Сергей Попов - Небо цвета крови
«Дай бог, не зазря пришли… — мелькнуло в мыслях, — не хорошо домой пустыми возвращаться. Не то сейчас время, чтобы так приходить. Особенно, когда тебя ждут два голодных рта, ради кого ты и живешь, и дышишь, и ночей не спишь…»
И обратился к Дину:
— Сдается мне, что это не простая постройка, какой ты ее описывал… — скинул с плеча оружейный ремень, с винтовкой наперевес приблизился к забору — под ним еще гудела не до конца просохшая земля. Потом продолжил обрадованно: — Это какая-то фабрика, напарник!.. — прогулялся по окнам оптическим прицелом, прибавил кратность: за затуманенными стеклами нечетко просматривались очертания помещений. — Если повезет, схватим куш не хуже, чем в том супермаркете! Господи, хоть бы это и вправду было так…
Дин неслышно подошел, взял ружье в левую руку и, покрутив головой, придирчиво осматривая территорию предполагаемой фабрики, произнес:
— А чего гадать-то, Курт? Сейчас сходим и сами поглядим, что да как, верно?.. — и, повернувшись: — Давай решим лучше, как нам с забором быть: вход искать или так, ногами валить будем?
Оставив напарника без ответа, я разок-другой ударил по забору — тот недовольно скрипнул, угнулся вперед, щедро облил джинсы горячей глиной. И хоть ее запашок, к огромному облегчению, не пропускали фильтры, в данный момент казалось, что от меня отшатнулись бы даже закоренелые бродяги.
— Давай так попробуем, — предложил я, — вроде легко поддается, как ты и говорил.
— Да я ж его тогда просто пощупал, так сказать проверил на прочность. Гляжу — шатается весь, значит, вдвоем наверняка осилим. Вот и сказал. А во всю силу прикладываться не стал, Курт. Ночью-то шуметь как-то… сам понимаешь… — участливо вставил Дин и вдруг заявил, но как-то излишне серьезно, выстуженно: — Между нами говоря, я во-о-н в том доме-то консервы для дочки твоей откопал… — показал на стоящий по центру дом с присосавшейся к торцу, точно пиявка, лианой, — кто бы мог знать, что его «текучник» займет. Темно было совсем, где ж там разглядеть-то?..
Я с какой-то опаской прошелся глазами по отвратительной поросли, оккупирующей дом, задавливая в себе холодящий трепет, переспросил:
— «Текучник»? Что за напасть такая новая? Не слышал ничего о нем… — а сам подумал: «Надеюсь, не ядовитое какое-нибудь, а то и так уже не знаешь, от чего и где помрешь…»
Тот пожал плечами, ругнулся.
— Да и я, если честно, немного смогу рассказать, — ответил Дин, — в поселении пару раз просто слышал, как об этом паразите разговаривали — и все. Вот оттуда и знаю, что «текучник» кислотную среду обожает, лепится преимущественно к жилым сооружениям, а в сухую погоду или сильную засуху ищет по квартирам невысохшие лужи, пьет их, понимаешь. Зимой отмирает, как опухоль, в подвалы или коллекторы уползает, где и торчит там до самой весны. Вроде так послушаешь — даже полезная отчасти зараза, да? — а на деле — тот еще изворотливый хищник. Вымысел или нет — хрен его, конечно, знает, — но двоих собирателей вроде тебя, поговаривали наши, «текучник» до косточек выпил и в себя втянул, как пылесос. Такая вот наука… — и, словно моментом выкинув из головы все то, о чем так увлекательно говорил, — заявил: — Давай-ка с забором разбираться…
«Разобрались» мы с ним до смешного скоротечно — всего-то в два одновременных толчка опрокинули навзничь, втоптали в раскисшую грязь.
— Хорошенько мы его, а? — надрывно посмеялся Дин и следом: — Ну, а теперь пойдем поглядим, чем фабрика богата…
Заскользили сквозь потемневшую квелую траву, отшибая мошкару, обошли два подточенных кислотой автомобиля, вышли к самой первой двери, на свой страх и риск открыли — ничего не полетело, ничем не прибило — никакую ловушку, выходит, так и не потревожили. Зашли, отпугивая дневным светом здешнюю темень, несмело углубились, достали из глубоких карманов походные фонари, включили. Очутились мы в длинном, но очень узком коридорчике с полом, богато выложенным зебровой плиткой. Прямо перед нами, обсыпанный пылью, стоял турникет, слева — столик охранного поста, томящийся без дела, на нем — осколки разбитой чашки, застарелые брызги кофе. По обеим сторонам вытянулись пустующие гардеробные вешалки, забывшие ароматы верхней одежды, а за ними, чуть поодаль, отсвечивая мраморными ступенями, — широченная лестница, уводящая на следующий этаж. Луж нигде так и не заметили, высокий потолок, обвешанный прямоугольниками промышленных светильников, — пока не протекал, лишь сильно вздулся и пошел во все стороны волнистыми разноперыми узорами, будто бы предупреждая: «еще пару дождливых месяцев, и я непременно рухну». Что же насчет самой фабрики, то по первому впечатлению она представлялась очень даже многообещающей, сулила обнаружение самых неожиданных находок.
— Ну, долго стены-то будем разглядывать? — начальнически осведомился Дин, а потом повел луч фонаря вкривь, по правой стене, освещая портрет осклабленно улыбающегося молодцеватого круглолицего мужчины с вьющимися седыми волосами и телячьими глазами, и тут выдал, тыча в него пальцем: — Хм, а это что еще за мужичок у нас? Солидный весь…
— Основатель, наверно, или директор какой… — сдержанно ответил я, кинул на того мимолетный взгляд, на секунду ощущая себя в роли гида, — что он тебе сдался-то вообще? Как будто в галерею пришли картины смотреть, ей-богу…
— Да что-то на глаза подвернулся мне тут… — отшутился тот и тверже: — Ладненько, пойдем, что ли…
Под выпяченным турникетом пролезли слаженно, по одному, как ночные грабители, зачастили мимо гардеробов. Не доходя до лестницы, с левой стороны, на сильно облупившейся темно-зеленой стене обнаружили первый жизненно важный перл — план здания со всеми этажами и пролетами. Стекло в медной раме абсолютно целое, лишь слегка запылилось и затуманилось за годы забвения, а сама бумага — в желтизне, кое-где незначительно набухла.
— Вот это удача! — скрипуче пропел Дин и без долгих раздумий лупанул прикладом. Рамка посыпалась мозаикой, с сочным дребезгом рухнула вниз, к ногам. Следом вытащил план, долго светил фонарем, хмыкал, после чего показал мне, звездясь остервенелыми глазами, и промолвил: — Откуда бы нам начать?..
Я молча забрал схему, отругал:
— Обязательно было бить? Порвать ведь мог. Думать же надо… — Напарник обидчиво вздохнул, отошел на шаг, присел на корточки. Я внимательно ознакомился — план попался крайне подробный, с рядом обозначений и расшифровкой к ним. В самом правом углу сиротливо вырисовывались фамилия и инициалы человека, ответственного за его составление, подпись, дата и наименование самого предприятия: D&G’s Factory. Если верить имеющейся в распоряжении информации, одно из того, что нас интересовало в первую очередь — производственное хранилище, — располагалось на втором этаже, за «Цехом № 25» и «Блоком № 30». Столовая же ближе — в «Блоке № 15», рядом с туалетами. И поведал обо всем Дину: — Значит, на верхний этаж надо в любом случае подняться. И там у нас с тобой стоит два выбора: первый — идти сразу до хранилища в самую глубь, а это, мягко сказать, не близко, а второй — начать со столовой, она тут прям, рядышком. Что думаешь?
Дин в раздумьях шумно загудел носом, противогазный шланг при этом забавно затрясся хоботом. Потом попросил:
— Дай-ка план на секунду… — Пару секунд крутил в руках, водил пальчиком по разным коридорам, проходам, как опытный шахтер, что-то просчитывал, сопоставлял, придавливал нестриженым ноготком наиболее приглянувшиеся места. Наконец заговорил: — Знаешь, я бы пошел вначале через столовую, а затем так… — прочертил невидимую линию от «Блока № 15» через запасной выход к коридору за ним, а далее — к «Блоку № 17». Получилось очень даже складно, логично, — … во времени особо не потеряем и дорожку немножечко сократим. Тем более я так глазами-то пробежался, тут все коридоры — что паутина: переплетаются между собой по-всякому — можно разные варианты набросать. А там, конечно, видно уже будет.
И, аккуратно сложив карту, протянул мне.
— Не, себе оставь, Дин, ты с ней быстро общий язык нашел, — отказался я и продолжил: — Двинули тогда, что ль?
А в уме, из самых темных глубин, всплыла колющая дума:
«Важно сейчас не потерять бдительности, быть начеку, держаться вместе. Сердцем чувствую, что-то неладное надвигается…»
Набожно перекрестились, поднялись по лестнице, отбрасывая резкие свистящие отголоски шагов.
На втором этаже было еще темнее, чем на первом. Вдоль просторного пролета, изобильно посыпанного пластами пыли и кусками бетона, мертвецки спали пучки спутанной проволоки, мятые, искусанные ржавчиной бочки, пластиковые канистры, озелененные мхом доски, стулья с угрожающе дыбившимися острыми ножками, гроздья отколовшейся отделки. У изодранных, облезлых стен громоздились ящики, тележки, загруженные коробками и заготовками по металлу. В цехах, запруженных сгнившей электроникой, огрызаясь на наши фонари белым мстящим отсветом, разложился по стенам серо-голубой, частями обвалившийся кафель с проплешинами задеревеневшего цемента. Под окнами в мелкий квадратик, до безобразия изгаженными сажей, не пропускающими даже случайной ниточки солнца, свешивались разбухшие шершавые батареи. То здесь то там красовались раздетые стены с оголенными ребрами арматур, каркасов, изломленные пряди высоковольтных проводов.
