Анастасия Эльберг - Бессонница. След
— Я наслышана о роде твоих занятий. — Она пролистала еще пару страниц. — Смотрю, у вас с ним все серьезно?
Я замялась.
— Ну… я бы так не сказала, принимая во внимание… его настоящую работу. И еще ряд вещей.
Длинный, очень длинный ряд. Конечно, все в этом городе уверены, что я не в себе, но таких приключений на мою долю еще не выпадало.
— Понимаю. — Дана улыбнулась. — Ему нужна женщина, жить в одиночестве тяжело. По сути, он почти человек, а существа с его характером страдают, когда им не о ком заботиться. Как он в постели? Ничего, да?
— Да… вполне себе ничего.
— Ты, похоже, меня стесняешься? Не стоит. Со мной ты можешь быть откровенной. Дело даже не в том, что я читаю мысли — могу тебя уверить, что не делаю этого без надобности. Сама подумай: почему я должна причинять тебе вред? Уверена, мы сможем подружиться. У нас много общего. К примеру, отличный вкус, мы умеем подбирать украшения — я тоже люблю эксклюзив. Конечно, при условии, если это не серебро. На серебро у меня аллергия, потом все тело чешется пару дней, ужасное ощущение. И еще у нас похожие вкусы в плане мужчин. И мы обе не против женщин.
Я хотя бы не устраиваю истерик и не пью кровь, подумала я, открывая шкатулку с принадлежностями для шиться. Тем временем Дана протянула мне альбом.
— Мне нравится вот это. Думаю, мне пойдет глубокое декольте и завышенная талия, что думаешь?
— У тебя великолепная фигура, тебе пойдет любой фасон, — кивнула я и продемонстрировала сантиметровую ленту, которую держала в руке. — Теперь мне нужно тебя измерить.
Дана поднялась.
— Хорошо. Заодно проверю, не поправилась ли я. Есть смертные, у которых такая питательная кровь, что толстеешь буквально на глазах. А нам потом ох как сложно возвращать себе былую форму. Но что делать, если мой организм требует необычной еды?
— У всех есть странности. — Я посмотрела на нее. — Для того чтобы я сняла мерки, тебе нужно раздеться.
Пару секунд Дана внимательно изучала мое лицо. Я в очередной раз убедилась, что карателей можно отличить от обычных людей по глазам: в большинстве случаев они оставались абсолютно непроницаемыми. Вот и серо-стальной взгляд Даны сейчас был холодным, как арктические льды.
— Раздеться, — повторила она. — Хорошо.
— Только если это тебя не смутит.
— Главное — чтобы это не смутило тебя, девочка. Я уже давно забыла это чувство.
Дана отошла к стоявшему возле окна креслу, сняла туфли и принялась расстегивать пуговицы на блузке. Затем пришел черед короткой узкой юбки и чулок.
— Я не ношу нижнее белье, — пояснила она таким тоном, будто говорила с близкой подругой. — Не понимаю, зачем его придумали. Скука и морока.
Может, с тех пор, как я видела ее во сне, она и набрала несколько килограмм, но на ее фигуре это не сказалось. Тело стоявшей передо мной женщины являло собой идеал женской красоты, тот самый, который, несмотря на проходящую моду и вкусы, оставался неизменным. Если перед ней когда-то не устоял Винсент, то кто же тогда сможет перед ней устоять?
— Я готова. — Дана подняла руки и приняла позу модели скульптора. — Начнем сверху, да? С груди?
Я теребила в руках сантиметровую ленту, не решаясь к ней прикоснуться. Теперь до меня начал доходить смысл фразы «хотеть до смерти»: в данном случае она имела особый подтекст, и я не могла решить, нравится он мне или нет.
— Ну, что же ты медлишь? Может, я тебе помогу? — Дана осторожно взяла меня за запястья и приблизила мои руки к себе. Она впервые за все время нашего знакомства прикоснулась ко мне. Этот жест был неожиданным, но я и не подумала отстраниться. — Вот мы и познакомились поближе, Лорена. В тебе есть что-то особенное… но я не могу понять, что. И запах у тебя совсем не такой, какой обычно бывает у смертных. Неудивительно, что ты понравилась Винсенту — он любит все необычное. — Она наклонилась к моей шее. — Даже не знаю, как можно описать этот запах. Такой смутно знакомый… вот если бы ты позволила мне попробовать, я бы поняла, в чем тут дело…
Могу поклясться чем угодно, что еще секунда — и я бы ответила ей «попробуй». Но Дана снова выпрямилась и рассмеялась.
— Я шучу, дурочка.
Я до сих пор смотрела на нее, пытаясь понять, что произошло. Наваждение сняло как рукой — растаяло оно так же внезапно, как и появилось.
— Надеюсь, я не очень сильно тебя напугала. — Дана погладила меня по волосам — это был почти материнский жест, который заставил меня растеряться окончательно. — Снимай уже свои мерки. Меня ждут дела поважнее.
(2)
В темноте сад Магистра выглядит совсем не так, как днем. Сказать, что тут жутковато — все равно, что не сказать ничего. Лес, который в лучах предзакатного солнца казался относительно безобидным, теперь кажется угрожающим. Если кому-то придет в голову отчаянная идея прогуляться перед сном, то вряд ли он выйдет оттуда живым.
Я осматриваюсь. Несмотря на установленные кое-где газовые фонари, сад окутывает мгла; и только вдалеке, в некотором отдалении от дома, можно заметить свет. Оттуда же доносятся голоса и веселый смех. Я размышляю, стоит ли мне отправиться на поиски компании или же безопаснее будет остаться тут.
— Как ты думаешь, нам стоит подойти поближе?
Вопрос выводит меня из оцепенения. Я вздрагиваю от неожиданности, оборачиваюсь и вижу… Эдуарда. Наверное, у меня такое же потерянное лицо, как и у него. Во всяком случае, он точно не понимает, где оказался.
— Что ты тут делаешь? — спрашиваю я.
— Хороший вопрос. Не имею понятия. Но, надеюсь, меня никто не убьет и не съест.
— Все в порядке, мне ты можешь доверять, — улыбаюсь я. — Я не кусаюсь, не пью кровь и не лишаю сна.
Эдуард несколько секунд внимательно смотрит на меня.
— Ладно. То, что нам снится один и тот же сон, я уже понял. Что это за место?
— Это дом одного из магистров Ордена.
— Какого еще Ордена?
Я взяла его под руку.
— Похоже, мне нужно многое тебе рассказать. Пойдем, посмотрим, что там за веселье.
Веселую компанию мы обнаруживаем минут через сорок. За это время я успеваю рассказать Эдуарду о том, что такое Орден, объяснить, кто такие каратели и то, для чего в данный момент используется дом Магистра. Он, конечно же, понял все, но, судя по всему, от этих знаний легче ему не стало.
Компания оказывается небольшой — с десяток молодых мужчин и женщин, среди которых я вижу и Дану с Винсентом. Оба они одеты в черное (впрочем, как и все остальные), волосы Даны собраны в замысловатую прическу. Винсент что-то говорит одному из присутствующих, а окружающие так увлечены этим рассказом, что не замечают нас. Наконец, кто-то смотрит в нашу сторону и говорит:
— Посмотрите-ка! Похоже, Винсенту с Даной решили сделать подарок и вернуть традицию охоты за смертной дичью?
— Лучше бы мы сюда не приходили, — вполголоса говорит мне Эдуард.
Дана подходит к молодому человеку, обратившему на нас внимание, и с минуту они молча смотрят друг на друга. Она выше его головы на полторы, и по сравнению с ней он кажется маленьким и жалким, а под ее взглядом съеживается и становится еще меньше.
— Это наши смертные друзья, Рафаэль, и они поедут с нами.
Молодой человек склоняет голову в знак согласия, и расстановка сил в компании сразу становится ясна. Между тем, присутствующие оживляются.
— Интересно будет посмотреть на смертных на охоте, — говорит кто-то. — Ты дашь им отдельную лошадь, Дана?
— Давайте заключим пари: уверен, что они умрут от страха уже через десять минут, — подключается к разговору другой.
— Нет, умники. Я возьму мальчика, а Винсент — девочку. И хватит уже чесать языком. Амир, Таис, выводите лошадей.
Пара, с которой до этого общался Винсент — молодой человек, похожий на него если не как две капли воды, то точно по-родственному, и невысокая светловолосая девушка — уходят в направлении конюшни, и внимание Даны снова переключается на нас.
— Вы можете отказаться, — говорит она нам. — Для смертных это опасное приключение. Помимо всего прочего, наши лошади на порядок быстрее ваших.
— Мы не боимся, — отвечаю я за себя и за Эдуарда, прекрасно понимая, что он со мной не согласен.
— Вот и хорошо. Будет весело!
Лошади, которых приводят Амир и Таис, на вид ничем не отличаются от «наших», но все как на подбор — статные, ухоженные, с шелковистой гривой. Конюхи Магистра стараются вовсю, думаю я, глядя на то, как Винсент помогает Дане взобраться в седло. Она усаживается поудобнее, а потом подает Эдуарду руку:
