Ксения Таргулян - Корабль уродов
Наверно, у меня странно светились глаза, по мере того как я осознавал это, и Мморок решил заранее пресечь всякую попытку самодеятельности. И теперь получалось… я стою на пороге бескрайних возможностей, до которых только руку протянуть — но я не двинусь с места и позволю тупо казнить себя, да еще и разрушу всё, чего сам добивался, потому что иначе — ну понятно. Просто если я хоть на секунду допускаю то, что «иначе» — то мне сводит душу.
И вот, передо мной бездна шириной полметра, за которой стена с красной кнопкой, и я рухну вниз, не нажав ее. И от этого сводит тоже…
Я вернулся к реальности, и обнаружил, что Мморок как раз выходит из комнаты. Я позвал его. Его лицо выражало отвратительное умиротворение.
— Могу я поговорить с Яковом?
Он задумался на пару секунд.
— Хорошо. Могу даже дать тебе какое-нибудь оружие для «разговора».
Когда он ушел, меня снова едва не вырвало. Во рту сидело солоновато-потное послевкусие чипсов, и меня мутило от всего происходящего, но кое-как желудку удалось сохранить в себе содержимое, чтобы то дало мне хоть какую-то энергию.
Якобса привели минут через пятнадцать, и, кажется, он выглядел значительно лучше меня. Но он был в наручниках, и вместе с ним мне вручили скучный охотничий нож. И оставили нас вдвоем в запертой комнате.
Я заглянул ему в глаза и увидел там, наверное, грусть.
Положил нож на стол, рядом с ним — дурацкий красный мобильник, сел на кровать и закрыл глаза. Мне стало легче, оттого что он был здесь — мне было легче уже оттого, что он в принципе всё еще был — был жив. Но и просто не быть сейчас одному в этой комнате оказалось ужасно приятно.
— А откуда у тебя мой телефон? — спросил он через несколько минут. Я открыл глаза и увидел, что он сидит на столе, болтает ногами и, опустив голову, рассматривает нож и мобильник.
Я оставил без внимания вопрос и просто стал пересказывать всё то, что только что услышал от Мморока. Якобс в отличие от меня не потерял чувства юмора и, в общем-то, отлично отжигал — и я впервые за четыре дня смеялся.
Потом нам принесли ужин и по моей просьбе сняли с Якобса наручники и — уже без моей просьбы — забрали у нас нож. Мы посмеялись над тем, что столовые ножи у нас всё равно есть.
Когда захотелось спать, я понял, что Мморок сейчас тоже потешается: ведь провожать Якобса в его камеру никто не собирался, а кровать тут была одна, причем довольно узкая.
У нас постепенно иссякал заряд, и сквозь шутки просвечивалась тоска. Мы пожалели, что нет травки или алкоголя, пожалели, что нельзя заказать доставку, попробовали включить телефоны — оба засветили экранами, но Якобсов умер на месте, а мой заплакал о своем энергетическом голоде. Поймал сеть и забулькал сообщениями от оператора о пропущенных вызовах.
Я сосредоточился. Несколько от Артура, несколько от Вренны, и десятки — с одного и того же незнакомого номера. Интригует. Мы переглянулись.
— Я заколюсь вилкой, если он, — я тряхнул телефоном, — сядет раньше, чем я дозвонюсь.
— А я, — Якобс тоже показал на мой телефон, — отомщу за тебя и утоплю его в унитазе.
Я кивнул — и нажал на вызов.
Гудок… гудок… гудок…
— Джек? — знакомый мужской голос.
— Да. Кто это? Телефон садится — что вы хотели сказать? — выпулил я.
— Э… Это Игорь. Я хотел сказать, чтобы ты и Вренна ни в коем случае не появлялись восьмого числа в Морской Короне, так как мы ее взорвем, вот.
Я завис. Нет, лучше сказать, я растворился в невротической бессмыслице.
— Эй, алло, ты здесь?
— Да, — я почувствовал, как по лицу расплывается дебильнейшая улыбка.
Видимо, что-то было подозрительное в моем голосе, потому что Игорь насторожился.
— Ты что, там?
— Да, — откликнулся я с тем же дебильным тоном и интонацией.
Я почти воочию увидел его нахмуренную озадаченную физиономию.
— Да не парься, — сказал я, — взрывай.
Игорь молчал. Я позвал его — не помогло. Посмотрел на экран телефона — и увидел, что телефона у меня больше нет, а есть бесполезный прямоугольный камушек.
Якобс рядом со мной громко сглотнул.
— Слышал?
— Ага.
— Знаешь… — пробормотал он через минуту. — Они ведь всё равно меня в итоге бы убили, так что…
Я кивнул.
— Интересно, во сколько они взорвут, — заметил я еще через пару минут.
Весь сон прошел. Я сидел на кровати, прислонившись лопатками к холодной стене, и чувствовал, как по лицу расползается нездоровая усмешка. Всё идеально. Если Игорь не успел услышать, что я здесь, или если они не придадут этому значения — что вероятно — всё идеально. Они всё же послушали меня…
И, закрыв глаза, я с блаженством представил, как искажается самодовольная физиономия Мморока при первых отголосках надвигающегося взрыва.
Город-призрак | 13
Молочно-белые столбы снега застывали в воздухе почти неподвижные, и казалось, если обернешься, увидишь позади тянущийся вдаль фигурный тоннель в форме своего тела, оставленный тобой при движении. Но Вренна не оборачивалась.
— Это красивая легенда, Лени — с улыбкой рассказывала она, бредя рука об руку с Леоном по полуденному вторничному бульвару, тихому и безлюдному, ведь все давно на работе. — О том, откуда взялись кораблисты. Никто точно ничего не знает, а единственный документ — летопись того времени — описывает всё больно чудно́, чтобы этому верить. Но легенда правда красивая.
— Ну же, — с любопытством подгонял ее Леон, но Вренна не спешила переходить к сути дела, с кошачьим удовольствием погружаясь в воспоминания.
— Я читала ее в детстве. Какое-то переложение, наверно… Думаю, есть более взрослые варианты со всяким анализом, что бы это могло значить и какие физические явления могли быть так поняты нашими предками.
— Ну, в общем, — она смущенно улыбнулась, зная, что давно его заинтриговала. — Были там всякие соперничающие княжества, как водится в Средневековье. И случилось так, что одна их битва проходила на берегу моря. Правда, какого моря — непонятно, но Джек говорил, скорее всего, Балтийского. И вот, бьются они, бьются — и вдруг видят: странно засветился горизонт над морем, и оно будто начало подниматься. По типу цунами, но никаких волн к ним в итоге не пришло. Ну, они не очень много внимания на это обратили и вернулись к своей схватке. А тем временем край моря как бы изгибался, отслаивался от реальной воды и уходил куда-то вверх вопреки шарообразности Земли. Это снова привлекло их внимание, но опять ненадолго. Наконец, на этой отслоившейся плоскости начали появляться странные объекты, и они приближались. Сначала это были светящиеся точки, потом они стали напоминать небольших светлячков, стремящихся к береговой линии, а когда они сошли с «неба» туда, где море осталось нетронутым и нераздвоенным, продолжать битву стало просто невозможно — до того красивыми были эти штуки. Опустив оружие, воины завороженно любовались ими — то ли качающиеся на волнах цветы лотоса, то ли огромные белоснежные бабочки, зачем-то севшие на воду.
Когда они оказались в нескольких сотнях метров от берега, стало ясно, что это корабли — но совершенно неземной красоты, и это восхитило воинов еще больше, ведь многие из них были мореплавателями и знали толк в судостроении. Наконец, корабли причалили, и люди хотели было рассмотреть их вблизи, как вдруг, словно пух с одуванчика, сорвалась с мачт, палуб и парусов вся сверкающая белизна — разлетелась по воздуху и осыпалась на землю уродливыми тварями, потрясающими воображение. Они были столь же отвратительны вне корабля, сколь прекрасен был корабль вместе с ними.
Автор пишет, белизна и сверкание корабля объяснялись крыльями этим существ — тонкими, полупрозрачными и испещренными жилками — точь-в-точь как у насекомых, только в тысячи раз больше. Находясь на корабле, твари сидели везде где ни попадя и покрывали собой всю его поверхность, вот только видны были лишь их крылья. Блестящие белые жилки вспыхивали на солнце, и создавалось впечатление какого-то чудесного цветка или ангельского судна.
Собственно, сами корабли теперь тоже едва ли можно было так назвать. Это были какие-то бесформенные темные коряги, условно состоящие из днища и мачт, хотя мачты ветвились и бугрились, и возможно все это больше напоминало измученное болезнью дерево, вернее его бетонно-каменную копию. Впоследствии эти «корабли» легли в основу наших Замков, и сейчас эта структура, похожая на накипь или лишайник, то и дело проступает через кирпичи и облицовку, за которыми ее скрывают архитекторы…
А несчастные воины между тем пришли в ужас от внезапно объявившихся уродцев. Они-то размякли от такой красоты, а тут — внезапно! А дальше версии расходятся, — Вренна развела руками. — Одна говорит, что твари были не только уродливы, но и агрессивны. Они коварно набросились на людей, и те принялись отчаянно защищаться. По другой версии всё иначе. В ужасе и отвращении от одного вида этих существ средневековые воины сами кинулись на них с оружием, и это уже тварям пришлось отражать нежданные атаки. И чего, собственно, хотели они изначально — никто так никогда и не узнал.
