Дорис Лессинг - Бен среди людей
— Чего вам надо? — спросил Бен.
— Сколько они тебе платят? Насколько я знаю Гриндли, немного. Если пойдешь ко мне, не пожалеешь. Я Том Уэндсворт… — он повторил свое имя, затем еще раз. — Любой из местных скажет, как добраться до моей фермы. Подумай об этом.
— Чего он хотел? — поинтересовалась Мэри, и Бен ей все рассказал.
Бену не дали расчетной книжки, условия труда тоже не обсуждались. Мэри давала ему пару фунтов, когда они шли в деревню, чтобы он мог купить зубную пасту и всякое такое. Ее удивляло, что Бен заботится о личной гигиене и опрятно одевается.
Тогда она сказала:
— Я храню твой заработок, Бен. Ты же знаешь.
Откуда он мог знать? Он впервые об этом слышал. Мэри считала, что Бен бестолковый, как и ее братья, но теперь поняла, что намечаются трудности.
— Бен, я не хочу, чтобы ты уходил от нас, — сказал она, — у других ты больше не получишь. Я отложила для тебя уже порядочно денег. Можешь забрать их, когда захочешь.
Она указала на верхний ящик у себя в комнате. Потом притащила стул, заставила Бена встать на него, а сама крепко держала спинку. В ящике лежали пачки банкнот. Бену казалось, что денег больше, чем он мог бы себе представить.
— Это мое? — спросил он.
— Половина твоя, — ответила Мэри.
Когда Бен вышел из комнаты, она перепрятала деньги.
Он не хотел расставаться с Мэри — хотя очень любил корову и обожал дурачества поросят. Он думал, что Мэри хорошо к нему относится. Она чинила ему одежду, купила на зиму новый толстый свитер, давала ему есть много мяса. И никогда не сердилась на него, как на братьев.
Он вел еще одну жизнь, о которой другие и не догадывались. Спать все ложились рано, так как не знали, чем заняться, — не было даже телевизора: Тед часам к девяти-десяти обычно напивался и начинал храпеть, а Мэри слушала новости по радио, после чего шла к себе в комнату. Когда дом затихал, Бен вылезал наружу через окно в своей комнате и гулял по полям и лесам, одинокий и свободный, сам по себе. Он ловил и ел мелких зверьков или птиц. Прятался часами на четвереньках за кустом, наблюдая за игрой лисят. Сидел, оперевшись спиной о дерево, и слушал сов. Или стоял рядом с коровой, обняв ее за шею, уткнувшись в нее носом; когда корова поворачивала голову, чтобы обнюхать Бена, от нее исходило тепло, горячие сладкие потоки дыхания согревали его руки и ноги, и Бен чувствовал себя под защитой доброты. Или прислонялся к столбу забора, вглядываясь в ночное небо; если ночь была ясная, Бен мычал свои песенки звездам или танцевал на месте, поднимая ноги и притопывая. Однажды старухе Мэри послышался шум, который требовал внимания; она подошла к окну, заметила Бена и вышла украдкой, в темноте, посмотреть и послушать. Она похолодела, а волосы на голове встали дыбом. Но какое ей дело до того, как Бен развлекается? Без него животные останутся некормлеными, коровы недоенными, свиньям придется жить в грязи. Бен интересовал Мэри Гриндли, но не настолько. В ее собственной жизни доставало проблем, чтобы еще беспокоиться о других. Появление Бена на ферме она считала господней милостью.
Однажды Тед напился, упал с лестницы и умер. Судя по всему, Мэтью, хромой кашляющий старик, должен был стать следующим, но умерла Мэри — от сердечного приступа. Различные власти начали проявлять любопытство, и один из них — тот, который требовал показать счета, — задавал Бену личные вопросы. Бен собирался сказать что-нибудь о том, что ему положены деньги, но инстинкты громко кричали: «Берегись!»— и он сбежал.
Сначала он собирал яблоки на ферме, где производили сидр, потом малину. Остальные сборщики были из Польши, в основном — студенты, приехавшие работать по контракту, веселые молодые люди, они намеревались хорошо провести время, несмотря на то что работа отнимала много времени. Бен был молчалив и осмотрителен, постоянно настороже. Спали в специальных фургонах, но он терпеть не мог такого скопления народу и спертого воздуха, и после ужина, пока все пели, шутили и смеялись, Бен брал спальный мешок и уходил в лес.
Когда сбор был закончен, ему дали немало денег, и он радовался, поскольку знал, что без них он беспомощен. Но кто-то из тех шутников украл деньги из куртки, когда она висела на кусте, под которым он спал. Бен заставил себя вернуться на ферму, думая о тех деньгах, что он видел в ящике: половина принадлежит ему, — но дом был закрыт, животных не осталось, а вокруг уже разрослась крапива. До Мэтью Бену не было дела, за все время тот не сказал ему ни слова — только злобные замечания, например, когда подохла старая собака, он вымолвил:
— Другая собака нам не нужна, у нас есть Бен.
Бен отправился домой — хотел найти мать, но та снова переехала. Пришлось напрячь мозги, чтобы выяснить, куда. Постройка ничуть не походила на ту, которую Бен считал своим домом. Бен не смог заставить себя войти, потому что увидел там Пола, и Бена чуть не охватила ярость — его злейший враг.
Поэтому он по старой дороге вернулся в Лондон, богатый Лондон, где наверняка есть что-нибудь и для него. Он нашел там работу, и его снова обманули, Бен уже совсем отчаялся и изголодался, когда Эллен Биггс нашла его в супермаркете.
***
Казалось, на темном тротуаре возле Мимоза-Хаус никого не было, но Бен знал, что ночью любая тень может стать длиннее и превратиться во врага, и когда заворачивал за угол, он чуть не врезался в пьяного, который шел, пошатываясь, ругаясь и бормоча. Бен обошел его, перебежал через пустую улицу, не обращая внимания на светофор. Только добравшись до Ричмонда, он начал переходить дорогу по пешеходным переходам, говоря себе «иди» на зеленый, «стой» на красный. Уже появились люди, много людей. Он все шел, прислушиваясь к своим инстинктам, которые отлично работали, если их не запутывать картами и указаниями; когда Бен добрался до центральной улицы, он уже проголодался. Зашел в кафе, на котором было написано «завтрак круглосуточно», и, как всегда в незнакомом месте, стал выискивать людей с тем удивленным взглядом, который грозил опасностью. Но было слишком рано, и люди ни на что не обращали внимания. Он старался есть медленно и внимательно и ушел из кафе довольный собой. Двинулся дальше и к полудню уже шел через поля, а солнце согревало все вокруг. Потом Бен оказался в лесу. В прошлогодних листьях шуршал дрозд. Бен его с легкостью поймал, ободрал перья, и съел в два счета. Появилась самка дрозда — узнать, что творится. Две птички и их горячая кровь утолили желание, которое Бен испытывал постоянно, и он пошел дальше, но не бегом, ибо знал, что за ним могут погнаться люди. На заправке купил бутылку воды, а когда вышел из магазина, увидел мотоцикл, с ревом подъезжавший к стоянке. Бен подошел поближе — его влекла любовь к этой блестящей, яркой, мощной машине. Он стоял и скалился — эта улыбка выражала удовольствие. Парень, владелец мотоцикла, подавил все свои сомнения насчет подозрительного бородача, поскольку узнал в нем единомышленника, такого же обожателя, как и он сам, и сказал:
— Присмотри за ним минутку, — и зашел в магазин. Когда вышел, Бен гладил ручки, с таким выражением на лице, что этот парень, который обычно никому не позволял больше чем дотронуться до мотоцикла, вынужден был сказать:
— Ну, садись. — Бен запрыгнул, и они поехали.
— Тебе куда?
— Туда, — заорал Бен, перекрикивая ветер.
Огромная машина, рыча и ревя, мчалась вперед, они обгоняли всех, и Бен тоже ревел — это было похоже на песню, победный клич, и молодой водитель, слыша эти вопли восторга за спиной, смеялся и тоже кричал, а потом по-настоящему запел. Бен, хоть и не знал эту песню, все равно стал подпевать.
Доехали до маленького городка. Мотоцикл резко свернул налево, и сразу же все улицы остались позади, впереди — сельская местность, и Бен заорал:
— Дай слезть, мне не сюда!
Парень крикнул:
— Так что ж ты сразу не сказал? — и повернул назад, опасно наклоняясь, пролетая рядом с автомобилями и грузовиками; они помчались назад к центру города.
— Туда? — заорал водитель, и Бен прокричал:
— Да!
Он стоял на тротуаре в центре города, мотоцикл стремительно удалялся, а парень показывал Бену поднятые большие пальцы.
Бен повернулся — он знал, куда идти, и отправился дальше, думая о мотоцикле, в бороде сияла счастливая улыбка. Они много проехали. Бен дойдет, куда ему нужно, на много часов раньше, чем предполагал; на самом деле, он вышел на хорошо знакомую дорогу уже после обеда. Вот дом, большой прекрасный дом, окруженный садом, а там… Бен посмотрел на окна с решетками, и сразу же им овладела холодная, но сильная злоба. Решетки — для него. Когда-то он стоял там и тряс их своими сильными руками, а решетки нисколько не поддавались; только там, где они были вделаны в стены, от тряски отскочили кусочки краски, давая понять, насколько бесполезна его сила. Но злобу, которую Бен ощущал в тот момент, заглушала более сильная необходимость, она тянула его к дому. Мать, он хотел увидеть мать. Благодаря доброте старухи он вспомнил и другую доброту, и понял, что это было: она, как и старуха, не обижала его, она пришла, чтобы вызволить его оттуда… Из парадного входа выбежали дети. Бен их не знал и подумал: «Конечно, они переехали». Теперь матери здесь нет. Отвернувшись от дома, от своего дома, Бен начал ходить туда-сюда по улицам, как собака в поисках запаха, но искал он не запах; он видел другой дом, тот, в который переехала его семья… Погоди, был же еще один, адрес мать написала на большой карточке. Бен шел к нему, но это не то, что нужно. Он ни разу не был в том доме, в котором они живут сейчас. Бен не мог его найти: у него не было в голове схемы улиц, запахов, кустов, калиток.
