Лев Аскеров - Месть невидимки
— Запомните, господа, за всеми переворотами, мятежами и политическими убийствами кто-то да стоит. Как правило, это спецслужбы или кучка заинтересованных лиц при поддержке тех же самых спецслужб, — со знанием дела поучал профессионал Ферти.
— Может быть, — с сомнением в голосе протянул Маккормак.
— Так оно и есть! — настаивал Том. — Равно как за покушениями и громкими заказными убийствами.
— Ну тут вы перебрали, дорогой Том, — категорически отмел Караев.
— Перебрал?! — не без ехидства переспросил Ферти.
— Безусловно. И давайте без ядовитостей.
— Что ж, Майкл, спорить не стану, — не унимался Ферти. — В пользу моего утверждения нам далеко идти не придется. Докажу не сходя с места. Аргумент — обезоруживающий! — предупреждает Том и, потянувшись к диктофону, бьет по кнопке «воспроизведение».
Голос (раздумчиво): Хорошо бы… Хорошо бы…
Худиев (участливо): Вы чем-то расстроены?
Голос: Вы прочли стенограмму выступлений сегодняшнего заседания Милли Меджлиса?
Худиев: К сожалению…
Голос (нервно): Что, вам снова их не доставляют?
Худиев: Доставляют. Но сегодня припоздали…
Голос: Непорядок… Ну да ладно… Там, как всегда, много пустой болтовни. Однако есть такое, что испортило настроение Деду…
Худиев (подхалимски): И вам.
Голос (после паузы, раздраженно): И мне… Снова этот хам — академик, Герой Советского Союза, мать его!.. Опять орал о коррупции. На этот раз в министерстве обороны, в армии… Тряс перед всеми бумагами. Вот, мол, факты… Солдаты умирают от дистрофии, заболевают чахоткой. Их кормят консервами, предназначенными для собак и кошек… Высший командный состав во главе с министром занят не боевой подготовкой, а личным обогащением. Проворачивают многомиллионные финансовые махинации…
Военкоматы наглым образом, за приличную мзду, сами предлагают родителям освободить их детей от воинской повинности. Родителям это выгодно. Им в таком случае не приходится за свои деньги кормить, обувать и одевать своих сыновей…
Командиры частей, рот и взводов, вплоть до сержантского состава, погрязли в поборах. Десятки и десятки воинов за деньги, отданные их родителями командирам, проходят службу не в расположении своих подразделений, а у себя дома…
В общем, факты — один грязней другого.
Худиев (возмущенно): Откуда он их берет?!.. Месяц назад разоблачал Министерство здравоохранения… Говорил о безобразиях в роддомах и о том, что все клиники обязаны ежемесячно приносить министру лично им установленную сумму — за операции, лечение и так далее, одним словом, за обслуживание больных.
Голос: Вот-вот! Черт бы подрал и его, этого демагога, и доброхотов, поставляющих ему эти так называемые факты.
Худиев (понизив голос): Многие факты, по нашим оперативным сведениям, находят некоторое подтверждение.
Голос (гневно): Да! Находят! Но не орать же на весь мир. Не срать же на голову Деда и страны!
Худиев (вкрадчиво): Этого, конечно, делать нельзя. Мои ребята пытались говорить с ним, так он их послал на три буквы и пинками вытолкал из своего кабинета…
Голос: Плохо говорили.
Худиев: Будь кто другой — мы показали бы ему, где раки зимуют… Но он Герой Советского Союза, академик, депутат…
Голос: Плевать! Советского Союза уже нет… (пауза)
Голос: Хозяин, прослушав видеозапись заседания Милли Меджлиса, сказал: «Неужели нет человека, кто заткнул бы ему рот?…»
Худиев: Кому сказал?
Голос: Как, по-твоему? (пауза)
Голос: Не прикидывайся тупицей, полковник!.. Нам с тобой!
Худиев: Тут я не вижу прямого приказа.
Голос: Хозяин не приказывает. Он дает понять. Приказываю я. (пауза)
Голос (с угрозой): Опять непонятно, полковник?
Худиев: Как прикажете.
Голос: Затем я к тебе и заглянул… (стулья отодвигаются) Продумаешь — доложишь!
Худиев: Есть!
Ферти, первым прослушавший эту запись, внимательно наблюдал за реакцией Караева. Он был в курсе того, что семья Караевых относилась к академику как к родному человеку. Покойную Инну Борисовну академик опекал как мог. А он мог многое. Всегда помогал и ей, и Майклу…
Это убийство состоялось. Оно потрясло Баку. Академик, Герой Советского Союза, прошедший всю войну на передовой, командуя ротой штрафников, был убит на 75-м году жизни, в подъезде своего дома. Убийца цинично намекнул, за что кончает этого гордого, ни перед кем не преклонявшего головы, человека.
…Он выстрелил ему в рот.
— Зверье! Как у них поднялась рука? — простонал Караев. — Мы с Инной думали, что его убил какой-нибудь помешанный наркоман.
— Все делается с их ведома и их руками, — Ферти попытался было вернуться к начатой им теме разговора, но его отвлек телефонный звонок.
Подняв трубку, Том, глядя перед собой, односложно отвечал:
— Да… Да?… Да!.. Обязательно будем… Не спускай с них глаз.
— Наши друзья-прапорщики, — бросив трубку, сообщил он, — пируют в ресторане «Храм огнепоклонников»… Другого удобного момента у нас может не быть…
— Точно. Вряд ли еще представится такое, — согласился Караев.
— А где это? — полюбопытствовал Маккормак.
— Я знаю. В Сураханах… В двадцати минутах отсюда, — объяснил Караев.
Ферти посмотрел на друзей.
— Ну, что, поехали?
— Поехали, Том. И немедля, — Караев решительно поднялся из-за стола.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Месть
Прапорщики вышли из ресторана далеко за полночь. Порядком нагруженные алкоголем, они, преждечем сесть в машину, еще долго обнимались между собой, клялись в дружбе и любви друг к другу.
— Ребята, видимо, голубые, — предположил Маккормак.
— Нет, здесь среди мужчин принято так выражать свои чувства. Это как свидетельство искренности их отношений…
— Да-да, — поддержал Том. — Поцелуи и объятия — знак высшей степени искренности…
Наконец, «волга» пьяных прапорщиков, заурчав, рванулась вперед.
— Слава Богу! — облегченно вздохнул Ферти, трогаясь с места.
Какое-то время, почти до самой автострады, Ферти держался от них поодаль. Он нагнал их именно там, у светофора. «Волга» немного притормозила, но, несмотря на красный свет, останавливаться не стала. Вырулила на магистраль, повернула налево и помчалась в сторону города.
— Упустим, — забеспокоился Караев.
— Ни за что! — с уверенностью обнадежил Том, последовав примеру пьяной троицы.
«Волга» шла под сто, хотя знак, стоявший на этом отрезке пути, требовал ограничения скорости до шестидесяти километров в час. Кроме того, машина чекистов виляла, мешая обгону.
— Нарочно это делают, — заметил Маккормак.
— Тем лучше! — охваченный гоночным зудом, буркнул Ферти.
Чтобы он, водитель высокого класса, да уступил каким-то пьяным прапорщикам? И не простым прапорщикам, а своим зарубежным коллегам… Да ни за что!
Изловчившись, Том стал обходить «волгу» с правой стороны. Чуть ли не впритирку. Он делал все, чтобы сидевшие в ней чекисты обратили на него внимание. И он добился своего. Из открытых окон «волги» на них уставились три пары освирепевших глаз…
Том только этого и ждал. Вытянув из окна руку с выставленным средним пальцем, он четко и громко произнес:
— Козлы!
Такого откровенного оскорбления не перенес бы ни один человек в мире. А тут — всегда уверенный в своей безнаказанности пьяный чекист.
Ферти надавил на акселератор. И сразу вырвался вперед.
— Теперь, ребята, держитесь, — предупредил он, приходя в раж от начавшейся погони.
Караев посмотрел на спидометр. Стрелка трепетала у цифры 110… «Надо быть готовым», — сказал он себе, пристраивая прибор к заднему стеклу машины… «Волга» не отставала. Она шла в трех-четырех метрах от них.
— Не можешь подбавить газу? — спросил Маккормак, помогая Майклу с аппаратом.
— Я — могу, да «волга» не выдержит.
— И не вздумай! Дистанция — то что надо! — по-деловому отрезал Караев.
Промелькнул круг Комсомольского разъезда. Две разъяренные машины одна за другой понеслись к Сабунчинскому мосту.
— Мы на финишной прямой, — дрожащим голосом объявил Караев.
Сначала Ферти, а вслед за ним прапорщики влетели на мост.
— Пора! — сорвалось с губ Маккормака.
Из розетки-антенны, направленной на «волгу», выблеснула пронзительно-яркая искра света. Это было меньше, чем мгновение…
И на их глазах догонявшая их «волга» вдруг вильнула влево, на противоположную сторону моста, невероятнейшим образом накренившись, проскочила высокий тротуар и, протаранив железные перила моста, рухнула вниз…
