посмотреть на нее в окошко. По-моему, они не спали всю ночь. Будили меня трижды… я подумал, если они просто посмотрят, то утихомирятся. И потом поспят. — Голос Форлынкина делался все тише, когда до него дошло, в какой решительной и мрачной позе перед ним стоит Майлз. — Что-то не так? — договорил он одними губами.
А Майлз был пока не готов. Проклятье, но к такому никогда не будешь готов. Ему уже приходилось по необходимости извещать ближайших родственников или друзей покойного, но это всегда были взрослые, а не дети, открытые и беззащитные.
Возбуждение Мины и Джина улетучивалось на глазах. Ведь если бы все было хорошо, разве бы он не выпалил эту новость первым делом? «Не существует способа сделать это лучше, и есть лишь один способ это сообщить». Майлзу хотелось сейчас опуститься на колени, упасть ниц, но единственно верным будет глядеть Джину в глаза. Он набрал в грудь воздуху.
— Мне жаль. Мне очень жаль. Что-то пошло неправильно при криоожи… при криоподготовке. Ворон-сенсей ничего не мог сделать. Мы старались… я думаю, ваша мама умерла во время криоподготовки восемнадцать месяцев назад или вскоре после этого.
Джин и Мина застыли в шоке. Они еще не плакали, только смотрели на Майлза в упор, смотрели, смотрели…
— Мы хотим видеть маму, — произнесла Мина тоненьким голоском. — Вы обещали, что мы ее увидим.
Голос Джина был хриплым, гортанным, совсем не похожим на обычный. — Вы обещали…
Когда Майлз сообщил свою новость, Форлынкин и дети отпрянули друг от друга. Теперь Джин почти машинально нашарил ладонь Мины, а девочка другой рукой снова вцепилась в Форлынкина. Консул в смятении посмотрел на нее.
— Сейчас? — переспросил он. — Вы уверены?.. — Он глядел на Майлза яростно, словно собирался взглядом пригвоздить его к стене.
— У них есть право, — неохотно ответил Майлз. — Хотя я не знаю, что лучше, страшное воспоминание или никакого воспоминания вовсе. Я просто… не знаю.
— Я тоже, — признался Форлынкин.
Мина вздернула подбородок. — Я хочу. Хочу увидеть ее.
Джин сглотнул и кивнул.
— Тогда подождите минуту… — И Майлз проскользнул — сбежал — обратно в операционную.
— Ворон, у нас гости, — сообщил он. — Ближайшие родственники покойной. Можем мы, э, немного привести ее в порядок?
Даже твердокаменный джексонианец Ворон выглядел потрясенным.
— Боже правый, эти бедные дети пришли сюда? А им обязательно заходить?
— У них есть право, — повторил Майлз, размышляя, почему же эта фраза отзывается для него эхом. Похоже, ответ он когда-то знал, но нельзя ведь возлагать вину за каждый провал в памяти на последствия криооживления десятилетней давности.
Ворон, Танака и Майлз поспешили достойно прикрыть простыней безмолвную фигуру, убрать бесполезные приборы, электроды, трубки и странную шапочку. Майлз пригладил короткие черные волосы. Слипшиеся от геля, они делали лицо женщины средних лет утонченным, но похожим на череп. Какую прическу она когда-то носила? Странные детали вроде этой могут иметь для детей значение. Приготовления слишком поспешные и бесполезные.
«Пусть все поскорее закончится». Майлз распахнул дверь.
Джин, Мина и Форлынкин гуськом прошли внутрь. Взгляд, которым Форлынкин мазнул по Майлзу, был весьма далек от симпатии. Когда они шли к столу, Джин вцепился в другую руку консула. За кого еще им оставалось держаться в этот трудный час?
Дети вгляделись в тело. Губы Мины в замешательстве приоткрылись; Джин перевел взгляд на Майлза с беззвучным: «ЧТО?»
Мина попятилась от стола и с презрением — или возмущением — выпалила:
— Но это не наша мама!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Майлз только чудом не переспросил совсем уж по-дурацки: «А вы уверены?» На лицах обоих детей не было ни малейшего сомнения.
— Тогда кого же… — начал он, разворачиваясь к Ворону и к прикрытой простыней фигуре на столе, — … мы только что… — «убили» — несправедливо, да и неточно, к тому это глубоко оскорбит криохирурга. — … Кого мы только что…? — К счастью, никто не ждал, что он закончит фразу.
— Номер был правильный, — напомнил Ворон. — Во всяком случае, он соответствовал тому номеру, что ты мне дал.
Значит, или Майлз взял из базы данных криохранилища неверный номер — а он был уверен, что так ошибиться не мог — или эти данные уже кто-то подправил ранее. Кто-то и для чего-то. Для маскировки? Чтобы не дать похитить криотруп Лизы Сато или ее сторонникам, или кому-нибудь вроде Н.О.Н.Н.? Или ему самому? Нет, вряд ли хоть один человек на Кибо-Дайни способен представить, что любопытный барраярский Имперский Аудитор выкрадет тело. А вдруг это обычная непреднамеренная ошибка? В таком случае… Майлз представил миллионы криоячеек в одном только Норбридже (а также под ним и вокруг него), и его сердце упало. Тогда местонахождение Лизы Сато неизвестно вообще никому — мысль слишком пугающая, чтобы задерживаться на ней дольше секунды.
Или — а вот эта мысль оказалась настолько интересна, что Майлз затаил дыхание — его просто кто-то опередил. В этом случае… Нет. Прежде, чем картинки у него в мозгу начнут множиться в сумасшедшем количестве, надо как минимум связать их новыми фактами. Материальными фактами, а не всеми этими тонкими, извивающимися тропинками умозрительных предположений.
Майлз несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоить бьющееся сердце.
— Так, хорошо. Хорошо. Начнем с того, что можно узнать. Сначала идентифицируем эту бедную, э, клиентку. Ворон, у твоей аутопсии приоритет ноль. А я вернусь в консульский узел связи и…
Майлз осекся: Форлынкин предостерегающе откашлялся и кивнул на Джина с Миной, которые стояли молча, вцепившись друг в друга, побледнев. Толком не понятно, что они испытывают: страх или гнев — но хоть не плачут. В любом случае, Форлынкин прав: не стоит обсуждать тошнотворные подробности аутопсии прямо сейчас при детях, даже если речь идет не об их матери. Майлз уже знал по опыту, что дети, как и все люди, бывают разными: от крайне чувствительных до чертовски хладнокровных. А порой, к смущению взрослых, это вполне мог оказаться один и тот же ребенок, просто в разное время. Неужели опыт общения с женщинами — своего рода тренировка перед общением с детьми? Мысль, скорее всего, верная, но сейчас несколько несвоевременная, и Майлз, замахав руками, оттеснил Форлынкина и его подопечных в коридор.
— Простите меня за это все, — бессмысленно повторил Майлз. — Обещаю вам… — «черт! надо выбросить эту фразу из его словаря раз и навсегда», — что продолжу искать вашу маму. Дело внезапно стало весьма интересным. Э, то есть сложным. Просто чуть немножко более сложным. И мне нужно еще информации, че…
«Мне нужно еще информации, черт возьми!», его старое заклинание, почти успокаивающее своей привычностью. Некоторые неудачи — просто неудачи. Другие — возможность взломать скрытые двери. Забегая вперед в своих предположениях насчет информации («информации, помнишь?») — он посчитал что эта — второго сорта. Что ж, у жизненного опыта одно не отнимешь — ты полностью уверен, совершая ошибки…
— А что теперь будет с нами? — спросила Мина.
— Вы же не заставите нас вернуться к тете с дядей? — с беспокойством добавил Джин.
— Нет. По крайней мере, пока нет. А сейчас консул Форлынкин отвезет вас обратно в консульство, пока мы хоть как-то с этим не разберемся, или.
— Или? — повторил Форлынкин, когда Майлз замолк.
— Мы разберемся. — «Я просто пока еще не представляю, с чем и кем». — Я останусь помочь здесь все убрать, а позже присоединюсь к вам. Форлынкин, когда доберетесь до консульства, передайте лейтенанту Йоханнесу, пусть проведет для меня предварительный обзорный поиск данных. Я хочу попытаться отыскать того самого доктора Лейбера, который был как-то связан с группой Лизы Сато в Норбридже восемнадцать месяцев назад. — Нельзя сказать, что это ниточка, но придется идти по ней. Интересно, насколько распространена эта фамилия на Кибо? Что ж, скоро он это узнает.
Форлынкин кивнул и увел детей. Джин озирался, словно сожалел о потерянном убежище; Мина так вцепилась консулу в руку, что тот поморщился, возможно, в приступе вины, но мужественно стерпел. Для детей происшедшее оказалось явно мучительным. «Черт, оно стало мучительным и для меня».
