Нил Бастард - Переносчик смерти
Как я и предполагал, садов не видно. Мы подходим ближе. Перед нами предстает пепелище, которое местами еще дымится. Вероятно, каратели были настолько разозлены, что уничтожали все, что попадалось на их пути во время следования к центру Эль-Башара.
Я никогда не был связан с садоводством или земледелием, но отлично понимаю, какого труда здешним жителям стоило вырастить эти сады здесь, посреди пустыни. Но раз уж для военных человеческие жизни ничего не значат, то что уж тогда говорить о каких-то там деревьях! Их выжгли подчистую!
Я смотрю на Агизура и замечаю, как он дрожит. Не от страха. От негодования. Я подозреваю, что с этим местом у него связаны какие-нибудь особые переживания, но не спрашиваю, чтобы не провоцировать взрыв негативных эмоций. Из уст парнишки то и дело вырываются какие-то берберские слова, звучащие весьма злобно. Я полагаю, что это ругательства и проклятия, адресованные тем негодяям, которые творили здесь бесчинства.
Мы пересекаем пепелище. Ноги так и вязнут в пепле. То по щиколотку, то едва ли не по колено. Иногда у меня складывается впечатление, будто нам приходится идти по болоту.
Когда мы наконец-то завершаем свой переход, нас наповал убивает новая картина. Опять кругом ужасы, устроенные карателями. Вместо аккуратных побеленных домиков мы видим только обугленные руины. По характеру разрушений я предполагаю, что для уничтожения жилья использовались минометы или что-то в этом роде, смотрю на своего спутника и спрашиваю, готов ли он идти через все это. Вопреки ужасу, который отражается в его глазах, юноша не собирается пасовать.
Мы спускаемся к развалинам и идем в сторону рыночной площади. Нам приходится постоянно корректировать путь, обходить воронки, нагромождения остатков разрушенных зданий и прочее. Сплошь и рядом мы видим окровавленные трупы и части тел. На многих уцелевших стенах буреют засохшие потеки крови.
Скорее всего, военные сначала обстреляли эту часть Эль-Башара из минометов, а потом прошлись здесь, чтобы добить тех, кто чудом избежал смерти. Нас до боли потрясает труп старика с вытянутой рукой. Бедняга явно прикрывался ладонью от автоматов, направленных на него, молил о пощаде.
Выбираемся на рыночную площадь, усеянную телами людей, погибших от рук карателей. Они утопают в песке, нанесенном сюда бурей.
Лавки и магазинчики разгромлены. Часть из них сожжена. Тем не менее мы делаем обход в поисках чего-нибудь съестного.
Вскоре наши запасы пополняются еще не зачерствевшими лепешками, финиками, несколькими головками сыра, кусками вяленого верблюжьего мяса, разными консервами. В лучшие времена мы, безусловно, все это купили бы. Однако сейчас заплатить некому.
После рынка мы заглядываем в больницу. В окнах этого здания нет ни единого целого стекла. Стены покрыты царапинами и дырами. Каратели наверняка обстреливали больницу из крупнокалиберных пулеметов, установленных на бронетранспортерах, но не пытались сжечь ее.
Это дает мне призрачные надежды на то, что внутри мы сможем отыскать хоть что-то из медикаментов. Кое-какие запасы у нас имеются. Они хранятся в той самой машине, в которой оборудована лаборатория. Но этого мало.
Мы приближаемся к зданию. Я гляжу на него и чувствую, как меня что-то гложет, но не могу понять, что же именно. Подойдя к самому входу, мы останавливаемся и несколько секунд всматриваемся в темный проем, в котором отсутствуют двери. Агизур хочет идти первым.
Я хватаю его за руку, останавливаю и шепчу:
— Погоди!
— Что-то не так? Мы же за лекарствами… — удивленно реагирует парень.
— Тебе не кажется странным, что здание не уничтожено? — спрашиваю я.
— Каратели просто спешили, поэтому и оставили все вот так, — не понимая моего волнения, отвечает тот.
— А мне сдается, что все это неспроста, — говорю я, поднимаю кусок кирпича и отхожу вместе с юношей на приличное расстояние от входа.
Мой спутник смотрит на меня недоумевающими глазами. Я размахиваюсь и швыряю кирпич в дверной проем. Нам слышно, как он с грохотом падает на пол. Ничего не происходит.
— И что это доказывает? — спрашивает Агизур и скептически выдыхает.
Я молчу, поднимаю еще несколько кирпичных осколков и один за другим бросаю их в том же направлении. Шума от падения четвертого из них мы не слышим. Вместо него раздается неслабый взрыв, который разрушает часть здания. Агизур от неожиданности нагибается, втягивает голову в плечи.
Мне ясно, что мы не можем сейчас идти в больницу. Ведь таких вот неприятных сюрпризов там может быть очень много. Вероятность наткнуться на один из них крайне высока.
— А почему бы не попробовать поискать лекарства в администрации? — спрашивает парнишка.
— Если это здание не разрушили, то там, скорее всего, тоже полно таких же растяжек, как и в больнице, — говорю я в ответ и популярно объясняю своему спутнику, что такое растяжка.
— Но если быть внимательным, то можно и не подорваться, — не унимается парень. — Маме скоро рожать. Я бы сам нашел здесь все необходимое. Только скажите, что нужно.
— Вот именно! Твоей маме скоро рожать, а ты пытаешься лезть на рожон, — укоряю его я и продолжаю гнуть свою линию: — Неоправданный риск здесь ни к чему. Продукты мы с тобой нашли. С медикаментами не повезло. Все. На этом точка. Нам нужно возвращаться в пещерный город.
— А вдруг в Эль-Башаре кто-то выжил, кому- то сейчас нужна наша помощь, а мы уходим? — переключается на другое мой юный собеседник.
— Ты в это сам веришь? Пока мы с тобой шли, ни единой живой души не видели.
— Да. Но есть же еще другие постройки, водозабор. Мечеть, в конце концов. Уж ее-то военные не должны были трогать.
— Подожди. Ведь твой родной дом находился как раз между мечетью и водозабором, не так ли? — осеняет меня. — Ты хочешь проверить, уцелел ли он после вчерашних событий?
— Да, — тихо выдавливает из себя Агизур.
— Пойдем. Но ты должен быть готовым к худшему, — честно предупреждаю его я.
— Я готов.
Мы идем от больницы к рыночной площади. Мой спутник косится в сторону административного здания.
— Не смей даже думать об этом! — говорю ему я.
Парень пожимает плечами и уверяет меня, что смотрел просто так, безо всяких намерений.
Вскоре мы выходим к водозабору, который разрушен практически полностью. Странно, что вода не фонтанирует. Ведь каратели и такое могли устроить.
Потом мы сворачиваем в жилой сектор. Большинство домов лежит в руинах, в том числе и тот, в котором жил Агизур. Кое-где понуро бродят или недвижимо стоят верблюды, лишившиеся хозяев. Парень смотрит на все это и крепко сжимает кулаки.
— Ты только матери пока не говори, — предупреждаю я.
— Да, конечно, я понимаю, — отвечает он.
Мы направляемся к мечети. Она уцелела, но вокруг нее сплошная выжженная земля. Что это означает, я не знаю. Приближаться к зданию мне почему-то не хочется.
Предлагаю Агизуру закончить нашу вылазку, развернуться и через уцелевшую пальмовую рощу направиться к пещерному городу. На этот раз мой спутник не придумывает никаких новых поводов для того, чтобы побыть в Эль-Башаре подольше.
23
Проходит пара дней. За это время мы вполне сносно устраиваемся в пещерном городе. Посторонних личностей здесь вроде бы нет. Хотя подозрительные звуки по ночам по-прежнему слышны.
Мы быстро налаживаем лабораторию и сразу же принимаемся за работу. На данный момент нам уже удалось произвести определенный запас вакцины. Работа ведется дружно и слаженно. Обязанности четко распределены. В отличие от палаточного лагеря здесь мы можем себе позволить сконцентрироваться почти исключительно на производстве лекарства.
По мелочам нам помогает Агизур. Он сам набивался, предлагал свои услуги. Не стоит обижать парня и отказываться. Конечно, поручения, даваемые ему, на самом деле не такие важные, как мы нарочно их преподносим.
В его возрасте остро необходимо ощущать свою полезность и значимость. Поэтому элементарная уборка и вынос мусора обставляются нами чуть ли не как настоящий подвиг. Однако при этом никто из нас не позволяет себе шуток по этому поводу. Тем более что юноша, кроме всего прочего, оказывается ключевым звеном в осуществлении нашего плана дальнейших действий.
Мы уже неоднократно слышали от Агизура о могуществе того клана, к которому он принадлежит. Во время очередного разговора на эту тему в голову Аркадию Федоровичу пришла отличная идея. Он уточнил у парня некоторые нюансы и изложил нам свой замысел, который лег в основу плана наших действий.
Суть его заключается в следующем. Во-первых, мы должны приложить максимум усилий для того, чтобы произвести как можно больше вакцины. Эта задача выполнима, несмотря на полевые, или как мы шутим — пещерные, условия нашей деятельности.
