Елена Кочергина - Князьки мира сего
Да, православный Каничев — это вам не оккультно-пантеистический Кормильцев, жаждавший раствориться в бесконечности, как капля в океане! Это вам не смирившийся перед небытием БГ! Каничев — боец, боец с небытием, со смертью и с её адептами!
Пётр вызвал у себя в памяти облик рок-звезды, его глаза. Неужели этот тихий седой человек — в прошлом пьяница, наркоман, панк, эпатажник и дебошир? Ёшкин кот, переживает, что курить не может бросить! Воистину тяжкий грех!
Как он может писать такие чудесные жизнеутверждающие песни? Впрочем, понятно, как: он нашёл смысл жизни, обрёл веру. Она теперь является его стержнем, даёт энергию, силу делиться своей радостью и своей болью с другими…
Оля прервала его размышления, позвав к телефону. Пётр неохотно выбрался из гамака и направился в избушку.
Глава 6
Еврейский вопрос
— Ну здравствуй, друган единоплеменный, — заговорила трубка голосом Вовы Курляндского. — Я в Москве. Всё в ажуре. Только что зарегистрировались с Семёном в гостинице «Руслана». И угадай, кто же нас встречал в аэропорту? Таки пришелец встречал! На шее табличка: «С. И. Кукушкин, милости просим!» Я его, конечно, не видел, а мой пациент видел и до сих пор дрожит, хотя принял таблетки. Знаешь, у меня есть основания предполагать, что пришелец — не галлюцинация. Петя, надо встретиться, и как можно быстрее, чтобы всё прояснить!
— Где стрелку забьём?
— В холле гостиницы. Не могу надолго покидать своего пациента. В шесть тебя устроит?
— Ты свои часы-то перевёл?
— За кого ты меня принимаешь? За хамита? Всё, до встречи!
Вова, по обыкновению, бросил трубку. Может, толика хамитской крови в нём всё-таки текла?
* * *Пётр более-менее подробно рассказал Курляндскому о «делах наших скорбных», опустив лишь некоторые незначительные детали.
— Да, дела-а-а, — протянул Вова.
— Как ты думаешь, Кукушкин относится к «видящим пришельцев»?
— Определённо. Он видел этих чертей ещё до своего отъезда в Израиль, и это была не последняя причина обосноваться на исторической родине. Вот как оно совпало-то, Петь! Лёша с Олей поселились как раз в его квартире!
— А можно будет взять Кукушкина на «охоту»?
— Проблематично это будет сделать. Если накачать его нейролептиками, толку от него не будет. А если не накачивать, порог страха не даст ему действовать адекватно. Да и мотивация, признаться, отсутствует. Он же не из нашей общины.
— Можно с этого места поподробнее…
Вова возвёл глаза к небу, дабы придать своему ортодоксально-иудейскому лицу возвышенное христианское выражение.
— Петя, я люблю свой народ, очень люблю свой народ! Вот и к тебе сразу приехал, когда узнал, что у тебя проблемы… Бедные, бедные наши братья по крови! Это ужасная трагедия — профукать мессию, которого ждали несколько тысяч лет. Какой-то страшный, немыслимый глюк — с отчаянной надеждой ожидать прихода Того, кто уже больше двух тысяч лет как пришёл тебя спасти. Обсаживать Иордан плодовыми деревьями и рыдать у Стены Плача. Как же я тоскую об ослеплении нашего народа!.. Да, Семён Израилевич — один из тысяч в движении ко дну в танце суматошного дня…
— Где-то мне недавно встречались эти слова… — вставил Пётр.
— А, Костя Каничев, «Моя война». Люблю эту песню… Так вот, мировоззрение Семёна Израилевича близко к каббалистике. Моё мировоззрение его не интересует: мы соотечественники по Советскому Союзу, и я — хороший специалист. Этого достаточно для успешной психотерапевтической работы. В Москве Кукушкин кое-что оккультное практиковал. Вероятно, оно и привело к тому результату, который мы видим.
— То есть уговорить его поехать с «командой охотников» шансов нет?
— Даже если я буду рядом, завидев этих чертей, Семён Израилевич, скорее всего, попросту сбежит.
— Но мне было откровение, что Кукушкин поможет, если вы приедете! — горячо сказал Пётр. Он, и правда, уже верил, что тогда, во сне, сподобился откровения. В любом случае, Вова его в тот раз видел, значит это было что-то вроде чуда.
— И мы приехали! — сказал Курляндский. — Надо что-то крепко думать.
— А сам ты возьмёшься за оружие?
— Где ты видел израильтянина, который не возьмётся за оружие, когда придёт нужда? Исправно езжу на милуим[7], если ты об этом. «Узи» у вас есть?
— Специально ради тебя попробуем достать! Слушай, если убедить Кукушкина, что, в случае нашей расправы над пришельцами, они навсегда перестанут преследовать его, за мотивацию это не сойдёт?
— Боюсь, что нет. Мы, евреи, любим гарантии. Откуда ему знать, что чертей столько, сколько мы говорим, или, что не появятся новые?
— А майор ФСБ его не убедит?
— Нет, Петя, в борьбе со страхом нельзя использовать страх. Это я тебе как психотерапевт говорю.
— Тогда ему нужно поговорить с отцом Иларионом.
— Навряд ли это что-то изменит. Но попытка — не пытка, как говаривал товарищ Берия… Эх, Петька! Где наша молодость, куда ушли былые годы?
— «Где будет труп, там соберутся и орлы…» — задумчиво сказал Иваненко, вспоминая «кровавую пирушку». — Труп у нас есть, даже два. И ещё один воскресший.
— Воскресший уже два тысячелетия восседает на престоле с Отцом, притом в человеческом теле! По секрету тебе говорю, как один сумасшедший иудей другому. А орлы, извиняюсь, — это мы!
— Так что, потащим Кукушкина к отцу Илариону?
— Куда деваться, потащим! Только не сегодня. Никто не верит, но я действительно пекусь о здоровье своих пациентов.
* * *Заходить в храм Семён Израилевич наотрез отказался, и отцу Илариону пришлось беседовать с ним в избушке. Перед беседой священник выставил всех, включая Ольгу, на улицу и запер дверь изнутри на ключ.
Пётр с Владимиром гуляли по опушке леса под моросящим дождём и вспоминали школьные годы. Вова зябко ёжился и думал, какая сейчас погода в Израиле.
— Всё-таки я не до конца понимаю, что со всеми нами происходит, — говорил Иваненко. — Объясни мне, как ты видишь ситуацию в целом?
— Новый виток, Петя, определённо, это новый виток. Ты понимаешь, что такое научно-технический прогресс? Сначала прорыв, НТР, затем зависание на новом уровне, привыкание, воплощение изобретений в быт, совершенствование устройств. Потом новый прорыв. Вот и в Церкви то же самое.
— Ты говоришь об ортодоксальной православной Церкви, я правильно понял? О Церкви, которую называют архаичной, ретроградной, реакционной, консервативной, дремучей, средневековой?
— Да, я говорю о православной Церкви — самой продвинутой и модернистской из всех возможных Церквей, которая является таковой по одной простой причине — её единственную возглавляет Живой Бог, а не зарвавшийся человечишка. Въезжаешь, Петь? Представляешь, что такое «Живой Бог»? Лучше и не пытайся представить! Просто поверь: Он откликается на всё, что происходит на Земле, на всё, что происходит в миллиардах человеческих душ. И Он постоянно формирует новый уникальный путь, по которому направляет человечество. Убирает препятствия, помогает обходить непреодолимые преграды, возводит мосты через пропасти, расчищает и удобряет дорогу, по которой мы движемся. Мы зарываемся, Он нас выкапывает, мы приближаемся к обрыву, Он нас отводит. Он заботится о каждом человеке в отдельности и обо всех людях вместе взятых. Но только православные Ему сознательно поклоняются, и Он печётся о Церкви, которую основал, больше всего. Большинство людей на планете и бо́льшая часть наших с тобой соплеменников поклоняются мёртвым богам, а наша Церковь — Живому Богу. Отсюда и черти у нас в дому завелись! Понял?
— Не до конца. Это антиномия?
— Какая, на фиг, антиномия! Тормоз ты всё-таки, Петька! Для чего Господь устроил никоновский раскол? Чтобы Церковь свою спасти, направить на правильный путь, не допустить её захвата католиками при Петре. Так же и тут. Мы не видим, что грядёт, а Он видит и предотвращает. Сейчас здесь вылезет, потом там засунется! Как геморрой у коллективного бессознательного. Что тут понимать? Про ретроградство выдумали как раз настоящие ретрограды, чтобы перевернуть всё с ног на голову. Вот они, да, стремятся к древнему, выдумщики долбанные. Православие средневеково! До средневековья рукой подать, а эти г…нюки мечтают об античном язычестве! То, что они ставят вперёд, давным-давно осталось позади и издохло. Нет, давай реанимировать, пидоров «сэрами» величать. «Уважаемый сэр пидор Элтон»! Ладно, проехали, а то я щас материться начну. Больная тема…
— Вова, а ты давно стал членом своей общины?
— Нельзя сказать, что я вот так вдруг раз — и стал. Это был долгий и мучительный процесс, который и сейчас не завершён.
— И что тебя подвигло на сближение?
— То же, что и всех — поиск смысла. Ну, ещё жена любимая умерла. Ну, ещё благодатный огонь мою одежду воспламенил и целые сутки не гас. Ну, ещё кое-что было. А недавно школьный друг, как живой, нарисовался рядом с Голгофой, а потом исчез… Да, русский бы уже давно монахом заделался, а нас, иудеев, тяжело пронять. Вот и тебя до конца не проняло, хотя ты вчера собственноручно чертягу пришил и с воскрешённым тусуешься. Так или нет?
