Лев Аскеров - Месть невидимки
Обзор книги Лев Аскеров - Месть невидимки
Лев Аскеров
Месть невидимки
ПОКУШЕНИЕ
(пролог)
Его привела в чувство падающая сверху вода. Ледяная, тяжелая. Вспухший язык и порванные десна от затекающих в рот струй нестерпимо жжет. Словно кто, затолкав ему в рот вонючий пук сухой морской травы, поливает ее расплавленным свинцом.
Он видит жгучее серебро кипящей жидкости. Она льется из раскаленного ковша. Красного, как облитый кровью белок бычьего глаза…
Ему больно…
Потом его подтаскивают к обутым в лаковые штиблеты копытам лошади. Одним концом веревки крепко стягивают лодыжки, другим — приторачивают к седлу… И стерва лошадь, сорвавшись с места, поволокла его по бездорожью. И бугры и булыжники стали толочь его, как крупу в ступе… Одуряющая тошнота, вывернув наизнанку желудок, вытряхнула из него все, что было, наружу…
…Караев смотрит на себя со стороны. Тело выгибается. Судорожно вздрагивает. И он совсем не похож на себя…
«Так это не я… Это не со мной, — с равнодушной отстраненностью думает он. — Не со мной… Я просто рядом… Наблюдаю…».
Но этот бездонный ковш, эта свинцовая вода — она же жжет, черт возьми!
Пряча лицо, Караев поворачивается на бок и сдавленно вскрикивает. Скорее, не вскрикивает, а протяжно, с булькающим хрипом взвывает…
Он тянет руку к губам. На них кровь.
«Сломаны ребра… Надломленные кости вспороли плевру, — по профессиональной привычке диагностирует Караев. — Эта розового цвета кровь — верный признак…».
— На рентген!.. Готовьте к операции!.. — приказывает он, шаря руками вокруг в поисках своего халата.
Где-то на донышке сознания Караев понимает: речь идёт о нем самом. Но порядком замутившийся рассудок никак не может увязать его с реальностью.
— Помогите ему подняться! — услышал он над собой чей-то повелительный голос.
Хотя почему «чей-то»? Он ему был хорошо знаком. Сотню раз он слышал его по телевизору и однажды вживую, на съезде медработников. Он принадлежал — Ему. Тому, к кому Караев шел. И, собравшись с силами, он, как ему показалось, резво вскочил на ноги. На самом же деле, не будь могучих рук обступивших его молодых парней, он, наверное, так и остался бы корчиться у чьих-то начищенных до блеска туфлей.
Едва держась на ногах, Караев стоял перед человеком, приказавшим поднять его.
«Что это со мной? — спрашивал он себя. — Все как в дыму…»
Наконец, дым рассеялся, и он увидел перед собой Президента. Да, это был Он сам. И Караеву опять показалось, что он все вспомнил. Он было всплеснул руками, но те же самые парни перехватили их и заломили за спину.
Внимательно всмотревшись в намокшую от воды, блевотины и крови тщедушную фигурку стоявшего перед ним человека, Президент негромко, но резко бросил:
— Оставьте его!
Караеву, однако, удобней было стоять именно так, когда его поддерживали.
«Президент выразил мне свое благоволение», — подумал он и, по-дебильному улыбаясь, прошамкал:
— Хошпошин Пшешишент, я шел к фам.
— Что-что?!
Караев повторил.
Он очень старался, а потому закашлялся. Кашель отозвался в груди невыносимо режущей болью. Скукожившись, он осторожно что-то выплюнул на ладонь.
«Зубы», — сказал он себе и бережно опустил их в карман.
— Ничего не пойму, — брезгливо морщась, произнес Президент.
На помощь пришел один из парней, что цепко следил за каждым жестом Караева:
— Он говорит: «Господин Президент, я шел к вам».
— Ты шел ко мне? — переспросил Президент, с гадливостью глядя на рвотную слизь, свисавшую с лацкана мокрого пиджака стоявшего перед ним человека. Тот закивал.
— Интересно, — протянул Президент. — И в подарочек принес с собой адскую машину…
Караев повернул голову в сторону, куда указывала брошеная Президентом пятерня. Подернутые мутной наледью, его глаза, наверное, с минуту блуждали по столу, на котором лежал ворох лома со смятыми платами, покореженными электронными деталями, разбитым таймером… И вдруг его глаза на какой-то миг сверкнули пронзительной осмысленностью.
— Мой аппарат! — довольно отчетливо вскричал он и ринулся к столу.
Резкий удар в солнечное сплетение снова вышиб из него сознание. Однако упасть ему не дали. На полусогнутых ногах и с упавшей на грудь головой покуситель повис в железных руках двух молодцов.
Потом он снова пришел в себя. И снова, странно улыбаясь, посмотрел на Президента. Тот отчитывал свою охрану:
— В высшей степени ротозейство! Как вы могли допустить такое?! Подумайте только: террорист не просто проник в президентский аппарат, он беспрепятственно вошел в мой кабинет! И никто его не видел! Курам на смех! Вы обязаны были перехватить его еще у дверей…
— Его не было там. Там вообще никого не было, кроме вашего референта-докладчика. Я стоял у лифта и в открытую дверь видел всю приемную, — сказал один из телохранителей.
— А я, — подхватил докладчик, — по вашему поручению говорил по телефону. Приемная в это время действительно была пуста. Правда, был момент, когда двери в ваш кабинет открылись и закрылись. Я подумал, что кто-то из охраны, с кем вы вошли к себе, выглянул посмотреть, нет ли кого.
— Хватит лгать! — рявкнул Президент. — Не с неба же он свалился ко мне… С вами мы еще уточним… Сейчас я о другом: какая необходимость была избивать его до такого состояния? Ни оружия, ни гранаты вы при нем не обнаружили. Даже это, что вы принесли из его машины, мало чем похоже на взрывное устройство.
— Он оказал сопротивление, — вступился за подчиненных начальник охраны.
— Молчать! — резко осадил Президент. — Хочешь сказать — этот сморчок полез на вас с кулаками? Не поверю!
Виновато потупившись, начальник охраны умолк.
— Ну, хорошо, — уже мягче продолжал Президент, — свалили, дали пару тумаков, заломили руки, обыскали… Но зачем так зверски бить ногами?.. С ним теперь невозможно говорить. Вообще от него мы ничего вразумительного не услышим дней десять…
— Мы его ногами не били, — опрометчиво вставил один из телохранителей.
Президент осекся. Смерив говорившего с ног до головы тяжелым взглядом, он медленно направился к нему.
— Мальчик, — тихо произнес Президент, — посмотри на свои туфли.
Телохранитель послушно стал разглядывать их.
— Что ты видишь на них?
— Кровь… — пролепетал тот.
— Когда я на шум вышел из комнаты отдыха, ты, мой мальчик, носком этого туфля, дважды при мне, с размаха ударил этого беспомощного человечка по затылку…
После непродолжительной паузы, не повышая голоса и обращаясь сразу ко всем, Президент веско спросил:
— Я предупреждал вас, что больше всего на свете не люблю вранья?
— Предупреждали, господин Президент, — ответил за всех начальник охраны.
— Я не от тебя хочу это услышать.
— Предупреждали, — пролепетал напуганный телохранитель.
Президент тяжелой поступью вернулся к столу и, оттуда глядя на начальника охраны, произнес:
— Посмотрите, годится ли этот молодой человек к продолжению работы в вашей команде.
— Есть, господин Президент!
— Забирайте этого горе-киллера в зал совещаний. Пусть посидит там, пока за ним не явятся из МНБ… Теперь — с глаз долой!
…Охрана удалилась в мгновение ока. В кабинете остался один референт. Вжав голову в плечи, он ждал, что сейчас прозвучит неумолимое: «за ротозейство и т. д. — вы уволены». Однако, непонятно чему усмехнувшись, Президент по-доброму скомандовал:
— Марш на место, сукин сын! — и, перехватив убегавшего докладчика почти у самых дверей, добавил:
— Там дожидается министр национальной безопасности. Пригласи его. А минут через десять запустишь пресс-секретаря.
Несколько робких непродолжительных звонков в дверь отвлекли Инну от духовки. «Странно, кто бы это мог быть?» — вытирая о передник руки, гадала она. Как звонит в дверь муж — она знала. Даже по звонку могла определить — в каком настроении он пришел.
Смотреть в дверной глазок не имело никакого смысла: на лестничной площадке темно. Перегорела лампочка.
— Кто там?
— Инна ханум, это я, — услышала она голос знакомой ей женщины, что разносит по квартирам жировки.
— Ну и ну! Опять эти чёртовы квитанции, — проворчала она и, взявшись за рукоять двери, дважды щёлкнула ключом…
А дальше произошло — как в кино. Невероятная силища выкинула её вместе с дверью наружу, в цепкие руки людей, чьи скользкие, как мокрицы, пальцы с бесцеремонным бесстыдством ощупали её с ног до головы, а затем с той же силой зашвырнули обратно в квартиру. Она слышала, как её лицо хрястнуло об стену, и слышала глухой стук своего тела, упавшего на пол. Именно слышала, а не чувствовала. Наверное, сгоряча. И сознания, кажется, не теряла. Может, на какой-то миг. Она тотчас же вскочила на ноги, но те же самые лапища понесли ее в комнату и швырнули в кресло.
