Павел Виноградов - Странные существа (сборник)
Не знаю, что тот увидел в моих глазах. Но рука его дрогнула, и клинок лишь разрезал рукав моего халата. Я вскочил и попытался выхватить меч, но он застрял в ножнах. Придворные, по моему же приказу, были безоружны. Они все разбежались, дети вонючей черепахи!
А Цзин Кэ гонял меня по всему залу. Теперь я понимаю, что он уже не собирался убивать меня, но он хотел показать свою власть надо мной. А я всё никак не мог обнажить меч. То была воля Небес – надо мной и над Цзинем. Он понял, что Небо противится моей смерти, но показывал, что сейчас моя жизнь в его руках. Мне было очень страшно.
Но вот рука Небес отпустила нас, я смог выхватить меч и тут же пронзил цыкэ. Раз за разом погружал я лезвие в его плоть, а он всё не умирал и глядел на меня, ухмыляясь. Наконец, видимо, он решил мне помочь – пальцами вытащил язык и резко сжал челюсти. Я услышал жуткий хруст, язык окончательно вывалился изо рта и нелепо повис, омываемый потоком крови. Кровь хлестала и из его носа. Но он не издал ни звука, и, плавая в собственной крови, глядел мне в глаза. В его взгляде была всё та же усмешка. Тогда я понял, что мы связаны с ним навеки.
Я велел найти и казнить всю его семью, но не успел – одна женщина с маленьким мальчиком скрылась. Когда сын Цзин Кэ вырос, мать в подробностях рассказала ему всю эту историю. С тех пор всегда в Поднебесной рождался мальчик по фамилии Цзин, который, когда взрослел, узнавал, что он прямой потомок Цзин Кэ.
А я после покушения начал строительство своей гробницы, потому что познал волю Небес. Я один. И, может быть, ещё Цзин Кэ перед смертью. Я умру, но буду жить, пока стоит Чжун-го. Я буду невидимо хранить его, и когда-нибудь в своём нетленном теле выйду на солнечный свет. И тогда весь мир станет Чжун-го, все его варварские окраины, даже те, о которых мы сейчас и не ведаем. И вновь все народы соберутся под моей рукой и провозгласят меня Цинь Шихуанди, Первым и Последним Императором.
* * *Евгений так и не стал синологом. Случилось так, что он занялся политикой и спустя много лет после того разговора в сквере был близок к тому, чтобы стать первым лицом страны. А Лун к этому времени был начальником археологической экспедиции, изучающей гробницу Цинь Шихуана в Сиане.
За эти годы он много думал и пережил несколько видений, в одном из которых к нему явился сам учитель Кун. Теперь Лун окончательно убедился в своём предназначении: он должен сделать то, чего не сделал двадцать два века назад его предок. Тогда на то была воля Небес. И сейчас их воля на то, чтобы он, Цзин Лун, последний в роде – у него не было сына – проник в гробницу Первого Императора, который в состоянии не жизни, но и не смерти сидит на золотом троне в яшмовых одеждах в бронзовом саркофаге, заложенном драгоценным мечом, посередине ртутной реки. А вокруг него – рельефная карта Чжун-го его времени, с городами, деревнями, лесами, горами, реками и озёрами из ртути. И везде – глиняные фигурки людей и животных. А на своде гробницы – звёздное небо, созданное из драгоценных камней.
Лун знал, что Император до сих пор хранит Поднебесную. Это был его долг. А долг Луна, потомка Цзин Кэ, предотвратить появление Императора из гробницы в человеческом теле. Он не знал, что станет после этого с ним, Чжун-го и всем миром, но был обязан это сделать. Это было его дао, путь, на который его направили, по воле Небес, предки.
Тайно, в обход секретных предписаний правительства, он приказал пробить на вершине холма, в самой чаще деревьев, специально высаженных здесь, чтобы затруднить проход любопытных, глубокий шурф, доходящий до кирпичной кладки гробницы. Лун знал, что скоро это станет известно надзирающим за ним спецслужбам, поэтому торопился и прокрался к шурфу в первую же безлунную ночь.
Он знал, с чем может столкнуться внутри: арбалетные стрелы, выпущенные из темноты хитроумными механизмами, проваливающиеся участки пола, ядовитые шипы и другие ловушки, поэтому экипировался, как мог. На нём был байкерский костюм из толстенной кожи, налокотники, наколенники и кевларовый бронежилет, на голове – шахтёрская каска, на ногах – прочные берцы. Защита, конечно, не очень хорошая, но он полагался на удачу и волю Небес. В рюкзаке лежали нужные инструменты и мощный фонарь, а из оружия у него был лишь закрепленный на плече хромированный бронзовый кинжал – точная копия кинжалов эпохи Воюющих царств, таким, по всей видимости, Цзин Кэ пытался умертвить императора. Только Лун не отравил клинок – у него были основания думать, что нынешнее тело Цинь Шихуана нейтрально к любому яду.
Добравшись до шурфа и убедившись, что за ним никто не следит, он привязал к ближайшему крепкому стволу конец бухты длинной прочной верёвки с узлами, скинул её в тёмный провал, откуда исходил запах могильной сырости, и, препоручив себя Великому Небу, начал спуск.
* * *Гробница была почти достроена, когда рука Небес коснулась меня. Во время одной из своих поездок я умер прямо в повозке. Но я не умер. Я не двигался и не дышал, глаза мои были закрыты, но я видел и слышал всё, что происходит вокруг меня. И даже в отдалении – по всему моему огромному царству – поскольку дух мой получил возможность покидать тело.
Мои ближние министры, давно мечтающие умертвить меня – и я знал это – тем не менее, растерялись: ведь тело моё не разлагалось. Прямо в повозке они обложили меня тухлой рыбой, и отдавали приказы от моего имени, словно я был жив. Но запах выдавал страже «правду», и вскоре они вынуждены были объявить о моей смерти. Я не мог улыбаться, но внутренне хохотал над ними. Черепашьи катышки! Наперекор моей воле они посадили на трон моего глупого младшего сына, который поспешил облачить меня в яшмовые доспехи и усадить на золотой трон в саркофаге, замуровав заодно со мной всех мастеров, создававших гробницу. Это были верные люди – все они покончили с собой, не тронув ничего в моём маленьком подземном царстве. А мой младший отпрыск умертвил всех моих наложниц, а заодно и старшего брата, и всех прочих родственников, которые могли покуситься на его власть, и захоронил рядом с моим курганом.
Конечно, власть он не удержал, пошли восстания и смуты, ряды моих глиняных солдат вокруг кургана были разбиты, повалены и лишены оружия. Но в мой дом негодяи войти не посмели. И правильно сделали – я убил бы их всех. Я отправил свой дух к основателю новой династии и наставил его. На какое-то время в Поднебесной настал покой, но очень скоро – по моим меркам – вновь начался распад, пошли вторжения варваров. Я пытался противостоять им, но моя армия была покалечена, и варвары то и дело глумились над моей страной. Но всегда Чжун-го возрождалось, когда новая династия получала мандат Небес. А дух мой всегда являлся к её основателю, приказывая сохранять достигнутое мною. И даже когда ханьцы впали в безумие и вообще упразднили императорский дом, дух мой говорил с главным бунтовщиком по фамилии Мао, и он слушал меня. Чжун-го в своей сути осталось неизменно.
Но я неспокоен: как в светлом ян содержится частица тёмного инь, так в моём торжестве всегда есть тревога – Цзин Кэ. Его предсмертная улыбка всё время стоит перед моими закрытыми глазами. Я знаю, что его род не прервался и он повторяется в каждом из своих старших потомков. И он должен убить меня. Наше дао должно пересечься, когда я покину свой саркофаг чтобы стать императором всего мира. И тогда будет явлена конечная воля Небес.
Последний из этого злодейского рода подобрался слишком близко ко мне и идёт сюда. Ну что же, мы встретимся.
* * *Когда последние удары титанового клюва ледоруба обрушили древние кирпичи, открыв лаз, из гробницы хлынул сноп света. Лун был ошеломлён – он приготовился к кромешной тьме. Но он не колеблясь столкнул остаток верёвки вниз и заскользил по ней. Худощавое тело пожилого мужчины, с детства занимавшегося ушу, легко справлялось с задачей. Через пару минут он уже стоял внизу.
С разных сторон послышалось звяканье и жужжание, и в кевлар бронежилета ткнулось несколько болтов. Ни один не причинил Луну повреждений – видимо, за прошедшие века механизм арбалетов ослаб. Некоторые, судя по бессильным щелчкам, вообще не сработали. Археолог предвидел это. Но – свет!
Он заливал огромное помещение, и от него всё блистало и искрилось: на тёмном нефритовом своде мерцали драгоценные камни, светлым серебром светились ртутные реки, которые, действительно, медленно катились, очевидно, под воздействием искусственного рельефа. И лишь стоящий в озерце ртути огромный бронзовый саркофаг время покрыло густой зелёной патиной.
Нет, это были не светильники на рыбьем жире, как через сто лет после погребения писал летописец. Это был… обычный электрический свет. Но очень сильный – словно десятки мощных прожекторов прятались где-то в нишах.
После первых мгновений изумления Лун пожал плечами – приобретённая в России привычка. Если древние шумеры и, кажется, даже египтяне знали электричество, чем хуже его народ хань? Правда, откуда у них были столь грандиозные источники энергии, Лун понять не мог. Но не это его сейчас занимало – профессиональный археолог, почтенный профессор отступил перед цыкэ, древним безжалостным убийцей.
