Валерия Вербинина - Поезд на Солнечный берег
Матильда не придала внимания его словам; Сутягин не существовал для нее.
– Так что будем делать? – спросила Ровена.
– Ничего, – сказала Матильда.
– Филипп такой странный, – заметила Ровена.
– Да, он странный, – подтвердила Матильда и чуть позже добавила: – Но за это я его и люблю.
А Сутягин отвернулся. И ничего не сказал.
* * *
Филипп летел на крыльях мечты.
Истребитель мчал его, делая головокружительные виражи. Бортовой компьютер управлял отлично и между делом рассказывал скабрезные истории, не переставая следить за дорогой. Особенно компьютер тащился от историй о Красной Шапочке, Сером Волке и его бабушке. То, чем они занимались, превосходило все мыслимое и немыслимое. Перо Перро побледнело бы, а вот Филипп мучительно краснел. Ему подумалось, что пора заняться воспитанием компьютера, но как за это взяться, он себе решительно не мог представить. Со своей стороны, компьютер даже не догадывался, в какое неловкое положение он ставит хозяина.
– Я тебя развлек? – развязно осведомился он, заваливая (в который раз) бабушку в кровать на пару с Шапочкой и Волком.
– Дальше некуда, – ответил Филипп с горечью.
На мгновение ему захотелось, чтобы пошел дождь, но он вспомнил, что едет к Аде, и воспрянул духом. Компьютер замолчал и стал пересказывать сводки погоды, военных действий против цветов–мутантов, курса бублика к сушке и сушки – к дырке от бублика. Филипп, не удержавшись, приказал своему собеседнику замолчать, и тот, извинившись, послушно онемел.
В девять часов ночи, когда солнце светит особенно ярко, Филипп подлетел к площади Бессмертия и замедлил ход. Не дожидаясь, когда истребитель приземлится, он вылетел из машины. Ноги его коснулись асфальта, и почти в то же мгновение он увидел Аду. На ней было платье из сплошных стразов, ослепительное, переливчатое, мерцающее, обшитое снизу стразовой же бахромой, и красота девушки сверкала в нем ярче драгоценных камней. Забывшись, Филипп смотрел на нее так, словно увидел впервые.
– Это ты? – спросил он, не веря своему счастью.
– Я.
– Здравствуй.
– Здравствуй…
Она была так хороша, что у Филиппа невольно сжалось сердце. Он изнемогал от нежности к ней, к ее прелестным, мягко улыбающимся губам, задумчивым глазам, маленьким мочкам ушей, приросшим к прозрачной коже; и, повинуясь непреодолимому желанию не только видеть, но и чувствовать ее рядом с собой, он взял ее за руку.
– Мне нравится, – заметил он, имея в виду ее платье.
Ада нравилась ему вся, но он не решался сказать ей об этом. Вообще, в ее присутствии Филипп немного терялся, и от этого на него нападала ужасная робость.
– Это твоя? – спросила Ада, подбородком указывая на машину.
– Да. – И Филипп гордо пустился в объяснение технических характеристик и достоинств этой модели; но, поймав себя на том, что говорит не то, что надо, умолк на полуслове.
– Куда поедем? – спросил он.
– Куда–нибудь. – Ада улыбнулась и потерлась щекой о его плечо. – Я хочу осмотреть мое царство.
– Царство моих даров?
– Да.
– Так куда сначала: на небо или на землю?
– Сюда, – сказала Ада, обвила своими руками шею юноши и поцеловала его. Филипп хотел что–то сказать, но она шутливо положила пальчик на его губы и повела его за собой. Компьютер обрадовался, что у него появились собеседники.
– Так вот, – начал он, – идет Красная Шап… – Однако, заметив Аду, он словно поперхнулся.
– Простите, – сказал он смущенно. – Всегда готов. Высший класс. Одни удобства, никаких неудобств. Я понятливый, а если Филипп и говорил что–то дурное про меня, так это он из ревности.
– Ты меня очень обяжешь, если займешься своим делом, – шепнул ему хозяин. – Взлет!
Двигатели бесшумно взревели – шумопоглотители работали на славу. Истребитель оторвался от земли и полетел, стрелой рассекая пространство.
– Как быстро мы едем, – сказала Ада.
– Ты довольна? – спросил Филипп. – Только это для меня и важно.
– Просьба задать направление, – встрял компьютер.
– Ты меня все еще любишь? – спросила Ада.
– Да. А ты бы хотела, чтобы я тебя разлюбил?
Ада ответила не сразу.
– Нет. Но иногда мне бывает страшно… за нас, – добавила она как бы с усилием.
– Мне тоже, – сказал Филипп серьезно. – Я боюсь, что однажды не увижу себя в твоих глазах.
– Ты видишь? – она обернула к нему свое ясное лицо.
– Да, – сказал Филипп. – У тебя удивительные глаза. В них ничего не искажается. Знаешь, иногда, когда другие люди смотрят на меня, я понимаю, что они думают обо мне. В их глазах я вижу чудовище, карикатуру, бледное подобие кого–то, смутно знакомого, но только не себя. Ты первая показала мне себя таким, какой я есть на самом деле.
Молодой человек говорил с жаром; когда он закончил, ему снова показалось, что он запутался и сказал что–то не то. Он вспомнил о Матильде – она и была тем другим, – о Лаэрте и его упреках, больно ранивших юношу. Но у любви нет другого оправдания, кроме нее самой; а Филипп любил так, как никогда не любил прежде. Лишь бы она была с ним – больше он не просил ни о чем.
– Расскажи мне о себе, – попросила Ада.
Филипп с увлечением заговорил о себе, о Лаэрте, о своем доме, о только что увиденном матче, о тысяче мелких и важных происшествий, заполнявших его жизнь до встречи с ней. Ада слушала, задумчиво улыбаясь. Компьютер невозмутимо вставлял свои замечания и поправки, чем страшно раздражал хозяина. Внезапно Филипп спохватился, что даже не дал Аде рассказать о себе.
– Ну, а ты? – спросил он. – Ведь я даже не знаю твоего имени, – добавил он, смеясь, чтобы скрыть свое смущение.
– Ты не знаешь, как меня зовут?
– Знаю, но…
– Перехватчики на горизонте, – заверещал компьютер. – Следуют за нами, не отрываясь. Принять меры?
Филипп пристегнулся и помог пристегнуться Аде. Она просунула свою руку под его и положила голову ему на плечо.
– Принимай.
Это было потрясающе. Их подбрасывало, вертело, кружило. Ада была в восторге и хлопала в ладоши от удовольствия, но Филипп боялся, что ее может укачать, и велел ехать потише. Они спустились и заскользили над самой землей, чтобы радар преследователей не смог засечь их.
– Интересно, кто это был, – сказал Филипп компьютеру, – ты не заметил?
Компьютер не заметил, в чем признался с поистине компьютерной честностью.
– Надо обратиться в базу данных и проверить по номерам.
– А! Так бы сразу и сказал! – обрадованно воскликнул компьютер.
Филипп оглянулся на Аду: ему показалось, что она побледнела после воздушной гонки.
– Новое распоряжение: спускаемся.
– Мягкой посадки, – хихикнул компьютер.
Сон двадцать пятый
Аэромобиль плавно приземлился. Филипп вышел из машины и помог выйти Аде.
– Что это? – удивленно спросила она.
Они находились в самом сердце огромного запущенного парка. Вокруг них громоздились подъемники, гигантские неподвижные колеса, какие–то непонятные механизмы. Дорожки заросли странными желто–бурыми побегами. Филиппу показалось, что он смутно узнает это место. Слева от них высилось обугленное дерево, за ветки которого зацепился желтый воздушный шар. Филипп опустил глаза.
– Это парк развлечений, – сказал он. – Мы в старом городе.
– И что же здесь было? – с любопытством спросила Ада.
– Люди, – нехотя сказал Филипп. – Они приходили сюда веселиться.
– Странно… Отчего же здесь так печально?
Филипп не ответил: он смотрел на траву, заполонившую все; она казалась такой мирной… Ада двинулась по дорожке; Филипп догнал ее и удержал.
– Осторожно, – сказал он. – Видишь? Это трава, она опасна.
Ада поглядела на спутника немного испуганно, и он обрадовался, что сможет защитить ее и развеять ее страх. Он привлек ее к себе и обнял.
– Филипп, я должна тебе сказать… – начала Ада.
– Скажи: я…
Ада повернула голову и посмотрела ему в глаза. Белое солнце зияло в небе, как дыра.
– …люблю тебя, Филипп, – докончила она.
Дружный вопль раздался позади них. Ада вздрогнула и отпрянула. Над дорожкой в истребителе висели Гаргулья, Лиходей и Сильвер Прюс.
– Это не он! – крикнул Ромул. – Это Филипп!
– Привет! – заорал Сильвер, соскакивая на землю. – Вот так встреча!
Филипп любил своих друзей, но сейчас он предпочел бы, чтобы они были его врагами. С врагами можно сделать многое: засунуть в мясорубку, четвертовать, застрелить из дырокола, сбросить на них сверху рояль и так далее. С друзьями вы обязаны улыбаться, сердечно раскланиваться и пожимать им руки. Враги, если это хорошие, дисциплинированные враги, то есть умело и со вкусом подобранные, уважают вас. Друзья, какие бы они ни были, не уважают вас никогда. Вы принадлежите им по праву дружбы, и, любя вас, они насмехаются над вами, используют вас и распространяют за вашей спиной гнуснейшие сплетни под видом их опровержения. Мысленно Филипп послал своих друзей к черту, пожелав им предварительно всяческих напастей, но только мысленно, ибо вслух он этого сделать никак не мог.
