Дорис Лессинг - Бен среди людей
Старуха дала ему пирожок, который купила себе на обед, и Бен съел его, пока она выводила его из магазина. Привела его к себе домой и накормила. Вымыла, хотя в первый раз он сопротивлялся. Она заметила, как он иногда реагирует на сырое мясо, это ее сильно тревожило, но она все равно покупала для Бена больше мяса. Вот из-за чего он менялся: из-за мяса, просто не мог им насытиться. Старуха ела совсем немного, просто перекусывала чем-нибудь — яблоком, кусочком сыра, пирожным, бутербродом. Бену повезло, что она в тот день тушила мясо: сама она такие блюда ела очень редко.
Однажды, когда все трое уже уснули, старуха проснулась от того, что ей что-то давило на ноги. Бен забрался на кровать и улегся, положив голову у ее ног, согнув колени. Кошка забеспокоилась и разбудила ее. Бен спал. Так ложатся собаки, рядом, за компанию; у старушки защемило сердце — она понимала, насколько Бен одинок. Проснувшись утром, он смутился. Подумал, что поступил плохо, но старушка сказала:
— Все нормально, Бен, места всем хватит.
Кровать была большая, она спала на ней, когда была еще замужем.
Она считала, что Бен, как умная собака, всегда старается предугадать ее желания и команды. А на кошку совсем не похож: совершенно другое восприятие. И на обезьяну не похож — его движения слишком неторопливы и тяжелы. Не похож ни на что ей известное. Просто Бен, такой, какой он есть — кем бы он ни был. Ее обрадовало то, что он собирался найти своих родных. Бен был не особо разговорчив, но она выяснила, что он из богатой семьи. И говорил он не так, как можно бы предположить, судя по его внешнему виду. Похоже, мать он любил. Как думала Эллен Биггс, если она сама добра к Бену, то и его родные могли так же к нему относиться. Но если ничего не получится и он вернется снова, она сходит с ним в Государственный архив и выяснит, сколько ему лет. Этот вопрос настолько ее смущал, что она перестала даже пытаться его решить. Бен твердил, что ему восемнадцать, и ей оставалось только верить. Во многом он вел себя как ребенок, но когда ей удавалось всмотреться в его лицо, он даже казался человеком средних лет, из-за морщин вокруг глаз. Мелкие морщинки, но все равно: у восемнадцатилетних таких не бывает. Она даже размышляла о его сородичах, кем бы они ни были, ее интересовало, взрослеют ли они быстрее, тогда бы они умирали по нашим меркам рано. Средний возраст — двадцать лет, стареют к сорока, тогда как ей, Эллен Биггс, исполнилось восемьдесят, и она только начинала ощущать свой возраст и надеялась, что ей не придется совершать это утомительное путешествие до Архива, стоять там в очереди; от одной этой мысли она устала и рассердилась. Старушка заснула, прислушиваясь к сновидению Бена, а когда проснулась, он уже ушел. Исчезла и записка с адресом, а также десятифунтовая бумажка, которую она ему оставила. Хотя она и ожидала этого, все равно села, прижимая руку к взволнованному сердцу. С тех пор, как несколько недель назад Бен вошел в ее жизнь, появилось и предчувствие беды. Когда он куда-то уходил, она сидела в одиночестве и думала: где Бен? Чем он занят? Его снова обманывают? Слишком часто она слышала от него: «Они забрали мои деньги», «Они все украли». Проблема в том, что рассказывал он все очень путано.
— Когда это случилось, Бен?
— Летом.
— Нет, я хочу знать, в каком году?
— Я не знаю. Это было после фермы.
— А это когда?
— Я прожил там две зимы.
Она знала, что ему было около четырнадцати, когда он ушел из семьи. Так чем же он занимался эти четыре года?
Мать Бена ошибалась, думая, что он сразу ушел далеко. Они с бандой школьников-хулиганов устроили лагерь в пустом доме на окраине города, оттуда и совершали свои набеги, грабили магазины, вламываясь туда по ночам, а по выходным ездили в соседние городишки, где ошивались на улицах с местными подростками, в надежде подраться и развлечься. Бен считался лидером, потому что был очень силен и защищал их. То есть, это они так думали, но подлинная причина заключалась в том, что он уже созрел внутренне, повзрослел, скорее он был родителем, а они — все еще детьми. Их ловили, одного за другим, и отправляли в борстал[1] или назад к родителям и в школу. Однажды вечером он стоял с краю своры дерущихся подростков — сам Бен не дрался, так как страшился своей силы, своей ярости — и понял, что одинок, что у него нет товарищей. Какое-то время он входил в банду ребят постарше, но над ними у него власти не было, как над младшими. Его заставляли красть, прикалывались над ним, высмеивали его правильную речь. Бен ушел от них и перебрался на запад, где попал в банду мотоциклистов, которая вела войну с бандой соперников. Ему ужасно хотелось водить мотоцикл, но он никак не мог этому научиться. Хотя Бену было достаточно просто находиться рядом с ними, с этими машинами, так сильно он их любил. Ребята заставляли его охранять мотоциклы, когда шли в какую-нибудь забегаловку или паб. Ему давали еду и иногда немного денег. Однажды ночью соперники заметили Бена, когда он охранял с полдюжины мотоциклов, избили его, двенадцать на одного, и бросили, всего в крови. Когда вернулись ребята из его банды и недосчитались пары мотоциклов, они уже были готовы тоже избить его, но увидели, что этот урод, который обычно казался тупым и медлительным, словно взбесился — он кидался, вопил, нападал. Чуть не убил одного из них. Набросившись все вместе, они взяли над ним верх, не сломав ни одной кости, но Бен снова истекал кровью и ему было погано. Какая-то девица, работавшая в пабе, завела его внутрь. Вымыла и усадила в углу, дала ему поесть и говорила с ним, пока он снова не пришел в себя. Наконец Бен успокоился и, похоже, оцепенел.
К нему подошел какой-то человек, подсел и спросил, не ищет ли он работу. Так Бен оказался на ферме. Он пошел с Мэтью Гриндли, поскольку знал, что если сейчас его заметит парень из любой банды, то позовет остальных, и его снова изобьют.
Ферма располагалась очень далеко от какого-либо шоссе, к ней вела лишь узкая грязная заросшая дорога. За фермой не следили, как и за большим домом: комнаты, в которых крыша протекала слишком сильно, закрыли. Двадцать лет назад эту ферму завещал Мэри Гриндли, Мэтью Гриндли и Теду Гриндли их отец. Одну ферму, без денег. Они жили достаточно независимо, за счет своих животных, фруктового сада и огорода. Все поля, какие были, одно за другим продали соседям — там рос лишь корм для скота. Раз в месяц Мэри и Мэтью — а теперь Мэри и Бен — ходили за три мили в деревню купить продуктов и выпивки для Теда. Ходили они пешком, потому что их машина ржавела во дворе.
Когда требовались деньги на еду, электричество, налоги, Мэри говорила Мэтью:
— Отведи эту скотину на рынок, возьми за нее сколько дадут. — Но счета лежали месяцами, иногда их вообще не оплачивали.
Все старались забыть этот позорный дом: местные отчасти стыдились, отчасти жалели Гриндли. Все знали, что «мальчики» — но теперь-то они старели — были слегка придурковаты. Еще и неграмотные. Мэри собиралась замуж, но из этого ничего не вышло. Это она управляла фермой. Говорила братьям, что делать: почините забор… вычистите коровник… отведите овцу на стрижку… посадите овощи. Она ругалась на них весь день и спуску им не давала, приходилось. Всю работу выполнял Мэтью: Тед потихоньку спивался у себя в комнате. Он никому не мешал, но работать не мог. У Мэтью начинался артрит, проблемы с дыханием, и вскоре он тоже уже не мог выполнять тяжелую работу. Он кормил цыплят и следил за огородом, но не больше.
Бену выделили комнату, мебели там почти не было — совсем не похоже на те красивые комнаты, в которых он рос. Есть разрешали сколько угодно. Работал он каждый день от заката до рассвета. Бен понимал, что выполняет большую часть работы, но не знал, что без него ферме конец. Скоро станет невозможно держать эту ферму, или подобную, когда Европейская комиссия издаст указы и разошлет шпионов, которые будут непрестанно высматривать. Это был позор, расточительство хорошей земли. Пешком по дороге приходили люди, шли через ферму, в надежде купить ее — телефон был отключен за неуплату, — и их встречала сердитая старуха Мэри, велела им убираться и хлопала дверью у них перед носом.
Когда про Гриндли спрашивали на соседних фермах, люди увиливали, становясь на их сторону против бюрократов и любопытствующих. Что будет с этими несчастными изгоями — Тедом и Мэтью, — если они лишатся фермы? Они окажутся в Приюте, вот что. А Мэри? Нет, пусть бедняги доживают свое. А еще с ними живет этот парень, взялся откуда-то, никто не знает, откуда, похож на какого-то йети, но работает весьма неплохо.
Однажды, когда Бен пошел с Мэри в деревню, чтобы помочь донести продукты, его остановил какой-то человек и сказал:
— Говорят, ты живешь с Гриндли. Они с тобой хорошо обращаются?
— Чего вам надо? — спросил Бен.
— Сколько они тебе платят? Насколько я знаю Гриндли, немного. Если пойдешь ко мне, не пожалеешь. Я Том Уэндсворт… — он повторил свое имя, затем еще раз. — Любой из местных скажет, как добраться до моей фермы. Подумай об этом.
